Эдуард Успенский - Следствие ведут колобки Страница 15

– Скажите, кто это подставил лестницу к вашему окну? Кто подпилил затворы на окнах? – спросил Колобок после небольшого осмотра помещения.

– Я не ставил, – растерянно ответил Коржиков. – Я не пилил.

– На ваш музей готовится нападение. Скоро сюда явится один опасный преступник. А вы ничего не знаете. Немедленно затихаем и сидим в засаде. Есть у вас оружие?

– Вон полные стены оружия, – шёпотом сказал Коржиков.

– Это экспонаты, – возразил Колобок. – Их трогать нельзя.

– Некоторые можно, – сказал Коржиков. – Вот, например, лежат гантели русского полководца Суворова. Их можно трогать сколько хочешь. Или вот, например, электрический утюг выдающегося Кутузова.

– При выдающемся Кутузове электрических утюгов не было, – стал спорить Колобок.

– Так он и не греется, – согласился с ним Коржиков.

Вдруг заскрипела лестница. Кто-то поднимался наверх. Колобок и Коржиков затихли.

Как только человек открыл окно и спрыгнул на пол с подоконника, Колобок и Коржиков сразу схватили его.

Коржиков хоть и был пенсионер, но был здоров как бык.

– Шестьдесят лет на боевом посту не пропали даром. Ни шагу назад, позади Москва. Он ещё и дерётся, преступник несчастный!

– Сам ты преступник несчастный, – раздался голос Булочкина. – И ещё балда.

Колобок и Коржиков оторопели.

– Булочкин, – строго сказал Колобок, – что вы здесь делаете?

– Преступника ловлю, – ответил Булочкин. – Мы с бабушкой Чемодановой подружились на почве спорта. И мы бежали по парку ради жизни перед сном. И вдруг я вижу, к музею лестница приставлена. Я подумал, что сюда проник преступник. Вот я и полез по лестнице, чтобы его задержать. А этот мороженый тип как стукнет меня чем-то.

– Не мороженый тип, а типичный мороженщик, – возразил Коржиков. – И не чем-то, а гантелями полководца Суворова.

– А потом как добавит какой-то железякой!

– Не железякой, а утюгом полководца Кутузова, – сказал он. – Теперь его придётся в починку нести.

– Я боюсь, что в починку нести придётся товарища Булочкина, – сказал Колобок. – Я его понесу на перевязку в НПДД, а вы сидите здесь и ждите настоящего преступника.

Когда Колобок и Булочкин удалились, Коржиков подумал про себя: «Чего это я буду сидеть и ждать преступника здесь, когда я его боюсь. Я буду сидеть и караулить его на улице. Там, по крайней мере, народ ходит».

И он вышел из помещения на улицу. А как только он вышел, из его тележки вылез какой-то замороженный тип с чёрным чулком, натянутым на лицо. В чулке были только прорези для глаз и ушей. Он вытряхнул из-за шиворота иней, вынул из кармана мешок и приступил к осмотру музея.

– Так, дорогие начальники, – говорил он, – посмотрим, что у вас здесь имеется. Во-первых, ножны для сабли. Это мы берём. Это нам необходимо. Во-вторых, я вижу чугунную пушечку. Нет, её мы не возьмем. Это огнестрельное оружие, за него дают десять лет. Вот орденов мы наберём целый карман. И на грудь повесим сколько влезет.

Кривоватый тип Дебиленко – а это, как вы догадались, безусловно, был он – нацепил себе полную грудь орденов. Среди них был орден за взятие Измаила в 1790 году и три медали «Мать-героиня». Получалось, что он, кривоватый тип Дебиленко, лично нарожал двадцать семь человек детей. Да, не зря у него на груди была нарисована надпись: «Как мало прожито, как много сделато!»

И тут, на его беду, в окне появилась вечерняя спортсменка гражданка Чемоданова. С криком: «Товарищ Булочкин, куда это вы подевались?» – она просто упала на растерянного Дебиленко.

– Я не Булочкин, – ответил он ей.

– А кто вы такой? – подозрительно спросила она. – И что вы делаете в нашем парковом музее?

– Я здесь экспонат, – ответил Дебиленко. – Вон у меня сколько орденов на груди.

– Интересный экспонат, – сказала гражданка Чемоданова. – Экспонат в женском чулке! От кого вы скрываете своё лицо?

– А может, я застенчивый, – говорит кривоватый тип. – А может, я экспонат неизвестного солдата.

Но гражданку Чемоданову провести было не просто. Она схватила со стены казацкую пику и закричала во весь голос:

– Руки вверх! – А потом добавила: – И ноги тоже!

Кривоватый тип без всякого спора рухнул на пол и поднял вверх руки и ноги. На шум с улицы прибежал продавец-сторож Коржиков.

– Ага, попался, дорогой товарищ! – радостно закричал он.

– Тамбовский волк тебе дорогой товарищ, – мрачновато ответил Дебиленко.

И тут только Коржиков рассмотрел его. Он снова закричал лозунгами:

– Негритянский преступник похищает боевую славу! Америка шлёт к нам своих худших сынов! Сегодня грабят парковые музеи, завтра начнут грабить школы!

– Никакой он не негритянский, – сказала гражданка Чемоданова. – Он просто матёрый. Надо сдать его в милицию. Для начала надо приковать его к этой вот чугунной пушке.

– Вот и отлично, – согласился сторож. – Мы прикуём его наручниками маршала Рокоссовского.

Он взял наручники, в которых когда-то водили знаменитого маршала, и они приковали ими Дебиленко к пушке.

– Вы стойте здесь и охраняйте его, – приказала гражданка Чемоданова. – А я пойду пока позову милицию, если она не спит.

– Может, я пойду за милицией, – робко попросил сторож.

– Или я, – вмешался Дебиленко.

– Я бегаю быстрее всех, – ответила бабушка. – И я ещё норму не выполнила бега ради жизни.

И она побежала дальше по парку. Когда бабушка убежала, Коржикову опять стало страшно.

– И чего это я его здесь караулю, – сказал он сам себе, – когда я его боюсь. Лучше я его на улице покараулю. Никуда он не денется, раз он наручниками прикованный.

Как только он ушёл, прикованный Дебиленко встал на ноги.

– А вот и денется, – сказал он и направился к окну с лестницей.

– Не хотел я красть эту пушечку, да жизнь заставляет.

И в одну минуту музей опустел.

А через пять минут в нём появились Колобок с гражданкой Чемодановой и Коржиков. Они в растерянности осмотрели помещение.

– Товарищ Болобол, поверьте мне. Здесь он прикованный лежал с пушечкой, – стала оправдываться бабушка.

– Эх, вы! – устало сказал Колобок. – Мало того, что ушёл преступник. Теперь утроилось количество хищений. Раньше была только сабля. Теперь ножны – раз, пушка – два, наручники – три. За такие показатели нас по головке не погладят.

Все были ужасно расстроены.

Ночь кривоватый Дебиленко провёл в кустах. Было холодно и мокро. По углам жались тени. Но теней он не боялся. У него в руках была пушка. Когда наступило утро, Дебиленко выбрался из кустов и направился в сторону ближайшей мастерской металлоремонта.

Первым человеком, который шёл ему навстречу, была Колбочкина. Она шла на утреннее совещание в НПДД и ничего не знала о ночных событиях.

– Гражданин, гражданин! – строго сказала она. – Почему вы разгуливаете с огнестрельной пушкой по улицам?

– Я не разгуливаю, – нахально сказал Дебиленко. – Я несу её в ремонт. Это экспонат. Видите, пушка уже совсем износилась.

И святая Колбочкина поверила проходимцу.

Но не все были опечалены в этот вечер и в эту ночь. У мальчика Саши настроение было хорошим. Отыскалась собака Бобик. Она сама его нашла по следам в парке. И они сидели вместе на пристани и грели друг друга.

Едва только осеннее солнце выпуталось из ночных облаков и дало немного света в парк, как все сотрудники Колобка уже были на своих рабочих местах.

Колобок проводил утреннюю летучку.

– Подведём итоги, – недовольно говорил он. – Похвалиться нечем. Пушка крестьянских волнений имени Степана Разина пропала. Ножны от сабли командира Крылатенко исчезли. Мальчик Саша и его собака не обнаружены. Как будем жить дальше?

– Разрешите обратиться, – по-военному сказала Колбочкина. – Пушка крестьянских волнений имени Степана Разина не пропала. Я сама видела, как её сегодня утром в ремонт несли.

– Кто нёс?

– Такой гражданин в себе уверенный, наверное, ветеран.

– Почему вы так решили? – спросил Колобок.

– Да потому, что у него вся грудь в орденах.

– Приметы ветерана. Рост. Вес.

– Я не заметила.

– Какой позор! – вскричал Колобок. – Сотрудница нашего коллектива не имеет права быть такой невнимательной. Кто там был ещё кроме вас?

– Я не помню точно, – сказала Колбочкина. – Но может быть, кто-нибудь ещё, кроме меня, видел этого типа с пушкой.

– Отличная мысль. Немедленно отыщите мне мороженщика Коржикова! – приказал Колобок. – Он лично приковывал этого типа к пушке наручниками маршала Рокоссовского.

Скоро Колбочкина вернулась в НПДД вместе с Коржиковым, и Колобок снова приступил к допросу.

– Мне кажется, вы оба видели одного и того же человека. Только вы, товарищ Коржиков, видели его в музее, прикованного к пушке, а вы, товарищ Колбочкина, видели его на улице с пушкой в руках. Будем составлять словесный портрет. Готовы?

– Готовы.

– Лицо у него было такое? – Колобок показал обложку служебного журнала.