Британские сказки. Домовой из Хилтона - Автор Неизвестен Страница 15

Нет, море было пустынно, только мокрая голова тюленя высунулась из воды и замерла, словно тюлень тоже заслушался песней.

Только когда Джон Рид обогнул наконец скалу, он увидел, кто это пел. Юная девушка. Она сидела на камне, опустив ноги в воду. Ее белые плечи и спину скрывали густые длинные волосы. Но вот она поднялась с камня, и тут Джону Риду пришлось прикрыть глаза рукой — так заблестел на солнце ее чешуйчатый хвост.

«Да это русалка!» — догадался Джон Рид.

И он хотел было, не тревожа ее, уйти незамеченным, как вдруг вспомнил, что русалки владеют волшебным даром исполнять желания смертных. Может, она согласится подарить ему любовь Эллен Стюарт?

Тихо и незаметно Джон Рид подкрался к русалке, но тут она обернулась и, увидев человека, громко вскрикнула. Ах, еще мгновение, и она соскользнула бы в воду, а тогда прощай все его мечты и надежды.

Но Джон Рид успел ее крепко обнять, и, хотя русалка вырывалась из его рук с силой, не меньшей чем у тюленя, он не выпускал ее из объятий. От напряжения у него заболели руки, и в конце концов русалка вырвалась бы от него, да только мысль о прекрасной Эллен прибавила ему силы, и он не сдался.

Русалка устала бороться и спросила:

— Что ты от меня хочешь, человек?

И в ее слабом голосе прозвучали одновременно и нежность птицы-певуньи, и холод морских пучин.

— Исполнения трех желаний! — ответил быстро Джон Рид, вспомнив, что именно так следует отвечать на этот вопрос.

— Назови их, — сказала русалка.

— Мой отец, — начал Джон, — был таким же моряком, как и я. Но он утонул в море. Так вот, первое мое желание: чтобы никто из моих друзей, ни я сам не узнали такого конца. Второе мое желание: чтобы дела мои процветали и дальше. А третье: чтобы Эллен Стюарт, которую я нежно люблю, ответила мне любовью.

— Отпусти меня, и все будет исполнено, — сказала русалка.

Джон Рид разжал руки, и русалка, лишь взметнув блестящим хвостом, исчезла в море. Он вытер морские брызги с лица и, окрыленный надеждой, взобрался на вершину зеленого холма, где надеялся встретить прекрасную Эллен.

И — о чудо! — она уже была там и сидела на траве со своей подружкой как раз у того места, которое, кстати или некстати, звалось Прыжком Влюбленного. Ну что ж, кажется, судьба начала улыбаться отважному моряку.

— Да это Джон Рид! Вот удачная встреча! — воскликнула подружка Эллен. — А Эллен только что рассказала мне, какой сон ей приснился нынче ночью. Представьте, ей приснилось, что она собирает майскую росу, но трава и кусты совсем высохли, и она собрала всего несколько капель, как вдруг услышала, кто-то поет на берегу, вон там, за скалами. Она спустилась вниз и увидела на берегу у самого моря вас, спящего, а рядом прекрасную деву. Эллен испугалась, что вас унесет прибой, но тут вы проснулись, поднялись и стали вместе с ней собирать росу. Она хотела получше разглядеть прекрасную деву, но та была уже далеко в море, качаясь на волнах, словно белая чайка. И тут Эллен вдруг услышала: кап-кап-кап — это роса падала с куста, который вы трясли, прямо в ее ведерко.

— Все так и было, — подтвердила Эллен. — Но самое странное не это, а когда мы сегодня утром проходили мимо этих скал, мы слышали точно такую же песню, как я во сне. И теперь вам только остается наполнить мое ведерко росой!

И она рассмеялась, а Джон Рид вместе с ней.

— Поверьте, то была волшебная песня, — сказал он. — И я знаю, кто ее пел. Русалка! Я говорил с нею.

— Говорили с русалкой? — в ужасе воскликнула подружка Эллен. — О несчастный! Да знаете ли вы, что в последний раз у нашего берега ее видел ваш отец перед той страшной бурей, в которую он утонул.

Джон заметил, как побледнела Эллен при этих словах подруги, и тут же сказал:

— За меня не бойтесь! Русалка мне не страшна. Я покорил ее, и она дала обещание исполнить моих три желания.

И он все рассказал им. Правда, не совсем все: какое было третье желание, он утаил. Но по огоньку в глазах Эллен он увидел, что она догадывается. Она слушала его и восхищалась, представляя себе, какой опасности он подвергался ради нее, и в сердце ее закралась любовь.

Домой они возвращались вместе, рука об руку.

А на следующий праздник мая Эллен и Джон сыграли свою свадьбу.

Фэрн-Дэнский брауни

Некогда в Шотландии водилось много брауни. Брауни — они вроде домовых, но живут не в домах и не во дворах людей, а сами по себе, где-нибудь поблизости от людского жилья. Много рассказывают сказок про брауни из Бодсбека и брауни из Бледнока, но самая лучшая — это про брауни из Фэрн-Дэна.

«Фэрн-Дэн» — значит, «Папоротниковый лог». Так называлась одна ферма, потому что стояла она в конце лога, где буйно росли папоротники. По этому логу надо было пройти, чтобы попасть на ферму. Ходили слухи, будто в логу живет брауни. Днем он не появлялся, а по ночам люди иногда видели, как он бесшумно, словно безобразная тень, крадется от дерева к дереву, стараясь, чтобы его не заметили. Но он никогда никому не вредил.

Ведь все брауни, если их не обижают, не только не вредят людям, но даже всячески стараются помочь тем, кто нуждается в помощи. Фермер, хозяин Фэрн-Дэна, частенько говаривал, что прямо не знает, как он обошелся бы без своего брауни. Ведь если на ферме была спешная работа, скажем, если надо было обмолотить и провеять рожь, или ссыпать зерно в мешки, или собрать репу, или выстирать белье, сбить масло, выполоть огород — на помощь приходил брауни. Хозяевам фермы стоило только, отходя ко сну, распахнуть двери в амбар, или в молочную, или в сарайчик, куда складывали репу, да поставить на порог чашку с парным молоком — брауни на ужин, и когда они наутро просыпались, чашка оказывалась пустой, а все работы на ферме законченными. И все было сделано даже лучше, чем сделали бы люди.

Все знали, какой этот брауни кроткий и незлобивый, но все почему-то боялись его. Когда люди возвращались домой из церкви или с базара, они даже ночью делали крюк мили в две, только бы не проходить по логу — так им было страшно увидеть брауни даже издали.

Впрочем, страшились его не все. Жена фермера сама была такая добрая и приветливая, что не боялась ничего на свете. Когда ей надо было поставить за порог чашку молока, брауни на ужин, она наливала в нее самое густое, жирное молоко да еще подбавляла к нему полную ложку сливок.

— Брауни на нас усердно работает, — говаривала она, — а жалованья не просит. Значит, мы должны угощать его как можно лучше.

И вот однажды вечером фермерша внезапно захворала, да так тяжело, что все боялись, как бы она не умерла. Муж ее очень встревожился, да и слуги тоже, — ведь она была добрая хозяйка, и они любили ее, как мать родную. Но все они были люди молодые, в болезнях ничего не понимали и потому говорили, что надо бы вызвать опытную старуху лекарку, что жила в семи милях от фермы на другом берегу реки.

Но кому за ней съездить? Вот вопрос! Близилась полночь, тьма была кромешная, путь к дому лекарки пробегал через лог, а там, чего доброго, можно было встретить брауни, которого все боялись.

И никто на ферме не знал, что тот, кого все они так опасаются, стоит сейчас за кухонной дверью.

Это был крошечный волосатый уродец с длинной бородой, красными веками, широкими плоскими ступнями — точь-в-точь жабьи лапы — и длинными-предлинными руками, доходившими до земли, даже если он стоял прямо.

Брауни в тревоге прислушивался к разговору на кухне. В тот вечер он, как всегда, вышел из потаенной норы в логу, чтобы узнать, нет ли работы на ферме, и выпить свою чашку молока. И тут он увидел, что входная дверь дома не заперта, а в окнах горит свет, и догадался, что на ферме что-то неладно. Ведь в этот поздний час там всегда было темно и тихо. Ну, он и прокрался на крыльцо разузнать, что случилось. И вот он узнал из разговора слуг, что фермерша занемогла. Тут сердце у него упало — ведь фермершу он крепко любил, потому что она всегда была добра к нему. И он очень рассердился, когда понял, что эти трусы не смеют съездить за лекаркой, потому что боятся его, брауни.