Юрий Дьяконов - Восемь волшебных желудей Страница 19

— Жив?! Желустрёнок жив?.. Ты видела, как он ходит, бегает? Да? — догадалась Женя и захлопала в ладоши.

Карра, радуясь, что Женя поняла, будто в вальсе, закружилась на одном месте и тоже захлопала крыльями.

— Как же ты взяла? Выщипнула? Или он сам отдал перышко?

В ответ Карра разыграла целое представление. Она взяла перышко страусёнка в клюв и вдруг бросила его в блюдце с водой. Потом залезла в воду обеими лапами, выхватила перо, взлетела с ним над балконом, тотчас опустилась на перила и снова положила перышко перед Женей.

Женя ломала голову: что всё это значит? Но так и не поняла. Сбегала на кухню, принесла Карре хлеба с кусочком её любимой ливерной колбасы и сказала:

— Спасибо, Каррочка, за добрую весть! Я сейчас же побегу в рощу их искать!..

— Подъём, лежебоки! — крикнул Желудино. — Доброе утро! Все за мной умываться к озеру. Бегом!

— Что ты! Что ты! — испуганно вскрикнул Желустрёнок. — Там живут кваки!

— Какие кваки?

— Страшные!.. Зелёные!.. Глаза большущие! — и Желустрёнок рассказал старшему брату, как его и Желурёнка окружили у озера кваки и как их спас Желугавчик.

Желудино выслушал, нахмурился и спросил:

— Братики, я учил вас языку водяных жителей?

— У-чи-и-ил, — хором ответили желудята и опустили глаза, потому что знали они язык неважно, думали, что он никогда им не пригодится.

— Так чего же вы испугались? Стоило только сказать: «Крак-квак! Кро-ко-кок!», что означает: «Здравствуйте! Мы пришли к вам с миром», и никто бы вас и лапой не тронул!.. Пошли знакомиться.

С опаской, на почтительном расстоянии, шли за ним младшие братья к озеру. Желудино стал на берегу озера и только произнёс: «Крак-квак! Кро-ко-кок!», как из воды стали выскакивать кваки. Сначала — большие, потом — поменьше, а за ними — самые маленькие квакушечки. Они полукольцом стали перед желудятами и таращили на них любопытные глаза.

Желудино представился и спросил:

— Уважаемые водяные жители, как вас зовут?.. Неужели вы хотели сделать зло моим младшим братьям?

— Кто-кто-кто, мы? — удивлённо закричали кваки хором.

Вперёд выступил Большой Квак и сказал с достоинством:

— Желудёвый человечек! Ты говоришь на нашем язык-к-ке, и мы тебе верим. Хотя люди презрительно называют нас лягушками, мы, кваки, дре-е-евний народ. Мы вышли из ок-к-кеана и стали жить на суше, когда человек-к-ка ещё не было. Мы никому не делаем зла. Мы просто хотели рассмотр-р-реть твоих братцев поближе. А он, — Большой Квак указал на Желугавчика, — стал кричать, что нас уничтожит. И мы решили пок-к-кинуть это озеро, как и ту канаву, откуда нас выжил Бездумкин.

— Как? Бездумкин и вам навредил?

— Ох, Желудино, — простонал Большой Квак, и из его глаз брызнули слёзы. — Он не даёт нам житья. Он стреляет железными стрелами, бьёт нас ка-какамнями. От нашего нар-р-рода осталось только половина. Мы едва дождались сырой погоды и переселились сюда, подальше от Бездумкина. А теперь и отсюда надо уходить…

— Ни в коем случае! Живите на здоровье! А с этим Бездумкиным… — Желудино замолк, на лбу его собрались морщинки: он принимал важное решение. — С этим Бездумкиным… Его надо проучить! Чтоб над живыми не издевался. Всё! Дубово! Я это сделаю. Кваки обрадовались, запрыгали, закричали:

— Желудино проучит Бездумкина! Желудино наш защитник! Да здравствует Желудино и его братья!..

В прекрасном настроении желудята возвращались после умывания в озере. Желугавчик, свернув хвост бубликом, весело носился вокруг братьев, играл с ними, нюхал цветы. Забежал за кустик и вдруг опрометью выскочил оттуда. Залаял сердито. Запрыгал. Замахал лапами. Над ним кружила большая полосатая оса.

— Не трогай её! Не маши лапами! — крикнул Желудино.

— А как же?! Она укусит!.. Она хочет сесть на нос!

— Ну и пусть садится! Значит, ей так надо. Стой! Замри! — приказал Желудино.

Желугавчик замер и с ужасом ждал, что будет.

Как только он перестал прыгать и вертеться, оса спокойно уселась ему на нос и стала деловито сгребать с него золотистую цветочную пыльцу и перекладывать её в две авоськи, прикреплённые к задним лапкам… Закончив работу, она загудела довольно и улетела.

— Не уку-си-и-ила! — восторженно протянул Желугавчик. — Правда, хорошая! Я никогда больше не буду на неё лаять и махать лапами.

— Вот видишь, — усмехнулся Желудино, — а ты боялся. Они добрые. Не надо только их сердить. И оса довольна, и нос у тебя стал чистый, чёрненький. Так и блестит.

Братья весело смеялись, глядя на удивлённую и счастливую мордочку Желугавчика.

Вдруг Желустрёнок поднял нос и испуганно пискнул:

— Летит!.. Прячьтесь все! — и кинулся в кусты.

Остальные тоже шарахнулись в стороны. На полянку, сложив крылья, опустилась большая Чёрная птица.

Желудино вгляделся, увидел золотое колечко на ноге птицы и крикнул:

— Не бойтесь!.. Это Карра! Она знает Женю!..

— Карра! Карр-ра! — подтвердила Чёрная птица, приближаясь к Желудино. И закаркала, заходила но полянке.

Желудята высунулись из кустов. Увидев, что ничего страшного не произошло, стали подходить ближе. Желустрёнок боком-боком, маленькими шажками, шёл сзади всех, готовый, однако, в любую секунду дать стрекача.

К своему удивлению, он обнаружил, что понимает почти всё, что кричала Карра. Она рассказала, как прилетела к Жене, отдала ей перышко из его хвоста и объяснила, что Желустрёнок жив.

Потом Карра большими шагами приблизилась к нему, дружески похлопала его крылом по боку и сказала:

— Ты извини, маленький, что я вырвала твоё перышко… Ведь нужно было как-то успокоить Женю. Доказать, что ты жив. Она чуть не каждый день плакала…

Когда Желудино рассказал о том, что принял решение проучить Бездумкина, Карра забеспокоилась:

— Нет! Нет! Одним нельзя. Он может вас погубить! Надо действовать сообща. Я буду вам помогать…

ПО СЛЕДАМ БЕЗДУМКИНА

День за днём шёл Желудино с братьями по роще и никак не мог увидеть Бездумкина. Зато следы его встречались на каждом шагу… Первыми попались на глаза пять молодых клёнов, которые весной дружно зазеленели, потом зацвели и хотели прожить много лет, а теперь, в середине лета, уже умирали… Резные листья стали серыми, гремучими, как железо, и осыпались. На стволе каждого клёна смертельная рана — вырезанная кольцом кора. А ниже большие буквы, тоже вырезанные: «О. П. Г. Б.» — «оставил память Гений Бирюлькин».

Потом желудята шли мимо разорённых птичьих гнёзд, засыхающих кустов сирени с изломанными, выкрученными ветвями. Видели вырванные с корнем и тут же брошенные цветы.

Когда они за один день увидели три развороченных муравейника, у которых бегали, суетились муравьи, пытаясь спасти засыпанных землёй товарищей, Желугавчик заволновался:

— А что с Архелаей?.. Завернём к ней?!

Братья были почти у цели, когда дорогу им преградила муравьиная река. Муравьи, наверно, шли издалека и очень устали. Молча, не суетясь, обтекали препятствия. Видно, они уходили из родных мест навсегда, потому что уносили с собой самое дорогое — муравьиные яйца…

Желудино спрашивал, откуда они идут. Но муравьи молчали.

Желугавчик допытывался, не знают ли они что-нибудь о муравейнике Архелаи. Но и он не получил ответа.

Только когда уже все прошли, замыкающий колонну крупный муравей неохотно остановился на секунду и сказал:

— Что спрашивать о том, чего нет?.. Их судьба ужасна!..

Желугавчик бросился вперёд и вдруг остановился как вкопанный… Архелая так гордилась своим многоэтажным подземным городом с сотнями улиц, галерей, переходов, с тысячами трудолюбивых жителей. Амазонки во главе со своей предводительницей, не щадя себя, защищали город от врагов… А теперь на месте муравейника высилась куча бурой выжженной земли, покрытой пеплом.

Среди тёмно-бурых комочков сгоревших муравьев Желугавчик отыскал несколько ещё живых и от них узнал, что, когда Бездумкин разжёг на муравейнике костёр, Архелаи с амазонками в городе не было. Но, получив тревожный сигнал, они вернулись и, не раздумывая, бросились в огонь спасать малышей, только что вышедших из яиц… Да так и сгорели, не смогли пробиться сквозь пламя…

Желугавчик долго плакал. А потом всю дорогу думал: как наказать Бездумкина?..

Тополиная аллея встретила их молчанием. Ни песенки, ни весёлой птичьей возни. Ни одного скворца!.. Десятка полтора деревянных домиков, сделанных для них школьниками, разломано. Одни, качаясь, висят вверх дном, у других сорвана крыша, от третьих осталась на тополе только крепко прикрученная проволокой задняя стенка, а всё остальное: досточки с круглым отверстием летка, соломенная подстилка, осколки скорлупы разбитых яичек — валяются на земле… Даже уцелевшие скворечники висят сумрачные, нежилые. Хозяева в ужасе бежали из них…