Дмитрий Емец - Приключения домовят Страница 15

– Обещаю. Но как ты мне поможешь?

Ворчун засмеялся и погрозил Мите пальцем:

– Ишь ты какой любопытный! Когда, говоришь, у тебя собрание? В субботу? Вот в субботу всё и узнаешь! А пока иди и учи уроки!

Обычно неделя с понедельника до субботы тянулась медленно, но на этот раз пролетела стремительно, как выпущенная из лука стрела. Митя с тоской отрывал листики календаря.

– Что с тобой, Митя? Не заболел ли ты? – Мама с беспокойством дотрагивалась губами до лба сына, проверяя, есть ли у него температура.

«Это ты сейчас такая добрая, – думал мальчик, – посмотрим, что ты заговоришь в субботу».

Единственная Митина надежда была на Ворчуна. Только силой его волшебства можно было избежать грозных последствий родительского собрания. И хотя двойку по русскому Митя исправил, стекло в шкафу от этого не стало целее.

И вот наступила суббота родительского собрания. После школы Митя примчался домой и бросился к Ворчуну:

– Собрание вот-вот начнётся.

Ворчун улыбнулся и прошептал заклинание. Он шептал так тихо, что Митя не разобрал ни слова.

Неожиданно мальчик почувствовал, что с ним творится что-то невероятное. Его руки и ноги удлинялись прямо на глазах, а голос становился грубее.

– Ой-ой-ой! Что со мной? Я расту! – испугался Митя. За одну минуту он стал выше на полметра, плечи его расширились, а голос огрубел.

– А теперь подойди к зеркалу и посмотри на себя! – велел Ворчун.

Митя подбежал к зеркалу и не поверил собственным глазам. Ему показалось, что там он увидел своего папу! Так вот что придумал Ворчун! Он превратил Митю в точную копию папы. Теперь Митя мог спокойно отправиться на родительское собрание, и учительница думала бы, что видит Митиного отца!

– Ты настоящий друг, Ворчун! – Мальчик схватил Ворчуна и от радости подбросил его к самому потолку.

– В следующий раз я превращу тебя в гусеницу! – Ворчун вывернулся из Митиных рук и недовольно отряхнулся. Он не любил, когда с ним так бесцеремонно поступают.

Митя уже был на пороге, когда леший окликнул его:

– Погоди! Возьми эту сухую веточку! Если что-нибудь пойдёт не так, сломай её! Но помни, волшебство будет действовать только пять минут.

Митя небрежно спрятал сухую веточку в карман. Он был уверен, что она ему не пригодится. Что может пойти не так, когда даже родная бабушка не смогла бы отличить его от папы?

И Митя помчался в школу. По времени выходило, что он и без того уже опоздал на собрание.

На школьном дворе Митя встретил пятиклассника Медведева, известного всей школе хулигана. Он был занят тем, что закидывал шапку какой-то девчонки на дерево. Девчонка, понятное дело, ревела и кулачками растирала по лицу слёзы. Митя вспомнил, что теперь он взрослый, и решил проучить Медведева. Он подкрался к Медведеву, сорвал с него шапку и забросил её высоко на дерево. Шапка зацепилась за сучок и повисла рядом с шапкой девчонки.

Увидев, что сделал с его шапкой здоровенный дядька, Медведев заморгал и разревелся. Так и ревели на пару бесшапочный Медведев и бесшапочная девчонка.

А Митя поспешил на родительское собрание. Он уже и так опоздал почти на десять минут.

Взбежав на второй этаж, Митя с разбегу толкнул плечом дверь класса. Он привык, что дверь открывается туго, но забыл, что теперь стал намного сильнее. От его толчка дверь едва не сорвалась с петель и врезалась в стену. Митя влетел в класс, где проходило собрание.

Учительница Ирина Максимовна стояла у доски и объясняла что-то сидевшим за партами родителям, когда неожиданно ворвался растрёпанный мужчина в выбившейся рубашке.

– Вы кто? – строго спросила учительница.

– Кто я? Разве вы меня не узнаёте? Я Ми… то есть папа Мити Журавлёва, – радостно воскликнул мужчина.

– Хорошо, что вы пришли. Я хотела поговорить с вами о поведении вашего сына. Но это уже, так сказать, в процессе… Присаживайтесь!

Обычно Митя сидел на предпоследней парте в среднем ряду, но сейчас на его месте расположилась чья-то мама в очках. Мите это не понравилось. У них в классе было не принято занимать чужие парты.

– Это моё место! – сказал Митя.

Мама в очках взглянула на него и поспешно пересела, а Митя уселся за свою парту. Только теперь стульчик показался ему крошечным, а колени не умещались под столом.

Собрание продолжилось. Учительница стала долго и нудно говорить что-то о школьной программе и о необходимости самостоятельно заниматься с детьми дома. Митя несколько раз зевнул и от скуки принялся рисовать на парте машину. Машина получилась большой и заняла почти всю поверхность стола. Какой-то папа с соседней парты бросал на рисующего Митю непонятные взгляды.

«Какой надоедливый дядька! Наверное, тоже хочет порисовать, но стесняется!» – подумал Митя и хотел предложить ему фломастер, но неожиданно услышал, как Ирина Максимовна произносит его фамилию.

– Мне хотелось бы обратиться к папе Мити Журавлёва. Ваш мальчик в последнее время стал лениться и получил несколько неудовлетворительных отметок. А ещё он шалил и разбил стекло в шкафу.

– Это не я… то есть не мой сын… виноват, – воскликнул Митя. – Это всё Сидоров!

С соседнего ряда вскочил тот самый папа, который тоже хотел нарисовать гоночную машину, но стеснялся.

– Я отец Сидорова! – возмутился он. – Не понимаю, при чём здесь мой Алёша?

– Очень даже при всём! Я, то есть мой сын, бросал в Сидорова портфель, а Сидоров увернулся. Я вам сейчас покажу!

Митя наклонился, поднял с пола чью-то сумку и кинул в папу Сидорова. Но папа присел, и сумка угодила в шкаф. Раздался звон, посыпались осколки.

– Я не хотел разбивать. Я хотел только, чтобы вы поняли, как всё было, – смутился Митя.

Родители повскакивали с мест и заговорили все хором. Мамы охали. Папы кипятились.

– Безобразие! Представьте, какая у его ребёнка должна быть наследственность! Отец называется! Как его только пустили в школу!

Папы стали надвигаться на Митю, засучивая рукава, а мамы хотели бежать кому-то жаловаться. Митя понял, что дело плохо.

К счастью, в этот момент мальчик вспомнил про волшебную веточку Ворчуна. Он вытащил её и поспешно надломил. На мгновение класс заволокло золотым туманом. Потом он рассеялся, и Митя понял, волшебство подействовало.

Мамы его одноклассниц превратились вдруг в смешливых, ловких, как обезьянки, девчонок. А папы стали мальчишками, которые даже мимо ржавой гайки не могут пройти без того, чтобы её не поднять.

Папа-Сидоров сделался маленьким лопоухим мальчишкой, похожим на своего сына как две капли воды. Он схватил с пола сумку и швырнул ею в Митю, но вместо Мити попал в папу-Васильева. Папа-Васильев и папа-Сидоров сцепились и покатились по полу.

– Вот тебе, вот! – бормотал папа-Васильев, тузя папу-Сидорова.

– Я маме расскажу! – ныл папа-Сидоров.

Толстощёкая серьёзная девочка, немного напоминавшая учительницу Ирину Максимовну, жадно уплетала конфеты, коробка которых лежала у неё на столе. Лицо учительницы было перемазано шоколадом. Она посмотрела на Митю и сказала:

– Иди отсюда! У меня у самой мало!

В другом конце класса несколько мам бережно пеленали в занавеску котёнка, а чей-то папа с восторженными воплями стрелял из водяного пистолета.

Кто-то из мам нашёл у себя в сумочке губную помаду и пудреницу. Через минуту все девочки в классе были накрашены от ушей до кончика носа включительно.

Папа-Васильев поколотил папу-Сидорова и теперь хотел отобрать конфеты у Ирины Максимовны. Но Ирина Максимовна, воинственная, как дикая кошка, двинула папу-Васильева журналом по голове. Папа-Васильев с позором бежал и спрятался под парту.

Недопелёнутый котёнок вырвался из цепких рук девочек и забрался по занавеске под самый потолок.

Митя взглянул на классные часы. Пять минут истекли. Колдовство Ворчуна начало понемногу проходить. Один за другим дети опять превращались во взрослых. Ирина Максимовна в недоумении смотрела на свои вымазанные шоколадом руки и не понимала, что это на неё нашло. Папа-Васильев и папа-Сидоров, минуту назад подравшиеся, теперь извинялись и отряхивали друг у друга испачканные пиджаки. А лица мам оказались выпачканными губной помадой и румянами от носа и до ушей.

Естественно, про странное поведение Митиного папы все забыли. Да до того ли им теперь было!

Ирина Максимовна поспешила закончить родительское собрание.

– Никто не должен знать о том, что с нами произошло! – предупредила она на прощание. – Вы же не хотите потерять авторитет у собственных детей? Помните, что мы, взрослые, должны подавать им пример!

И мамы с папами торжественно обещали, что никому не расскажут, что с ними приключилось.

Но после они не раз ловили себя на мысли, что им понравилось, хотя бы на несколько минут, ощутить себя детьми. Они часто вспоминали, как весело было краситься губной помадой, пеленать котят и швыряться портфелями. После этого случая они стали относиться к своим детям с большим пониманием и не так часто, как прежде, бранили их за безобидные в общем шалости.