Туве Янссон - Опасное лето Страница 14

— Но и здесь сквозняк, — сказал Муми-тролль.

— Об этом моему двоюродному братцу следовало бы подумать, — робко сказала Хемулиха. — Если подождете, я свяжу для вас носочки.

— Пожалуй, мы умрем, прежде чем они будут готовы, — мрачно заметил Муми-тролль.

Маленькая Хемулиха забеспокоилась и осторожно подошла к клетке.

— Может, повесить на клетку одеяло? — предложила она.

Они пожали плечами и еще плотнее прижались друг к дружке, стуча зубами.

— Вы и вправду так замерзли, что простудились? — в ужасе спросила маленькая Хемулиха.

Фрекен Снорк зашлась кашлем.

— Может быть, чашка чаю со смородиновым вареньем могла бы спасти меня, — сказала фрекен Снорк. — Кто знает!

Хемулиха долго колебалась. Уткнувшись носом в вязанье, она поглядывала на узников.

— Если вы умрете… — прошептала она дрожащим голосом, — если вы умрете, моему двоюродному братцу вряд ли будет интересно сторожить вас.

— Едва ли, — согласилась Филифьонка.

— Может, мне все же снять мерку для носочков?

Они усиленно закивали головами.

Тогда Хемулиха открыла клетку и застенчиво спросила:

— Может, вы не откажетесь выпить чашку горячего чая? С вареньем из черной смородины? А носочки получите, как только они будут готовы. Как хорошо, что вы посоветовали мне связать носочки! Когда знаешь, для кого вяжешь, работа становится интересней, наверно, вы поняли, что я хочу сказать.

И вот они отправились домой к маленькой Хемулихе и попили у нее чаю. Она, не дожидаясь их согласия, испекла им целую гору пирожков. Это заняло много времени. За окном уже стемнело. Тут фрекен Снорк поднялась и сказала:

— Нам пора идти. Огромное спасибо за чай!

— Мне очень неприятно, что я вынуждена снова посадить вас в тюрьму, — сказала, как бы извиняясь, Хемулиха и сняла ключ с гвоздя.

— Но мы не собираемся возвращаться в тюрьму, — возразил Муми-тролль. — Мы собираемся идти к себе домой, в театр.

У Хемулихи навернулись слезы на глаза.

— Мой двоюродный брат будет страшно огорчен, — сказала она.

— Но мы ни в чем не виноваты! — воскликнула Филифьонка.

— Почему же вы сразу не сказали об этом? — с облегчением произнесла маленькая Хемулиха. — Тогда, конечно, идите в театр. Хотя, наверно, мне лучше пойти с вами и объяснить все моему братцу самой.

Глава двенадцатая

О премьере пьесы

Пока маленькая Хемулиха угощала гостей чаем у себя дома, театральные афиши продолжали кружиться над лесом. Одна из них спланировала на лесную полянку и прилипла к крыше, которую только что просмолили.

В тот же миг двадцать четыре малыша вскарабкались на крышу, чтобы подобрать листок. Каждый из них хотел первым вручить его Снусмумрику. А поскольку афиша была из тонкой бумаги, она тотчас превратилась в двадцать четыре клочка (а все, что осталось от нее, упало в трубу и сгорело).

— Тебе письмо! — визжали лесные малыши, скатываясь, спрыгивая и съезжая с крыши.

— Морровы дети! — ворчал Снусмумрик, который стирал их чулки за домом. — Вы что, забыли, что мы утром просмолили крышу? Может, вы хотите, чтобы я ушел от вас, или бросился в море, или всех вас убил?

— Не хотим! — кричали малыши, дергая его за пиджак. — Прочти лучше письмо!

— Вы хотите сказать — прочти письма? — спросил Снусмумрик и вытер мыльную пену о волосы одного из малышей. — Ладно, ладно! Что там еще за таинственное письмо?

Он разложил на траве смятые клочки бумаги и попытался сложить вместе то, что осталось от афиши.

— Читай вслух! — закричали малыши.

— «Одноактная драма… — читал Снусмумрик. — „Heвесты льва, или…“ (здесь, кажется, не хватает кусочка)… входная плата-любая еда (ай-ай!)… сегодня вечером, когда зайдет солнц (солнце)… если не будет дождя и ветра (здесь все ясно)… ание… ать (нет, непонятно)… посреди залива Гранвикен…» Ну вот что, — сказал Снусмумрик и поднял глаза от письма. — Это, мои маленькие злодеи, не письмо, а театральная афиша. Ясно, что кто-то дает театральное представление сегодня вечером в заливе Гранвикен. Почему они устраивают спектакль на воде, знает лишь покровитель всех лесных зверюшек, но, может, по ходу действия им нужны волны.

— А малышам вход запрещен? — спросил самый младший.

— А лев всамделишный? — закричали другие. — Мы сразу туда пойдем?

Снусмумрик посмотрел на них и понял, что они непременно должны побывать в театре.

— Наверно, я смогу заплатить за нас горшочком бобов, — озабоченно рассуждал он. — Конечно, если этого будет достаточно… мы уже съели порядком. Лишь бы не подумали, что все двадцать четыре — мои собственные… а не то я засмущаюсь. И чем только я буду кормить их утром?

— Разве ты не рад тому, что пойдешь в театр? — спросил Снусмумрика самый младший и потерся носом о его брючину.

— Ужасно счастлив, шелковистая мордочка, — ответил Снусмумрик. — А сейчас мы попытаемся привести вас в порядок. Во всяком случае сделать почище. Платки у вас есть? Ведь мы идем на спектакль!

Никаких платков у них и в помине не было.

— Ну ничего, в крайнем случае можно сморкаться в подол рубашки или во что придется, — утешил малышей Снусмумрик.

Солнце уже опустилось почти до самого горизонта, когда Снусмумрик наконец справился со всеми платьицами и штанишками. Конечно, на них еще виднелись остатки смолы, но по крайней мере было видно, что он старался вовсю.

Взволнованные и торжественные, отправились они к заливу Гранвикен.

Снусмумрик шел первым, прижав к груди горшочек бобов, а за ним парами следовали его лесные малыши, расчесанные на прямой пробор от бровей до самых хвостиков.

Малышка Мю сидела на шляпе Снусмумрика и распевала. Она завернулась в этикетку от кофе, так как к вечеру могло похолодать. По случаю премьеры у берега царило всеобщее оживление. Залив был битком набит лодками, все они направлялись к театру.

Самодеятельный оркестр хемулей играл на плоту у самой рампы, сиявшей огнями.

Был тихий, чудесный вечер.

За две горсти бобов Снусмумрик взял напрокат лодку и стал грести к театру.

— Мумрик! — окликнул его старший из малышей, когда они уже были на полпути.

— Что? — отозвался Снусмумрик.

— Мы приготовили тебе подарок, — сказал один из малышей, покраснев до корней волос.

Снусмумрик отдыхал на веслах, вынув изо рта трубку.

Старший из малышей, прятавший подарок за спиной, достал что-то скомканное, неопределенного цвета.

— Это кисет для табака, — сказал он чуть слышно. — Мы все понемножку тайно вышивали его!

Снусмумрик взял кисет, заглянул в него (это была одна из старых шляпок Филифьонки), потом принюхался.

— Листья малины! — горделиво крикнул младший. — Их можно курить по воскресеньям!

— Великолепный кисет! — одобрительно сказал Снусмумрик. — И как приятно затянуться таким табачком в воскресенье!

Он пожал каждому малышу лапку и поблагодарил.

— Я не вышивала! — крикнула малышка Мю, сидя на шляпе Снусмумрика. — Но придумала это я!

Гребная лодка подплыла к рампе театра, и Мю удивленно наморщила носик.

— Неужели все театры такие? — спросила она.

— Наверно, — ответил Снусмумрик, — когда поднимается занавес, вы должны молчать. И не свалитесь за борт, если на сцене случится что-нибудь страшное. Когда все закончится, похлопайте лапками, так вы покажете, что спектакль вам понравился.

Малыши сидели не двигаясь и только таращили глазенки.

Снусмумрик с опаской поглядел по сторонам. Никто не смеялся над ним. Все взоры были прикованы к освещенному занавесу. Лишь пожилой хемуль подплыл к ним и сказал:

— Пожалуйста, заплатите за вход.

Снусмумрик протянул ему горшочек бобов.

— Это за всех? — спросил Хемуль и принялся пересчитывать малышей.

— Разве мало? — спросил обеспокоенный Снусмумрик.

— Я даже верну вам немного обратно, — сказал Хемуль и отсыпал плошку бобов Снусмумрику. — Справедливость — прежде всего!

Тут оркестр умолк, и все зааплодировали.

Потом все стихло.

В полной тишине за занавесом раздались три резких удара об пол.

— Мне страшно! — запищал самый маленький и схватил Снусмумрика за рукав пиджака.

— Ну-ну, держись за меня, и все обойдется, — подбодрил его Снусмумрик. — Видишь, они уже поднимают занавес.

Перед бесчисленными зрителями предстал скалистый ландшафт.

Справа сидела Мюмла в тюлевой юбочке, и на голове у нее был венок из бумажных цветов.

Малышка Мю перегнулась через бортик шляпы и сказала:

— Провалиться мне сквозь землю, если это не моя старушка-сестрица!

— Разве ты в родстве с Мюмлой? — удивился Снусмумрик.

— Но я же все время болтала о своей сестре, — сказала Мю с обидой. — Ты, видно, совсем не слушал меня.