Юрий Самсонов - Максим в стране приключений [ журнальная версия ] Страница 15

– Добрый день, – сказал Максим. – Мне надо поговорить с кем-нибудь из начальства.

Человек с ключом не шевельнулся. Он просто стоял и молчал.

– Поговорить, понимаете? Важные новости!

Дверь захлопнулась.

– Тьфу! – сказал Максим.

Он забегал по комнате, ногой отшвырнул с дороги табурет и вдруг успокоился. Поднял табурет, сел на него, прислонившись к стене. И услышал отдаленные звуки человеческих голосов. Приподнялся, заглянул в окно.

Теперь в зале было полно детей. Десятка два стриженных наголо малышей-крепышей, толстощеких и толстоногих, бегали вокруг стола. Вдруг они кинулись по местам, расселись за столиками, замерли. В зал вошел старик – один из тех трех бородачей, что сидели в лодке, тот, у которого борода была белая. Оказывается, он учитель.

Старик между тем начал рисовать на доске человеческую фигурку. Ученики склонили круглые головы над тетрадями. Каждый из них старательно, но неумело орудовал графитовой палочкой.

«А на доске человечек как живой, – подумал Максим. – Толкни его – побежит»…

Учитель будто подслушал эту мысль. Он потрогал кусочком мела нарисованную голову – голова завертелась на неподвижных плечах, мигнула, высунула язык, показала его классу. Малыши хохотали, валясь на столики. Кусочек мела коснулся рук и ног. Нарисованный человек замахал руками, подпрыгнул, поскакал по доске, очутился у края и осыпался на пол щепоткой меловой пыли.

– Уф! – сказал Максим, протирая глаза. – Чего только не почудится!

Может быть, кто-то из ребят расслышал его голос. Во всяком случае, один из них обернулся и заметил подглядывающего в окошко человека… Все повскакали с мест, поднялся страшный переполох. Но Максим уважал такую серьезную вещь, как урок. Он отошел от окна. И как раз вовремя: неслышно вошедший человек с ключом встал у него за спиной. Человек кивком указал на открытую дверь.

Глава двадцать седьмая

Футбольный матч

Они вошли в тот зал, который Максим видел сквозь оконце. Все тут было, как прежде. Не было только малышей. Вообще никого не было. Максим остался один в огромной гулкой комнате, а его тюремщик запер дверь.

Максим походил по залу, посидел за столиком, повертелся на вращающемся стуле. Время шло, но никто не появлялся. Видимо, о пленнике опять позабыли.

Максим подошел к классной доске, взял в руки кусочек мела. И от нечего делать принялся рисовать.

Он нарисовал забавного маленького футболиста в огромных бутсах с шипами, в толстых гетрах и полосатых трусиках. Подумал и нарисовал еще одного, потом другого, третьего. Наконец получилась целая команда футболистов, похожих один на другого, как родные братья. А почему бы им и в самом деле не сыграть в футбол?

Максим начертил поле и ворота, вывел на него судью и команду противника. Нарисованный мяч запрыгал по доске. Игра началась.

Маленькие футболисты что есть духу понеслись по полю. Вратари с блеском отбили первые мячи. Первый тайм прошел в жесткой борьбе. Время от времени нарисованный мяч вылетал за пределы доски, и тогда приходилось рисовать новый. Футболисты задирали вверх стриженные головы, глазели на чудесное сотворение мяча и, наверное, очень удивлялись. Второй тайм начался схваткой у ворот команды, за которую болел Максим. Кто-то из футболистов поскользнулся, упал под ноги играющих, о него споткнулись другие, и скоро добрая половина обеих команд барахталась в «куче-малой». Нарисованный судья поднес ко рту нарисованный свисток. Свалка прекратилась. Но вратарь, получивший удар в колено, слегка охромел и не смог вовремя кинуться на мяч, который летел в ворота с силой пушечного ядра.

Максим взглянул на нарисованные часы. До конца тайма оставались считанные минуты, а команде, за которую он болел, все еще не удавалось хотя бы сравнять счет. И он сделал то, что, пожалуй, сделал бы любой болельщик, если дать ему волю: он подставил ножку вратарю противника, когда тот выбегал на мяч… игра окончилась со счетом один-один, но Максим остался недоволен собой и своими футболистами. В наказание он заставил их починить большой рваный сапог, украшенный надписью «сапожники», а то время как команда противника отдыхала на травке. А когда работа была закончена, сменил гнев на милость и прислал на поле мороженщицу с тележкой. Каждый футболист получил по две палочки «эскимо». Но тогда эти типы стразу принялись ухаживать за мороженщицей, а та мило им улыбалась. Пришлось нарисовать опоздавшего на матч моряка в бескозырке и с ленточками. Моряк позубоскалил с футболистами по поводу сапога, потом подхватил мороженщицу под руку, и они ушли, оставил огорченных футболистов доедать мороженое. А мимо них по беговой дорожке катился велосипедист, приехавший на тренировку. Он вдруг споткнулся и полетел головой вперед прямо через руль: Максим нарисовал колоса немножко криво. Футболисты так и покатились со смеху, и вместе с ними засмеялся еще кто-то в зале за спиной у Максима.

Максим оглянулся. В зале по-прежнему никого не было. Смех затих, как будто человек, который смеялся, зажали рот. И Максим понял, что на ним наблюдают. Он пожал плечами: что ж, пусть «Погодите, – подумал он, – сейчас я вам еще кое-что покажу!»

Он снова взял мелок и нарисовал бревенчатый сруб колодца, а около него себя. Это был очень удачный рисунок: Максима, пожалуй, даже можно было узнать, если, конечно, не слишком придираться. Когда он прочертил последний штрих, нарисованная фигурка Максима шевельнулась, ожила. Вот она вытащила из колодца нарисованное ведро, а из ведра выпрыгнул карлик Бульбуль…

А потом на доске появился Заповедный Лес, поляна под большой елью и Еловая Шишка. Максиму тут опять послушались какой-то шепот и шорох за спиной, но он, не оборачиваясь, продолжал наблюдать, как оживал нарисованный пень, как три нарисованных фигурки переходили реку по лунной дорожке и как чуть не утонули в реке нарисованные Пузыри. Ему казалось, что он смотрит фильм о своих собственных приключениях – так удивительно и живо было все происходящее на доске.

Когда там появилась сцена расправы с Пузырями на постоялом дворе, кто-то в зале не выдержал и снова громко фыркнул. Теперь Максим оглянулся. У него за спиной стояли те самые трое бородачей, которые увезли его в лодке. Рыжебородый беззвучно хохотал, зажимая ладонью рот, у Чернобородого смешливо подергивались уголки губ. Третий бородач, седой, был серьезен.

– Дальше! – потребовал он.

Максим послушался. Он нарисовал Гиблый овраг и Город Маленьких Человечков. С нарисованного облака, держа в руках нарисованные булыжники, горохом сыпались Летучие Пузыри…

Когда последний рисунок осыпался с доски тонкой меловой пылью, бородачи переглянулись. Они еще ничего не знали о войске, идущем на Город Удивительных Чудес.

– Говорящие Мельницы молчат, – сказал Рыжебородый. – Дозорные видели на горизонте столб дыма. Никаких вестей с равнины больше нет. Это странно.

Бородачи помолчали. Потом седой сказал:

– Все-таки я не знаю, можно ли верить этому мальчику. Ведь он прилетел с Летучими Пузырями, и в руках у него была палка Орутры. А все это, – тут старик показал на доску, – все это он мог и выдумать…

– Верно, – сказал Чернобородый. – Поэтому пусть не обижается на плохую встречу. Кто его знает, зачем он сюда явился? Мы можешь доказать, что рисунки рассказывали правду, мальчик?

– Докажу! – сердито сказал Максим – И еще как!

Он сунул руку в карман. Осторожно вытащил оттуда спящего карлика Бульбуля, который заливисто храпел. А потом достал завернутую в платок Еловую шишку и протянул ее бородачам.

Глава двадцать восьмая

Живая вода

Бородачи были изумлены так, что не могли сказать ни слова: ведь Максим начал рисовать то, что происходило в гиблом Овраге, прямо с того момента, когда Летучие Толстяки начали кидаться булыжниками. А к этому времени и карлик и Еловая Шишка уже были спрятаны в карман и не появлялись больше на доске. Бородачам стало очень совестно. Они обступили Максима, который уселся на стул, принялись горячо пожимать ему руки, хвалить его, о чем-то расспрашивать. Но Максим только осовело моргал в ответ, почти не слыша их слов.

– Простите, – с трудом выдавил он из себя, – я очень устал и…

Голова его упала на колени. Максим спал.

Он ничего не видел во сне. Это был сон глубокий, как пропасть. Он продолжался несколько часов. Максим понял это, когда открыл глаза и увидел над головой порозовевшее небо. Наступал вечер.

– Проснулся? – спросил чей-то голос.

К Максиму подошел Чернобородый в белом халате. В руке его был стакан.

– Вот, – сказал он, – выпей-ка это лекарство и через полчасика можешь идти гулять.

Максим единым духом выпил весь стакан, а последнюю каплю слизнул языком, до того это было вкусно. У него аж дух захватило, кровь загудела в ушах, и по всему телу побежали мурашки. Усталости как не бывало!