Александр Асмолов - Белошвейка и белоручка (сборник) Страница 14

Его приятель и не думал возражать или отговаривать. Он сел рядом на скамейку и тоже подставил лицо полуденному теплу. Они помолчали, как это делают иногда при встрече взрослые.

– Димка, а ты над океаном летал? – не выдержал будущий путешественник.

– Угу, – только и ответил приятель.

– А парусники видел? Говорят они еще ходят. И там юнги есть в команде…

– Мало. Теперь вместо парусников танкера, да сухогрузы. Иногда яхты попадаются.

– Эх, я бы на бригантину… Представляешь, паруса хлопают, мачты скрипят, волны о борт бьются, а мы – на экватор… Слушай, а давай кораблики попускаем.

– Да, ладно, ты опять жульничать будешь.

– А вот и нет. Я у тебя в прошлый раз честно выиграл.

– Рассказывай. Я-то помню, как ты на свой парус дул. Думаешь, не видел.

– А сам-то! Кто брызгаться начал…

Они вскочили, готовые отстаивать свои слова делом. Однако мальчишеская дружба тем и отличается от всех иных взаимоотношений, что способна на удивительные жертвы.

– Ладно, проехали.

– Проехали. А давай еще разок. На спор!

– Давай. Только по-честному.

– Слушай, а лужи-то еще нет.

– Есть. Я там, за беседкой видел.

Они сорвались с места, на ходу доставая свои кораблики из каких-то потаенных мест. Лужа была что надо – продолговатая, с поворотами и подводными препятствиями. Согласно неписанному уставу, корабли были поставлены в равные условия, и старт гонке был дан. Подчиняясь неведомым силам, парусники начали борьбу.

– Димка, ты опять за свое? Ну, сколько можно! Пора повзрослеть, дружок. Весной трудиться нужно, а не играть. Посмотри, сколько дел вокруг – поля поливать, грязь смывать, водой всех напоить. Заждались нас с осени.

Приятели обернулись. У беседки стояли родители Димки-дождика: папа Весенний-ливень и мама Майская-гроза. Они начинали хмуриться, но все знали, что это ненадолго – ливни и грозы стремительны и скоротечны весной. А сколько тепла и радости приносят они людям! Не случайно многие взрослые снимают обувь и бросаются босиком под ласковые потоки воды, уносящей все печали и горести прошедшей зимы. В радости взрослых трудно отличить от детей. Счастливые люди так похожи друг на друга, большие и маленькие.

– Ну, мам! Мы же только начали…

– Правда, можно мы доиграем. Пожалуйста…

– Витек-ветерок, да и тебе пора за дело приниматься. Весна пришла! А парусники ваши подождут. Вот управитесь здесь, и айда на моря-океаны. Наберетесь силушки, там и поиграете. Шторма и ураганы, тайфуны и цунами – все ваше будет.

Родители Димки-дождика лихо умчались вверх, навстречу надвигающимся темным тучам, и он заморосил следом за ними. Чуть позже, обернувшись, он увидел, как Витек-ветерок вдруг рванул вдоль по улице, поднимая вверх разноцветные фантики и обрывки газет. Ему не терпелось поскорее вырваться на бескрайние просторы океанов, повелевать огромными волнами, закручивать смерчи и разгонять тайфуны, хлопать тугими парусами и насвистывать веселые песенки в корабельных снастях. Он знал, что где-то рядом бегают похожие на него настоящие мальчишки, которые вырастут и будут моряками на тех самых парусниках, но не испугаются его шуток, потому, что уже сейчас бредят морем.

А мечты всегда сбываются!

Низкий поклон

Давным-давно в деревушке таежных охотников жила девочка Даша. Ни братьев, ни сестер, ни отца с матерью. Кого медведь задрал, кто из тайги не вернулся, кого болезнь скосила. Суровые края, а люди добрые. Взяла к себе сиротку знахарка. Жила она одна, на отшибе, даже кошки не было, а вместе все веселей будет. Поначалу Даша побаивалась странную женщину, не знала, как и слово сказать.

– Зови меня Славяна, – распорядилась хозяйка странного дома. – Будешь по хозяйству помогать, а я тебя делу обучу.

Дашенька только моргнула своими большими карими глазенками в знак согласия. Работать ей не привыкать, да только дело у молчаливой женщины необычное. Все лето и осень они травы, да ягоды собирают, а потом настойки да отвары готовят. Славяна столько названий, да секретов о всяких растениях знала, что у Дашеньки голова кругом шла. Только терпение и острый ум выручали девочку.

Заболеет кто в деревне или поранится, у Славяны уж и снадобье готово. Дашенька торопится принести и рассказать, как лечить правильно. Их за это благодарили, чем могли, но побаивались. Дом на окраине селяне стороной обходили. Вот и стала Дашенька незаменимой помощницей в делах знахарских. Бывало, приходилось ей ходить и в соседние деревни, что вдоль реки Каменки ютились по высокому берегу. Далеко. Зимой холодно, а летом боязно. Только Славяна много секретов знала и девочку учила. Как в лесу не заблудиться, как со зверем поговорить, где родничок найти, а где ягодки.

Бежит время. То снег под ногами у Дашеньки, то листва золотистая, а все вокруг, как дом родной. Девчушка и с елочкой, и с белкой поговорить может. Поверила она молчаливой хозяйке, что люди когда-то все это знали, да отчего-то позабыли. Пришлых стало больше, да и веру отцов своих многие поменяли. Только Славяна все помнит и хранит бережно. Не зря ее имя славянку означает. Глянулась ей смышленая сиротка, вот и решилась она ей знания свои передать. Богатство подороже злата будет.

Шли годы. Селяне привыкли, что Дашенька всех врачует. Случись, у кого беда в доме, кличут младшую знахарку. Так и повелось. О Славяне постепенно забывать стали, а она из дома на отшибе затемно уйдет в лес, да и в сумерках воротится. Только с ученицей своей переглядками общается. Бывало и слова за день не вымолвит. Но друг друга понимали.

Однажды в полнолунье пошли знахарки на погост. Тайком. За травами. Потом Славяна всю ночь над зельем колдовала, да шептала что-то. Перед рассветом обе выпили отвар горячий и стали в зеркало сквозь пламя свечи смотреть.

– Видишь молодца на коне? – неожиданно спросила хозяйка.

– Вижу, Славяна.

– Посланник государев, – пояснила знахарка. – Судьба твоя.

– Как это? – вскинулась девица.

– На Ивана Купала объявится он на переправе через Каменку, да день у него черный будет.

– Что это за пятна на его кафтане? – ахнула Дашенька.

– Лихих людей подошлют к нему враги, – тихо проговорила Славяна. – Пакет у него важный.

– Что же делать?

– Смерть я отведу, а, вот, помощь твоя понадобится.

Так все и случилось. Быть беде, если бы не Дашенька. Укрыла она раненого гонца государева в лесу. Раны отварами промыла, да листья целебные приложила. Заговоры тайные над неподвижным телом шептала. Молилась старым богам и помощи просила. Просчитались враги, думая, что зло свое свершили. На следующий день гонец глаза открыл.

– Кто ты? – спрашивает он девицу.

– Дарья.

– Дар божий, – сверкнул глазами молодец. – А пакет мой где?

– Не нашли его, – молвила знахарка. – Так и остался в голенище зашитым.

Проверил. Все точно. Попробовал встать и пройтись – как новенький. И так у гонца на душе радостно сделалось, что поцеловал он девицу и предложил руку и сердце. Она сдержанно поблагодарила и сказала, что коли не забудет слов своих, пусть возвращается.

В столице рассказал гонец государю о спасительнице. В те времена мудрый был правитель в нашей стране. Повелел он не только отблагодарить сиротку, но и благословил ее, как отец родной, на замужество. Потом собрал мужей государственных на совет. Порешили они, что охранять отчизну от ворогов не только витязи, да воеводы могут. Знания предков наших, что знахарки и ведуньи сберегли, не зло есть, а великое благо для страны. Пусть и тайное.

Издал государь особый указ. Казну для такого дела не жалеть, но огласке не придавать. Пусть вороги о русских всякие небылицы плетут, да шпионов засылают. Есть, кому границы защищать. И мечом, и амулетом. В тот год старые капища в порядок привели, и охранять стали. На Руси для ведьм неколе костры не разжигали. Берегли знания. Сам государь библиотеку старинных книг собрал и в Кремлевских подземельях спрятал.

Не зря. Самозванцы на трон всегда лезли. Память предков извести пытались. Народу внушить хотели, что, мол, без роду-племени. Родства не помнящие. Дикари да пьяницы. Только всегда были и будут на земле русской Дарьи и Славяны. Хранительницы знаний. Обереги земли нашей. Память предков не предавшие за медный грош. Несгибаемые и верные. Низкий поклон им.

Услышал эту сказку давным-давно, теперь, вот, внучкам рассказываю.

Осень жизни

Давным-давно, когда на третьей от солнца планете все жили по закону святой троицы и самым магическим числом почитали тройку, все делалось по три, да, трижды. Всяк рождался, жил и умирал. В каждой семье жили старики, родители и дети, а детишек всегда по трое было – мальчик, девочка и младенец. Тот, который мал мала меньше, а в тридцать три годка становился одним из трех богатырей, чтобы одолеть змея Горыныча о трех головах. Остальные же по три раза на дню молитву творили, трижды христосовались при встрече, и трижды на стол собирали, и непременно из трех блюд. Выбирали одну из трех дорог, попробовав отгадать три загадки, да всякий раз трижды повторяли, чтобы не запамятовать чего.