Ольга Быкова - Сны драконов Страница 18

Рушка, нисколько, видимо, не утомленный дорогой, бегал по траве кругами как угорелый, то подпрыгивая, то залегая в траве.

Присмотревшись, Лиска поняла, что он охотится, правда, как-то странно. Бегал он быстрее мышей, но ни одной не поймал. Он их гонял, пугал, но когда перепуганная до смерти мышь добегала до норы и пряталась, он отставал от нее и начинал выслеживать другую. Вот и сейчас он стоял на берегу ручья у самой норки, сунув туда нос и переступая вправо-влево беспокойными задними лапами. Потоптался и пошел искать другую игрушку.

Левко, проследив ее взгляд, подтвердил:

– Я на этого охотника еще вчера удивлялся. Он с мышами поиграет, а ловить не ловит. Он и гнезда разоряет чудно. Все яйца сожрет, а птенцов не трогает. Для него то, что пищит или бегает, уже не еда. Я слышал, что такое бывает. Если хищнику в младенчестве не доведется съесть какую-нибудь мелкую живность, он потом не охотится. Рыбу, правда, Рушка ловит, и кузнечиков еще, но, по большому счету, без нас он в лесу не жилец.

– Выходит, ему крупно повезло, что его Лисса нашла, – подвела итог Наира, которая тоже с интересом наблюдала за зверем.

Повалявшись на травке, друзья слегка перекусили на всякий случай. Неизвестно, доведется ли вовремя пообедать. Но, как ни чудесно было отдыхать среди цветущих трав под переплеск ручья и шелест пронизанных солнцем листьев, а все же пора было идти дальше. Двинулись они в сторону наиболее вероятного продолжения тропы, туда, где виднелся прогал меж окружающих долину насыпей. Действительно, тропа нашлась там, где они и предполагали, и они вновь оказались на узкой дороге между пологих сыпучих холмов. Однообразие серых склонов слегка скрашивалось цветущей порослью горных трав, среди которых успокаивающе мелькали белые и голубые цветочки, да иногда возле тропы росло молодое деревце.

Через час стало уже казаться, что эта скучная дорога никогда не кончится, и Лиска утешала себя тем, что Кареглазая все-таки стала вроде бы немного ближе. Меж тем они все шли и шли, ничего не менялось, никто не появлялся. Левко высказал вслух общее настроение:

– Давно пора обед готовить, а мы все никак не выйдем из этой занудной местности. Уже даже скучно…

Он не договорил. Все трое замерли, почувствовав, как внезапно дрогнула земля. Где-то далеко позади послышался неясный шорох. Не сговариваясь, они быстро-быстро, едва не переходя на бег, двинулись вперед, ежесекундно оглядываясь и прислушиваясь. Звук не повторялся, однако тревога не утихала. К тому же они вдруг заметили, что нилея попадается все реже, а цивеста и вовсе исчезла, да и курмыш растет уже не зарослями, а только отдельными кустиками. Склоны угрожающе придвигались к тропе все ближе и становились все круче. Это действовало на нервы, но некоторое время ничего не менялось, и беспокоиться вроде бы было не о чем. От постоянного напряжения начинала уже ныть шея, а они все шли и шли, и серые кручи, подступившие совсем близко, застыли в угрожающей неподвижности. И по-прежнему ничего не происходило… И вдруг, совершенно непонятно отчего, друзья все сразу сорвались на бег, повинуясь безотчетному непреодолимому желанию бежать отсюда сломя голову. И уже потом их нагнал звук – тот самый, неясный поначалу шорох, оказавшийся шорохом осыпающейся гальки.

Оглянувшись на бегу, Лиска увидела, как медленно приходят в движение только что бывшие неподвижными кручи, сначала дальние, потом поползли те, что были значительно ближе. Друзья, не сговариваясь, что было сил рванули вперед. Каменный шорох усиливался и приближался, что придавало беглецам скорости. Их догоняла неотвратимо поднимающаяся каменная волна. Они в ужасе озирались на бегу и не видели никакого укрытия. Начинали шевелиться уже ближние, окружающие их склоны. Нагоняющий их гул превратился уже в оглушительный рев и все нарастал и нарастал. Лиска, бежавшая так быстро, как никогда еще в жизни не доводилось, в отчаянии начинала понимать, что они не успевают… Мелькнула цепенящая мысль: «Ну неужели же в день рождения…» – как вдруг она почувствовала, что под ногами уже не песок, а камень. Тропа круто взяла вверх, и они вылетели на ровную каменную площадку, оставив весь этот осыпающийся ужас позади.

Переводя дух, они смотрели друг на друга. Лиска, продолжая обмирать от страха, все еще чувствовала боль в колене и крепкую хватку Наиры на предплечье, несколько секунд назад не позволившую ей упасть, когда Лиска споткнулась. Явился перед глазами Левко, подхватывающий падающую Наиру прямо за шиворот, как щенка, и еще мелькающий впереди пушистый Рушкин хвост.

Она оглянулась. Дорогу изрядно засыпало. Только кое-где виднелись остатки тропы. Остальное было перелопачено на совесть. Да и сам характер неровностей рельефа сильно изменился. Пологие прежде склоны ощетинились, обострились какими-то гребнями. Обозначились глубокие борозды и ямы.

Ошалевшая от впечатлений девушка повернулась к друзьям.

Неунывающий Левко взглянул на девчонок, несколько нервно улыбнулся и подытожил:

– Ну вот, теперь стало гораздо интереснее.

Осмотревшись, они увидели, что стоят на приличного размера плато. Справа на некотором удалении оно плавно поднималось, переходя в высокий гребень более темной породы. Слева же заканчивались те жуткие холмы из каменного крошева, мимо которых они только что бежали без оглядки.

А впереди открывалась захватывающая дух панорама. За пределами плато местность постепенно понижалась и раздавалась вширь, являя взору путников завораживающее разнообразие горного ландшафта. Поросшие лесом склоны и цветущие луговины перемежались большими участками голого камня, в основном серого и бежевого цветов с их бесчисленными оттенками. Глубокие овраги сменялись нагромождениями скал. Однако при всей замысловатости рельефа ясно было видно, что вслед за спуском начинается плавный подъем, который постепенно становится все круче и переходит в подножие Кареглазой. И, судя по расстоянию, завтра, наверное, даже завтра к обеду, друзья могут быть там. А пока пора было подумать про обед сегодняшний.

Прямо перед ними посередине плато, возвышаясь, где по пояс, где выше роста, располагалась большая неровная каменная плита светлого серо-сиреневого цвета. Выветренная, испещренная рытвинами, в ширину она была не меньше пятидесяти шагов, а в длину втрое того больше. Легко вспрыгнув на нее, девушки подошли к привлекшему их внимание углублению у дальнего края плиты с правой стороны. Оно было почти круглым, саженей пяти в ширину, и заполнено прозрачной, чуть голубоватой водой. Росшие на дне, преимущественно в центре, темно-сизые водоросли дополняли картину до завораживающе-фантастической.

– Интересно, откуда здесь вода, – Лиске всегда все было интересно.

– Может быть, здесь источник: смотри, в центре водоросли колышутся.

– Тогда бы вода вытекала.

– А она и вытекает, – заметил подошедший к ним Левко. – Видите, с краю небольшая бороздка, в ней ручеек. Очень кстати, можно умыться, а если вода хорошая, то и с собой взять…

– И искупаться! – в один голос воскликнули девушки, как сговорившись.

– Да на здоровье, только сначала давайте обед сообразим, – Левко не первый день знал девчонок. Вечно у них ветер в голове – то купаться, то наряжаться, то цветочки собирать. Вовремя о себе не напомнишь – сиди голодным.

Они устроились неподалеку, среди невысоких деревьев и кустов с блестящими кожистыми листьями. Костерок получился совсем небольшой, так как сухих веток они даже все втроем насобирали мало, ну да чай вскипятить хватило. Наира кинула туда листьев земляники и черной смородины, которые взяла с собой немалый запас, и получился отличный травяной чай. Вода оказалась очень вкусной. Впрочем, после такой увлекательной прогулки все было вкусным, и простые сухари не уступали пряникам, а уже подсохший сыр был и вовсе лакомством, тем более что его было маловато. Сушеная рыба и ягоды слегка разнообразили обед, однако без каши или похлебки он оставался довольно скудным. Друзья утешали себя тем, что впереди по дороге у них лес, дрова будут, и уж ужин-то они приготовят как следует.

Девушки, еле дождавшись конца обеда, уговорили Левко отдохнуть в тени под деревьями, откуда не виден был «бассейн», и побежали купаться. Руш было увязался за ними, но Лиска велела ему:

– Посиди здесь с Левко. Мы скоро придем.

И он, удивительное дело, послушался.

– На редкость покладистое дитя, – восхитилась Наира.

– Так еще бы, родители – звери, не забалуешь, – пошутила Лиска, а сама уже не в первый раз удивилась: «Неужели он действительно понимает, что мы говорим?»

Было уже за полдень, сверху припекало солнце, вода манила. Девушки уже разделись, когда вдруг проснулась осторожность, и Наира решила:

– Обе сразу не полезем, мало ли что. Я пойду первая.

И тут же влезла в воду сразу по грудь. Крошечное озеро оказалось достаточно глубоким, чтобы поплавать в свое удовольствие.