Софья Прокофьева - Приключения желтого чемоданчика (сборник) Страница 15

– Держите вот это! Белое! Круглое! – закричал, отфыркиваясь, капитан королевской стражи.

Лоскутик и Облако свернули в переулок.

Облако стало совсем маленьким. Оно хрипло дышало. Летело рывками, опускаясь все ниже и ниже, почти волочилось по земле.

Сзади их нагонял топот подкованных сапог.

– Превращайся скорее! – крикнула Лоскутик Облаку. – Ну хоть в кого-нибудь!

– Так не могу, – простонало Облако, – мне надо подумать, сосредоточиться.

Топот приближался.

Лоскутик обернулась. Облако отстало шагов на десять. Лоскутик бросилась к нему, подняла с земли. Подбежала к забору, села на землю, дрожащими руками принялась мять Облако. Вылепила маленькую головку с гребешком, пару прижатых к телу крыльев. Хвост вылепить не успела.

Из-за угла вынырнули капитан стражников и солдаты. Лоскутик быстро накрыла Облако фартуком.

– Эй, оборвашка, что ты там прячешь под фартуком? – крикнул капитан королевской стражи.

Один из солдат кончиком пики приподнял край фартука.

– Это… это курица моей бабушки… – пролепетала Лоскутик.

– Хм… – пробормотал солдат, – странная курица…

– Если такова курица, то какова же сама бабушка? – покачал головой второй солдат.

– Хватит болтать! – прикрикнул на них капитан. – Отвечай, нищенка, не видела ли ты тут чего?

– А чего? – спросила Лоскутик, глупо моргая глазами.

– Ну, такого… – попробовал объяснить капитан, делая руками в воздухе какие-то непонятные круги. – Вот такого, понимаешь?

– Какого «такого»? – Лоскутик заморгала еще чаще.

– Ну, этакого… – вконец взбесился капитан.

– Какого «этакого»? – Лоскутик посмотрела на капитана, открыв рот.

– Э, да что с ней связываться! – махнул рукой капитан. – Глупа как пробка, ничего не понимает.

Капитан и солдаты протопали мимо.

Лоскутик перевела дух. Посмотрела на Облако. Облако лежало грустное, присмиревшее.

– Ты кто? – недоверчиво спросило Облако, глядя на девочку туманным взглядом.

– Как это кто? – удивилась Лоскутик.

– А, помню, ты была такая зеленая, развесистая и росла на опушке… – пробормотало Облако.

– Да ты что? – уже с испугом сказала Лоскутик.

– Ага, ты ловила комаров на болоте…

– Да нет же!

– А… Ты говорила «тик-так!» и показывала время на городской башне.

– Какое «время»? Что с тобой?

– Я тебя не знаю, – печально сказало Облако. – Я все забыло. Ну, я полетело! Пока.

– Постой! Я дала тебе напиться… – робко напомнила Лоскутик.

– Что-то такое было, – задумчиво протянуло Облако. – Напиться… напиться… Видишь ли, у меня в голове вода, а я ее всю вылило. Я выплакало всю свою память. Все, что помнило. Ну, прощай!

– Да подожди! – с отчаянием воскликнула Лоскутик. – Еще у меня сегодня день рождения. А ты говорило: дождь-рождение.

– Да, да, припоминаю, что-то такое было… – Облако немного посветлело.

– А потом ты превратилось в двенадцать собак.

– Да, да, это я помню…

– И мы пошли…

– Стой! Молчи! Вспомнило! Мы пошли в лавку к Мельхиору…

– Да!

– Ты – Лоскутик!

– А, вот ты где! Попалась, голубушка!

По улице шла Барбацуца. Из ее единственного глаза от ярости просто сыпались искры. Она только что побывала во дворце и узнала, что король вовсе и не хочет манной каши, а главный повар и не думал посылать за ней голубей.

Облако тут же свернулось клубком, шмыгнуло Лоскутику под локоть и там затаилось.

Барбацуца приближалась медленно, не спеша, и это было страшнее всего. Тень упала на девочку. Лоскутик прижалась спиной к забору.

– Где была? Признавайся, – спросила Барбацуца тихо и сипло.

– Платье покупала! – подсказало Облако, слабо шевельнувшись под мышкой.

– Платье покупала… – помертвев, повторила Лоскутик.

– Врешь! Если ты покупала платье, то у тебя должно быть платье! Где оно? Покажи!

Барбацуца занесла над головой Лоскутика сжатые кулаки. Лоскутик невольно вытянула вперед руки, чтобы защитить голову от удара, и вдруг на ее руках, легко развернувшись, повисло белоснежное кружевное платье.

Ветер раздул кружевной подол, зашевелил бантами и оборками. Кружево было такое тонкое, что, казалось, вот-вот растает на глазах. Даю голову на отсечение, что ни одна принцесса на свете не отказалась бы от такого платья!

– Ты купила себе это платье? Нищенка! Кружевное? Замарашка! С бантами? Побирушка! Белое? Самое непрактичное! – Барбацуца от возмущения с трудом находила слова. Она уже протянула руки, чтобы схватить платье, но кто-то опередил ее.

Ее опередила маленькая, жалкая дворняжка. Что это была за ничтожная тварь! Во-первых, у нее было всего лишь три ноги, да и то больше похожие на кривые паучьи лапки. Хвоста и ушей не было и в помине. Она была так худа, что все ребра, проткнув кожу, вылезли наружу. Но все это не помешало собачонке быть очень проворной.

Она высоко подпрыгнула и ловко цапнула за подол прекрасное кружевное платье. Затем, часто перебирая своими тремя лапками, бросилась наутек.

Кружевное платье волочилось по пыльной дороге.

– Ах, проклятая! – крикнула Барбацуца и бросилась за мерзкой собачонкой.

Казалось, она вот-вот ухватит платье за рукав. Но собачонка отчаянно тявкнула, поддала ходу, перемахнула через канаву, пролезла в щель под забором и скрылась.

Глава 10

Удивительное происшествие на закате

«Ни за что не проснусь, – подумал художник Вермильон и тут же понял, что больше он не заснет. – Ну, хорошо, пусть я не засну. Но уж глаза открыть меня никто не заставит».

Он знал, что он увидит. Битые стекла на полу, сломанные рамы, разодранные в клочья портреты.

Прежде художник Вермильон жил припеваючи. Придворные щеголи и богачи с утра до вечера толклись в его мастерской и охотно заказывали ему свои портреты.

Но шли годы, и художнику открывались глубокие тайны мастерства. Он научился смотреть на мир особым взглядом. Видеть красоту самых простых вещей: камня и грубого глиняного кувшина. Сам того не желая, он стал рисовать людей такими, какие они были на самом деле, и совсем не такими, какими они хотели казаться.

Самое удивительное, что художник даже не думал об этом. Это получалось у него как бы само собой. Но трусы на его портретах были трусами, как бы они ни пыжились, стараясь изобразить себя смельчаками. Льстецы – льстецами. А обманщик, даже если ему удалось убедить всех, что честнее его не сыщешь человека во всем королевстве, все равно на портрете выглядел обманщиком.

Надо ли говорить, в какую ярость приходили все эти люди, увидав свои портреты?

И все-таки художник Вермильон еще как-то сводил концы с концами. Но вот наступил этот несчастный день, и все рухнуло. Теперь художник был окончательно разорен, а мастерская его разгромлена.

«Как же это случилось?» – спросите вы меня.

Весь этот день неудачи преследовали художника. С утра к нему заявился главный королевский пирожник и заказал свой портрет. На вид пирожник был очень добрый и симпатичный. У него были толстые, мягкие щеки и сладкая улыбка. Но так как на самом деле он был человеком жадным и жестоким, то и на портрете он получился именно таким.

– Это клевета, а не портрет! – разозлился главный пирожник.

Он подтащил художника к большому зеркалу, висевшему на стене.

– Ах ты, негодяй! Посмотри, какие у меня добродушные щеки, честный нос и славные, располагающие к себе уши! Посмотри, какой я славный парень! Этакий миляга и симпатяга! А ты меня каким изобразил? Это клевета, а не портрет!

Главный пирожник ушел, хлопнув дверью, не заплатив художнику ни гроша. А Вермильон, чувствуя себя очень усталым, решил немного прогуляться. Он перешел мост Бывшей Реки и вышел на площадь Забытых Фонтанов.

Солнце, похожее на докрасна раскаленную сковороду, уходило за сверкающие кровли дворца. Художник глянул на него один раз и опустил голову.

«Как это печально и пусто – солнце на голом небе, – подумал он. – Закат делают прекрасным облака. Как жаль, что люди в нашем городе никогда не видели красивого заката. Наверно, поэтому они такие скучные и злые…»

Художник глянул на небо еще раз и тихо ахнул. Все изменилось. Над городом плыло облако. Казалось, небо запело. Облако было все кружевное и нежное. Лучи солнца охватили его снизу, наполнили золотом.

«Оно похоже на лебедя или на корабль под парусами, – подумал художник. – Нет, больше всего оно похоже на кружевное платье. Да, да! На платье из тончайшего кружева. А вот из-за него выплыло еще одно облако. Это похоже на какого-то зверька. Пожалуй, больше всего на трехногую собачонку».

Художник оглянулся. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь еще увидел это чудо. Но, как назло, на площади не было ни души.

В этот час все богатые люди ложились спать. «Больше спишь – меньше пьешь!» – была их любимая поговорка.

Вдруг все жители окрестных домов разом вздрогнули, скатились с постелей, вскочили со стульев. В каждом доме что-нибудь упало или покатилось по полу.