Александр Глонти - Грузинские народные новеллы Страница 17

– Разбей кость, увидишь в ней мозг!

Я разбил, а вместо мозга нашел письмо. Показал отцу. Читали мы, читали…

Мельник не выдержал:

– Ну и что же было в письме?

– А то, что сироте – лепешка, а мельнику – крошки!

Перехитрил сирота мельника, оставил его ни с чем, а сам лакомится лепешкой.

СИРОТА И ПЛЕШИВЫЙ ЛГУН

Встретились как-то караганджийский сирота и мцхетский плешивец-лгун. Пустились в долгую беседу. Лгуну хочется обмануть сироту, да никак не удается, крепко держится сирота. Так и разошлись.

Однажды сирота понес на мельницу молоть полмеры зерна. Лгунишка-плешивец тоже там оказался, столько же зерна принес. Думает: как бы на этот раз обмануть сироту, выманить у него зерно.

– Братец, – говорит он сироте, – если порознь будем зерно молоть, вся мука по щелям рассыплется, да и мельник больше оброку возьмет. Давай смелем вместе!

Сирота согласился. А плешивец хитрит.

– Зачем нам делить муку – вот дрова, вот вода, испечем хлеб и поделим!

Сирота и на это согласен. Лгунишка разошелся:

– И хлеб делить незачем – кто лучше сказку расскажет, тому весь и достанется!

Сирота не возражает.

Плешивец начал рассказывать:

– У моего отца была гусиная упряжка. Повез он на ней во Мцхету дрова. Погубил бедных гусей, а ничем не разжился!

Теперь черед за сиротой:

– У моего отца тоже была гусиная упряжка. От долгой работы гусям натерло загривки. Отца научили: приложи к ним толченых орехов. Отец так и сделал. Выросло на шее у гусей ореховое дерево. На орех села ворона. Отец рассердился, запустил в нее пригоршней земли, а от нее на дереве целое поле разостлалось. Мы взбирались на него каждый год, пахали, сеяли, жали. Однажды увидели – в поле заяц траву щиплет. Отец бросился к нему, поймал и давай бить. Бил, бил, пока не выпало из него письмо.

Плешивец – любопытный, не выдержал:

– Что же было написано в письме?

– А то, что сироте весь хлеб, а плешивому плуту – ничего!

Сирота забрал весь хлеб, сложил в мешок и пошел восвояси.

Плешивец затрусил за ним:

– На хлеб у меня нет денег, дай двадцать копеек, принесу завтра.

Сирота дал ему двадцать копеек и предупредил:

– Если завтра вечером не принесешь, приду к тебе сам.

Распрощались и пошли в разные стороны. Плешивый лгун не принес сироте долга по уговору. Сирота отправился к нему сам. Плут принял гостя с почетом, хорошо угостил и на прощанье сказал:

– Завтра непременно принесу долг!

– Не принесешь – знай, сам приду!

И на другой день не принес плешивец сироте долга. Сирота явился к нему вечером, как и обещал. Плут опять его хорошо принимает, угощает, долг назавтра принести обещает. Так и водит каждый день к себе сироту, оскудел даже от частых пиров. Наконец сказал сироте:

– Давай покумимся, крести моего сына!

– Хорошо, окрещу, покумимся! – отвечает сирота.

Сыграли веселые крестины. Два дня пировали. На прощанье сирота сказал плешивцу:

– А долг когда принесешь?

– Завтра!

– Не принесешь, – знай, сам приду!

Опять не несет долга лгунишка, сирота идет к нему в гости. Лгун угощает его на славу, а долга не отдает, на прощанье сулит по обычаю:

– Завтра отдам!

Жене сироты надоели хождения к плешивцу.

– Что ты связался с ним из-за двадцати копеек! На целый червонец обуви износил. Не дает, ну и бог с ним! – сердится она на мужа.

– Нет уж, до конца сведу счет с лгунишкой! – упирается сирота.

А лгунишка тем временем говорит своей жене:

– Когда придет сирота, запричитай: помер бедный мой муж-плешивец! Останется он ни с чем и уйдет.

Сирота пришел-таки. Жена плешивца убивается, причитает: бедный мой муж, обрядили тебя в белый саван!

Сирота сказал:

– Ну, помер – так помер. Отнесу хоронить – кум все же, да и давний приятель!

Собрался народ. Сирота взял здоровенное шило, тычет плешивцу в бок. Плешивец вскрикивает:

– Ой, ой! Вай!

– Возвращай долг! – шепчет сирота.

Плешивец притих. Сирота опять тычет ему шилом в бок, плешивцу больно, да приходится молчать. Уложили плута в гроб, потащили на кладбище. Поп сказал: не весь дух еще из него вышел, не будем сегодня хоронить, подождем до завтра. Внесли плешивца в церковь, стеречь поставили сироту, – кого же еще?! Ночью сирота тычет шилом плешивца в бок, тот вскрикивает, да как услышит про долг, снова умолкает.

По дороге идут двенадцать разбойников. Собираются делить награбленные денежки. Забрались потихоньку в церковь. Сирота спрятался в ризнице. Разбойники поделили денежки, осталось немножко, не знают, что с ними делать.

– А эти кому? – спрашивает один.

– Тому молодцу, кто одним взмахом сабли вот этот гроб пополам рассечет! – отвечает другой.

Все согласились. Встал один разбойник, обнажил клинок, вот-вот ударит по гробу.

Плешивец все слышит. От страха у него чуть сердце не разорвалось. Шилом кололи – орал, а тут саблей хотят рассечь. Разбойник занес саблю, плешивец выскочил из гроба да как закричит:

– А ну-ка, покойники, – старые да новые, вставайте все, ловите разбойников!

Сирота откликнулся ему басом:

– Ты новый, я – старый, бей их всех, не жалей!

Разбойники с перепугу разбежались, кто куда, только их и видели. А денежки остались в церкви. Плешивец и сирота делят их между собой. Разделили, сирота ткнул плешивца в бок шилом:

– А ну, отдавай долг!

Разбойники опомнились от страха и послали одного в церковь – поглядеть, что там делается. Подошел, он к дверям и прислушался. Сирота кричит на плешивца: отдавай долг! Плешивец видит – кто-то голову в дверь просунул, бросился, стащил с разбойника шапку и швырнул сироте:

– Вот тебе твои двадцать копеек, стоит ведь их, чего еще больше!

Разбойник со всех ног ринулся вон и рассказал сотоварищам:

– Хорошо еще, что живы остались. Столько покойников там собралось, – и по двадцать копеек не хватило на всех, одному мою шапку отдали! Бежим скорей, надо спасаться!

Разбойники разбежались. А сирота и плешивый лгун распрощались и пошли каждый своей дорогой.

ИВАНИКА И СИМОНИКА

Жили два брата. Старшего звали Иваника, младшего – Симоника. Иваника был умный, а Симоника – дурак. Мирно жили братья, никого не обижали, и их никто не обижал. Женились оба. Иваникова жена Тэкле, а Симоникова – Тина.

Однажды Тэкле сказала Иванике:

– Надоело мне глядеть на твоего брата-дурака. Отделимся, хочу жить одна!

– Что взять с дурака, хватит с него и глупости. Не будем делиться! – не соглашается Иваника.

Тэкле раскричалась: если не отделишься сегодня же, глаза тебе выцарапаю.

Иваника испугался и сказал Симонике вечером, когда тот вернулся с работы на поле:

– Хотим отделиться. Не могу больше кормить тебя, дурака. Ты и твоя жена бездельники и лентяи. Дармоеды вы, вот кто!

Симоника согласился:

– Ты умный, тебе лучше знать. Делиться так делиться!

Иваника и Тэкле сговорились, дали Симонике с Тиной одного козла и выпроводили из дому.

Симоника и на то согласился:

– Ты умный, тебе лучше знать, что мне отдать, а что себе оставить. Живи с миром!

Взяли Симоника с Тиной еды на три дня, погнали козла и пошли искать своей доли. Увидели на околице дальней деревни домишко, заночевали в нем. Утром Симоника сказал жене:

– Пойду продам козла, куплю еды, не то от голоду помрем!

Повел дурак козла на базар. Много ли ходил или мало, застигла его ночь. Видит дурак – высится скала. Подвел к ней козла, привязал к камню и приказал:

– Вот тебе козел. Вел его продавать, да не дошел до базара. Больше ничего у меня нет, береги козла! Завтра зайду за ним и уведу.

Вернулся Симоника домой. Рассказал обо всем жене и лег спать. На другой день пришел к скале. Видит, шакалы таскают, рвут его козла. Удивился и подумал: скала, верно, купила козла, позвала гостей и угощает их. Примостился под кустом и уснул. Проснулся на закате, а шакалы съели уже козла, у скалы только веревка до рожки валяются.

– Что ж ты, скала, – сказал Симоника, – плати за козла! Целый день жду, при гостях не хотел тебя позорить.

Скала молчит. Симоника опять за свое, да где ей услышать! Симоника кричит, ругает скалу: разбойница ты, плати за козла, не то забросаю камнями.

Скала стоит и молчит как ни в чем не бывало. Симоника в сердцах схватил огромный камень и изо всей силы запустил в скалу. Скала развалилась, и выпал из нее ларец, полный золота. Симоника подхватил ларец и побежал домой. Купил хороший дом, земли и зажил счастливо.

Прошло время. Тэкле прослышала, что Симоника разбогател, и говорит Иванике: