Софья Прокофьева - Сказочные повести (сборник) Страница 19

Алёшка выдвинул ящик своего стола. Ящик был набит разными пустыми коробками. Он их просто так собирал, картинки красивые. Алёшка посмотрел на госпожу Жадность и взял самую маленькую круглую коробочку из-под леденцов. Жадность бросилась к Алёшке и чуть не упала, споткнувшись о чайную ложку.

– Постой, постой, Алёшенька! – закричала она. – Мы с тобой ещё даже не поговорили как следует, не познакомились. Не надо меня в эту коробку… Ты ещё не знаешь, что я умею…

Госпожа Жадность щёлкнула своими кривыми пальцами – и пустая коробка мгновенно наполнилась леденцами. Красными, синими, зелёными.

Они лежали в коробке, и солнечные лучи прыгали с одного леденца на другой, как будто хотели узнать, какой из них самый сладкий.

– Вот это да-а!.. – пробормотал потрясённый Алёшка.

Он осторожно взял из коробки леденец и лизнул его языком.

– Настоящий! – ахнул Алёшка. – А ещё ты можешь? Вот в эту коробку, а?

– Да я для тебя, мой дорогой…

Госпожа Жадность снова щёлкнула пальцами.

Алёшка с волнением приподнял крышку – в коробке рядами лежали шоколадные конфеты в серебряных бумажках.

– Ух ты сколько! – закричал Алёшка, хватая конфеты горстями и запихивая их себе в карманы. – А то мама всегда даст штучки две, и всё.

Госпожа Жадность присела на кусок сахара.

– Я ещё тебе дам, моё сокровище! Только с уговором. С маленьким таким уговорчиком… Сам ешь сколько хочешь, но другим не давай. А то тебе самому ничего не останется. Понял? Тогда пожалеешь, да поздно будет.

– Понял, – сказал Алёшка, хотя в этот момент он почти ничего не мог понять.

«А вдруг это мне только снится? – с тревогой подумал он. – Уж очень на сон похоже. Вот проснусь – и ничего нет…»

Дон-дон! – пробили стенные часы.

Алёшка вздрогнул.

– Ой, я в школу опаздываю!

Он схватил коробку из-под мармелада и сунул туда госпожу Жадность. Госпожа Жадность высунулась из коробки, пыталась что-то крикнуть, но Алёшка быстро задвинул коробку под кровать. Потом он схватил портфель и выскочил в коридор.

Щёлк! – повернулся ключ в замочной скважине.

А госпожа Жадность осталась лежать в коробке из-под мармелада.

Там было темно, тихо и очень приятно пахло.

Госпожа Жадность не знала, сколько прошло времени. Наконец она услышала чьи-то шаги в соседней комнате.

«Это, наверно, Алёшкина бабушка! – догадалась госпожа Жадность и съёжилась от страха. – Очень мягкие туфли и очень медленные шаги».

Бабушка несколько раз дёрнула за ручку двери, но дверь не открылась.

– Странно, – сама себе сказала бабушка. – Никогда Алёшенька дверь не запирал. И чего это он?..

Бабушка ещё раз дёрнула за ручку и ушла. Ведь у неё, конечно, были более важные дела, чем стоять около запертой двери и дёргать её за ручку. Но если бы она только знала, что в этот момент произошло у Алёшки под кроватью!

Голова госпожи Жадности и её ногти упёрлись в стенки коробки. Коробка затрещала.

Госпожа Жадность сбросила с себя картонную крышку и встала. Голова её уже упёрлась в пружины матраца.

Дрожа от радости и волнения, она ощупала себя руками.

– Я расту! Я расту! – прошептала госпожа Жадность. – Какое счастье! Наконец-то!.. Неужели мой мальчишка и впрямь становится жадным?

Глава третья

О ТОМ, КАК АЛЁШКА ПОЛУЧИЛ ДВОЙКУ

Вам, конечно, интересно узнать, что случилось с госпожой Жадностью. Почему она выросла? Ну ничего, потерпите немного, вы узнаете об этом очень скоро.

Алёшка сидел в классе и всё время думал о конфетах.

Перед его глазами, как стаи разноцветных рыбок, покачиваясь, проплывали конфеты в ярких бумажках.

– Что с тобой, Алёша? – спросила учительница Анна Петровна и указала пальцем на Алёшкину тетрадку. – Ничего не понимаю! Посмотри, что ты написал. Надо было написать: «По волнам плыл кашалот», – а ты написал: «По волнам плыл шоколад». Надо было написать: «По небу тянулись тучки», – а ты написал: «По небу тянулись тянучки». Что с тобой? Я вынуждена поставить тебе двойку.

Лицо у Анны Петровны стало очень грустным. Как будто она поставила двойку не Алёшке, а самой себе.

Но Алёшка только махнул под партой рукой. Подумаешь, какая-то двойка! Не до того сейчас.

На переменке он вынул из кармана все конфеты и начал их есть одну за другой.

– Сколько у тебя конфет! – сказала девочка Женя и подбросила на ладони большое яблоко. – Нам бабушка из деревни целый ящик прислала. Хочешь, поменяемся? Я тебе яблоко, а ты мне конфету?

Яблоко на вид было удивительно вкусным. Алёшка посмотрел на него, и во рту стало как-то сладко и прохладно.

Женя подбрасывала яблоко в воздух, и оно поворачивалось к Алёшке то красным боком, то жёлтым. Можно было подумать, что яблоко то улыбается Алёшке, то нет.

«Что же мне делать? Я ведь обещал этой старушонке никому конфеты не давать, – с досадой подумал Алёшка. – Но ведь я же их и не отдаю. Я же их меняю. Это совсем другое дело. Совсем другое».

– За такую конфету одного яблока мало, – сказал Алёшка каким-то не своим, чужим, хриплым голосом. – Давай ещё денег сколько есть!

Денег у Жени оказалось немного. Всего две монеты. Алёшка схватил их так быстро, что Женя не успела даже ахнуть.

Как вы можете догадаться, именно в этот момент госпожа Жадность, которая лежала в коробке под кроватью, выросла сразу в несколько раз.

Когда кончились уроки, Алёшка первым выскочил из класса.

Он бежал по улице, а сам всё думал и думал о конфетах.

Ему даже показалось, что в светофор вставлены три больших леденца. Красный, жёлтый и зёленый. Да и сам светофор похож на большую конфету, зачем-то привязанную к проводам.

Навстречу Алёшке шла румяная девчонка в розовом пальто. Она вела на верёвочке коричневую мохнатую собаку.

«Какая девчонка смешная! – подумал Алёшка. – На пряник похожа. А собака совсем как шоколадная. Вот бы такую большую шоколадную собаку! Чтоб уши шоколадные и хвостик… Или лучше шоколадную лошадь. С одной ногой можно целый месяц чай пить…»

Алёшка так размечтался о шоколадной лошади, что чуть не налетел на ребят, стоявших около булочной.

Ребята окружили маленькую Люську.

На голове у Люськи была панама. Панама была новая и очень белая.

Люська стояла низко опустив голову и плакала. Лица её не было видно. Можно было подумать, что плачет белая панама.

– Опять что-нибудь потеряла? – спросил Алёшка. – Эх, ты!

– А-а-а… – всхлипнула панама. – Меня бабушка за хлебом послала… Велела батон купить. Деньги дала. Я их в кулаке держала… Кулак вот… А деньги я потеряла. А бабушка сказала: «Если ты ещё чего потеряешь, я тебя отшлё…»

Из-под белой панамы ещё быстрее закапали удивительно крупные прозрачные слёзы.

– Ребята, у меня есть немного, – сказала девочка Женя. Лицо у неё на секунду стало грустным, но она сейчас же улыбнулась. – Я хотела эскимо купить, да уж ладно… Возьми их себе, Люська.

И она положила деньги на мокрую от слёз маленькую ладошку.

– И у меня есть… На, держи!

– И у меня…

– И у меня монетка. Новенькая, смотри, как блестит!

Люська подняла голову. Глаза ещё плакали, но губы уже улыбались и тихо шевелились. Это Люська шёпотом говорила «спасибо».

– Ну вот, – сказал Синяк. Он протянул поцарапанный палец и пересчитал монеты. – Почти набралось. Ещё немного не хватает. У кого ещё есть, ребята?

У ребят вытянулись лица. Больше ни у кого денег не было. Даже круглое Женино лицо стало каким-то не таким круглым.

Маленький Васька вывернул карманы и сказал виноватым голосом:

– А мне мамка не даёт… Говорит, я сама тебе всё, что надо, покупаю.

– Ребята! – сказал Синяк. – У Алёшки ещё деньги есть. Ему Женька дала. Я сам видел. Эй, Алёшка, давай их сюда. А то бабушка Люську нахлопает.

Алёшка посмотрел на Люськины покрасневшие глаза, на слипшиеся от слёз ресницы, и его рука как-то сама собой потянулась в карман.

И вдруг вспомнил, как весело звенела монета в пустом животе глиняной кошки: дзынь, дзынь! – как будто хотела сказать: «Ещё, ещё!»

– Не дам! Ничего не дам, – тихо сказал Алешка. – Мне деньги самому нужны.

Как вы понимаете, друзья мои, Жадность в этот момент выросла ещё в несколько раз.

– Ну и вредина же ты! – сказал Синяк. – Ладно. Припомним тебе это. Ребята, пошли к Катьке. Она дома сидит, у неё уши болят. Катька даст. Она всегда всё дает.

Ребята пёстрой стайкой побежали к дому, а белая панама весело запрыгала впереди.

Глава четвёртая

О ГИБЕЛИ ЛЮСТРЫ И О МНОГОМ ДРУГОМ

Бабушки не было дома.

«Вот здорово! – подумал Алёшка. – Бабушки, они всегда только мешают. Настроение портят и вообще. Увидит конфеты, начнёт приставать: кто дал да зачем взял?»

Алёшка открыл дверь и ахнул: посреди комнаты стояла госпожа Жадность.

Ох, какая она стала большая! Ростом почти как Алёшкин папа, а то и ещё повыше. Алёшка узнал её, только поглядев на длинные-предлинные руки со скрюченными пальцами. Нет, она стала совсем другая, даже как-то помолодела. И платье уже не казалось таким старым, обтрёпанным. Тяжёлые тёмные складки падали до самого пола, а на шее поблёскивали бусы из разноцветных камушков.