Андрей Максимов - Сказки для тебя Страница 15

Оселку сразу стало так грустно-грустно, как бывает грустно-грустно только в сумерках.

– Вот всегда так, – вздохнул он. – Спасти друга захочешь, а, оказывается потом, что он просто с тобой играл.

Маленькому Мотороллерчику было очень приятно, что Оселок хотел его спасти. Ведь главное – это желание, правда?

– Конечно, ты меня спас! – воскликнул Мотороллерчик. – Потому что!.. Потому что!.. Потому что ты очень предусмотрительно отъехал от дерева. Ведь если бы ты не отъехал от дерева, – мне некуда было бы спрыгнуть, и я сидел бы на дереве целый день. А то и целых два дня. А если бы пошёл дождь? Представляешь, каково бы мне было сидеть на дереве, если бы пошёл дождь?

Оселок представил, а потом сказал, краснея:

– Да… Я да ты… Ты да я… Мы – теперь друзья по спасению. А если бы мы вместе играли в прятки, – мы были бы просто друзья по пряткам. А это совсем не то, то есть, не то, что друзья по спасению, правда?

Но тут опять возник Прямолинейный Трамвай и буркнул:

– Всё ясно. Вы не можете быть друзьями по спасению.

– Почему? – удивился Оселок.

– А кого сейчас спасать-то? Вы что? Всем же понятно, что мы так хорошо живём, так хорошо, что совершенно некого спасать. А потом: это ж куд рявому грузовику ясно: что такие маленькие не то что спасти, а и просто помочь никому не могут. Помощники-спасатели…

Проворчав так много неприятных слов, Прямолинейный Трамвай исчез.

А друзья загрустили: неужто, действительно, жизнь стала так хороша, что уж совершенно некого спасать?

Глава четвёртая,

в которой маленький Пип уходит за подмогой

Тёмной-тёмной ночью, когда ленивая луна, закутавшись в тёплые облака, закатилась спать, – обитатели Ужасного Леса тайно собрались на поляне.

Они должны были решить очень важный вопрос: как победить Одувана?..

Наверное, надо рассказать тебе, кто такой Одуван. Но это такое противное существо, что говорить о нём совсем не хочется. Это ведь из-за Одувана Прекрасный Лес стал называться Ужасным…

К тому же, жители Леса очень спешат решить важный вопрос, и пока мы будем говорить об Одуване, – они его уже решат. Им надо торопиться: если злые чёрные муравьи узнают про это собрание… О! Мне даже страшно представить, что тогда будет.

Так что – поспешим на поляну. Тем более что мы уже и так чуть-чуть опоздали: спор в самом разгаре.

– Надо решить твёрдо, – сказала Медуза. – Не расплываясь, решить окончательно.

Если ты решил, что Медуза живет на поляне в лесу, – ты ошибся. Медуза живет в своём домике, чем-то похожем на таз на колёсиках. (Не могла ж она остаться в стороне от важного разговора – вот и приехала).

Вокруг таинственно шумели чёрные деревья. Иногда ветки бросали на обитателей Леса тревожные, осторожные тени, будто специально, чтобы страху навеять.

– Все знают принципиальность Медузы. Уж если Медуза сказала: железно, – выступил важный Черепах, муж Черепахи. – Только надо побыстрей решать, а то приползут чёрные муравьи – и нам каюк.

Звери представили, как в чёрном лесу на чёрной поляне появляются чёрные муравьи, и им стало не по себе.

– Надо бежать за помощью в Город, – сказал Гриб-Боровик, бывший профессор Сельскохозяйственной Академии, специалист по боровам.

Как ты уже знаешь: жители Ужасного Леса даже в те времена, когда он назывался Прекрасным, в Город не ходили, не летали и даже не ползали. Потому что так уж повелось: Лес сам по себе, Город – сам по себе.

Но то ли оттого, что собрание затянулось, то ли оттого, что чёрной ночью на чёрной поляне трудно о чём-то долго говорить (не веришь, – попробуй сам) – так или иначе все поддержали Гриба-Боровика.

Кого же послать в Город? – возник новый вопрос.

(Вопросы они вообще такие, неуправляемые: стоит один решить, как тут же возникает новый).

– Надо послать кого-нибудь очень высокого, чтобы его сразу заметили, – намекнул Жираф.

– Так его же все заметят, – веско сказал Гриб-Боровик. – И значит враги тоже.

Зашумели кроны деревьев, будто огромная чёрная птица готовилась сорваться с небес на поляну.

Хрустнула ветка. Где-то вдали послышался крик непонятного происхождения.

– Быстрей надо решать, быстрей! – затараторил Черепах.

И тут над поляной начала кружиться Бабочка. Она совершенно не умела разговаривать, но очень хотела, чтобы на неё обратили внимание. Однако её никто не замечал: она же такая маленькая, хрупкая, да и крылья у неё слабые.

Если бы ты знал, как ошибались жители Леса в отношении Бабочки: не всегда ведь маленький – означает беспомощный, правда? А жители Леса ещё очень пожалеют. Очень…

Но это будет позже. А пока посредине поляны стоял серьёзный и важный вопрос, и, выпятив свой толстый живот, вопрошал: «Кто пойдёт в Город за подмогой?»

– Нужно идти самому незаметному, – пискнул кто-то, кого и видно-то как следует не было. – Я намекаю на себя.

Пришлось светлячкам нарушить конспирацию и посветить честной компании.

– Я намекаю на себя, – снова пискнул незамеченный, оказавшийся маленьким мышонком по имени Пип. – Пип пойдёт в Город за помощью.

Тут все жители Леса ужасно обрадовались, потому что им очень хотелось поскорее разбежаться по своим норкам и домикам.

– Это решение – твёрдо, – сказала Медуза и для солидности скрипнула одним из колёс своего домика.

– Но ведь незаметного никто не увидит, – вздохнул Гриб-Боровик. – Ни друзья, ни враги.

Однако, слова бывшего профессора растворились в ночной тишине.

И снова мне придётся признать, что жители Леса поступили неумно. Если бы они не были так запуганы и не торопились спрятаться в своих домиках, если бы они послушали Гриба-Боровика…

Впрочем, запуганные никогда ничего как следует решить не могут. Это уж точно.

И вот маленький Пип пошёл в большой Город помощь искать.

С этой, незаметной вроде бы минуты, начинается новая эра в жизни Города и Ужасного (когда-то Прекрасного) Леса. Впрочем, эры всегда так поступают: они любят начинаться с незаметных минут.

Глава пятая,

в которой Мотороллерчик витает в облаках и приносит оттуда Важную Вещь

Ещё ранним утром дождь вышел на улицу, и до того ему там понравилось, что он, судя по всему, никуда уходить и не собирался.

Оселок поглядел в окно и ничего не увидел. Длинные ножки дождя спускались по стеклу на землю и загораживали собой весь мир.

Тогда Оселок открыл дверь. В дверь много чего было видно. Чёрные стволы деревьев почему-то казались скользкими. Дождинки ударяли в листья, листья подпрыгивали, как резиновые, а дождинки уже падали вниз, стукались о лужи и превращались в толстые важные пузыри. Пузыри чинно плыли по глади луж, но очень скоро, видимо, от своей важности лопались, а на смену им уже плыли новые – такие же важные и серьёзные.

Дождь шёл и шёл, как заведённый.

«Ему, наверное, и самому надоело идти. Но он уже никак не может остановиться», – подумал Оселок.

Он так и сидел у двери: смотрел, как гуляет по улице дождик.

И вдруг дождик убежал. Быстро-быстро, будто его позвал кто-то.

После дождика остался умытый воздух и ясное небо.

Оселок как сидел у двери – так прямо в дверь и выехал. И помчался к Маленькому Мотороллерчику. Куда же ещё можно мчаться, когда целый день торчал дома?

Оселок торопился к Маленькому Мотороллерчику, а колесо радуги в это время спешило, наверное, догнать дождик. Разноцветное колесо вязло в разбухшей земле, – виднелась лишь его половинка.

«Куда ж оно катится? – подумал Оселок. – Наверное, туда, где не хватает разноцветности».

(Колесо радуги так поразило Оселка, что он сказал целых две фразы, совершенно ничего не перепутав).

Но прямо возле дома друга Оселка ждало разочарование: Маленького Мотороллерчика дома не было. То есть, не то, чтобы совсем не было, а, вроде бы, и было, но не целиком.

Потому что – с одной стороны – Мотороллерчик сидел около дома, но – с другой стороны – вид у него был явно отсутствующий, и рядом висел плакат: «Я ВИТАЮ В ОБЛАКАХ, ПРОШУ НЕ МЕШАТЬ».

«Интересно, – подумал Оселок. – Это далеко ли облака? Быть может, сел на колесо радуги один Мотороллерчик, уехал и в разноцветность?»

И Оселку стало немного обидно, что друг его не подождал.

Время шло. Мотороллерчик витал. Оселок сидел рядом.

Наконец он сказал (как будто себе):

– Пойти погулять можно вполне. Хотел увидеть Мотороллерчика я, и его увидел я.

– Нет, – сказал Мотороллерчик, и в глазах его появилась осмысленность. – Мы поедем вместе.

И Оселок понял, что предстоит важное дело.

Они поехали по Большой Дороге. Оселок чувствовал, как атмосфера сгущается, словно сумерки. Но Мотороллерчик молчал. И Оселок молчал.

Наконец Оселок, как бы между прочим, спросил:

– А в облаках хорошо витать?

– Нормально, – ответил Мотороллерчик. – Витая там, я понял одну Важную Вещь.

Он так и сказал: «Важную Вещь» – с большой буквы.

Потом он вынул из повешенной на бок сумки клочок газеты, протянул его Оселку и сказал твёрдо: