Ольга Кай - Сказка о музыканте Страница 16

— Что это? Зачем? — с легким смущением поинтересовалась девушка.

Он не ответил, предоставив ей догадываться и объяснять все самой.

Ния протянула руку, погладила прохладную наощупь ткань, потом ухватила за конец, тряхнула, раскрывая полотно, рассматривая причудливый узор. И с удовольствием обернула шелк вокруг бедер.

Лаэрт улыбнулся.

"Вот тебе и широкая красная юбка", — подумала Ния, и что-то в душе перевернулось: слышал ведь однажды, а запомнил… И хотя это были портьеры из разграбляемого ими дома, но все-таки это еще и подарок. Девушка колебалась, принимать его или не стоит, но потом все-таки сказала:

— Спасибо.

Он пожал плечами: не за что.

* * *

Поддерживать порядок в городе оказалось делом нехитрым: патрули организовали сами же городские, да отдельную охрану назначили для здания Каренской управы, куда перенесли картины из дворца наместника и еще множество "атрибутов черного колдовства", найденных в подвалах полицейского управления и в домах самых знатных горожан, которые, кому повезло не попасть в плен, поспешили удрать из города, почти ничего с собой не прихватив. А люди жили, как и раньше, занимаясь своими делами, возделывая землю, собирая щедрый урожай в садах и огородах, и надеялись только, чтобы в этом важном деле им никто не помешал.

Лето близилось к завершению, небо чаще затягивалось тучами, которые гремели грозой, сияли вспышками молний, приносили с собой не по-летнему холодный ветер.

В один из таких вечеров к распахнутым воротам дворца на гнедой лошадке подъехал путник. Его пропустили сразу и, поставив лошадь в общую конюшню, незнакомец отправился в дом.

В широком холле не хватало стульев и диванов на всех, поэтому люди в основном сидели на полу, подложив сложенные одеяла, подушки или коврики, потому что светлый мрамор дышал холодом. Но от живого огня в большом камине исходило тепло, и его хватало всем. Вошедший скинул промокший плащ и сразу же направился к Ярдену.

Это был человек невысокого роста, и хотя молодость давно оставила его, в черных волосах, волнами спускающихся к плечам, не было седины. Черты лица и смуглый цвет кожи выдавали южанина, а когда он заговорил, приветствуя воеводу, в речи отчетливо слышался мягкий акцент, придававший словам несвойственную им мелодичность.

— Грацио, — поблагодарил он Рифа, предложившего ему кружку с горячим напитком. — Всегда говорил, что Карена — совершенно негостеприимный город, вот и сегодня встречает меня грозой…

Длинные сухие пальцы грелись о чашку, пока Ярден расспрашивал гостя, как прошел его путь. Выяснилось, что зовут южанина Лионо, и ехал он из Вышегорска передать воеводе и всем, кого встретит на пути, важную весть. Хотя сообщать ее Лионо не спешил.

— Я очень рад поздравить тебя, Ярден, да и всех вас, — он отсалютовал собравшимся горячей кружкой, — поздравить со славной победой. Жаль только, что вы не успели до того, как казнили Вольтрана. Прекрасный был человек и настоящий художник… Я слышал, его картины сожгли? К сожалению, мы потеряли не только великого человека, но и бесценные произведения! К счастью, кое-что удалось сохранить, но ведь это так мало!..

— Да, Эда действительно уже не вернешь, — вздохнул воевода. — Его пытались спасти здешние во главе с покойным Вартаном. Да, да, он тоже погиб… Лионо, ведь ты принес какую-то новость. И, я надеюсь, она все-таки поднимет нам настроение.

— О да, поднимет, я ручаюсь, — лукаво улыбнулся южанин. — Это касается маэстро Эльнара…

Он вдруг осекся и замолчал. Проследив за его изумленным взглядом, присутствующие обернулись к только что вошедшему Лаэрту. Тот замер на входе и так же удивленно смотрел на южанина, только на его лице можно было прочесть еще и что-то, похожее на испуг.

Лионо поднялся и медленно шагнул вперед.

— Маэстро? — высокий голос южанина в полной тишине отразился от мраморных стен. — Маэстро… Как, вы здесь?..

Еще несколько неуверенных шагов. Лионо протянул руки, словно испугался, что человек перед ним — видение, и вот-вот исчезнет. Но в глазах Лаэрта читалась немая просьба остановиться, и Лионо замер на полпути, будто упершись в невидимую стену.

За окном загрохотало так, что зазвенели стекла. Из-под портьер полыхнул розоватый отсвет молнии. Люди словно вышли из оцепенения, и кто-то негромко спросил:

— Что вы имеете в виду, господин Лионо?

Южанин молчал, его устремленный на Лаэрта взгляд теперь казался виноватым.

— Простите, — тихо сказал Лионо.

Несколько человек вздохнули с облегчением.

— Вот видите, он обознался, — рыжий Мартин улыбнулся немного растерянно. — Просто…

Лаэрт сделал шаг назад, упершись в ставших за его спиной мужчин, и вдруг резко развернулся. Неизвестно, что увидели они в его глазах, но расступились, пропустив. Люди в холле слушали удаляющиеся шаги, потом где-то хлопнула дверь, и вот вновь только шум воды за окном да треск пожираемых огнем поленьев в камине…

Лионо устало опустил руки и вздохнул.

— Нет, я не обознался, — сказал он.

— Как? Маэстро Эльнар? Лаэрт? Не может быть! — голоса спорили сами с собой, потому что Лионо им не отвечал. Он сел подле воеводы, горестно ссутулившись. Ярден ни о чем не спрашивал — ждал, пока замолчат остальные, потому что послушать южанина интересно будет всем. На помощь пришел Даргальт: выйдя на середину зала, он потребовал тишины и, обернувшись к воеводе и южанину, спросил скрипучим от волнения голосом:

— Объясните, что здесь происходит? Кого и почему вы назвали "маэстро"?

— Я увидел маэстро Эльнара, — объяснил Лионо севшим голосом, — и в радости забылся, выдал его тайну. Как я понимаю, вы ничего не знали… А ведь я нес вам известие о том, что маэстро Эльнар сбежал. Это долго пытались скрыть, но сперва появились слухи, потом…

Он умолк, и тишина зазвенела удивлением, недоумением.

— Когда я попросил его написать свое имя, — задумчиво произнес воевода, — он так и написал: "Эльнар". Я-то подумал, ну, может, тезка. Всякое ведь бывает. Хотя было подозрение, но… как-то это все невероятно.

Внезапно со своего места вспорхнула Ния, и вот, спустя миг, она сидит на корточках перед южанином, заглядывая ему в лицо.

— Я видела Эльнара. Я знаю, как он выглядит! Он старше, намного старше! Я ведь видела…

Перед мысленным взором возникло лицо музыканта: темные волосы, длинная борода, морщинки вокруг глаз, темно-серых, как грозовая туча. А потом руки в полете над струнами: красивые, даже не поверишь, что это руки старика, с длинными, проворными пальцами… И руки Лаэрта.

"Нет!" — девушка тряхнула головой, отгоняя видение, и только собственный голос почему-то звучал в сознании: "схватили… порвали серебряные струны… струны… порвали…"

— Это был маскарад, — сказал кто-то над ее головой, и прежде, чем Ния обернулась, Лионо устало улыбнулся и произнес:

— Здравствуй, Фирес. И ты здесь.

— Здравствуй, — ответил недавний узник, и наклонился к Ние, хотя к голосу его прислушивались теперь все. — Вы ведь помните, что не только родители рассказывали вам о великом певце и музыканте, но и их родители, и родители их родителей. Все дело в том, что это вовсе не один и тот же человек. Их было трое, и наш Эльнар, которого знаю я — четвертый. В тот вечер, когда много лет назад ты, Ния, танцевала под музыку легендарного музыканта, старший Эльнар лежал в комнате наверху. Тяжелое ранение повлекло за собой многие болезни, и под конец он почти не мог ходить. Его сын к тому времени уже несколько раз выходил вместо отца. Людям нужна была легенда, нужен был человек, молва о котором долго будет поддерживать волю и дух, и потому девятнадцатилетний парень приклеивал бороду, а Сайдин так мастерски рисовал ему морщины, что ни у кого не возникало ни малейшего подозрения. Даже когда глаза музыканта вместо голубых стали серыми, — Фирес улыбнулся. — А вот про руки мы часто забывали, но люди редко приглядывались к ним, а кто замечал — думал, что природа позаботилась сохранить руки великого музыканта молодыми, как и голос…

Ния вскочила, резко развернувшись, отчего цветастая юбка каруселью взметнулась вокруг ее ног, и оказалась лицом к лицу и Фиресом.

— Но ведь тогда, в тюрьме… Ведь вы мне сказали, что он… что он все рассказал полиции, что он предатель, что…

— Предатель? — переспросил Фирес. — Этого я не говорил. А все остальное — правда. Их схватили, когда Эльнар был без грима, и его не узнали. Но на допросе он все рассказал. Это была попытка спасти жизни друзей, которые предпочитали умереть в муках, но не выдать его тайны. Правда, — глаза Фиреса затуманились грустью, — признание Эльнара их все равно не спасло.

— Значит… значит… — Ние не хватило слов, она замолчала. Гроза все еще шумела за окном, но промежутки между вспышками и раскатами грома постепенно удлинялись. Девушка оглянулась, встретилась взглядом с воеводой, с Лионо и Фиресом, и вдруг стремительно направилась к двери. Тим рванулся за ней, но дедушка Йорхан удержал его на месте.