Клайв Льюис - Принц Каспиан (с иллюстрациями) Страница 19

– Я должен признать… я не могу отрицать этого… я глубоко огорчен результатами операции, – послышался ответ. («Это должен быть доктор Корнелиус», – шепнул Трам).

– Говоря прямо, – сказал Никабрик, – твой кошель пуст, яйца протухли, рыба не поймана, обещания нарушены. Теперь встань в сторонку и дай делать дело другим. И это потому…

– Помощь придет, – прервал его Боровик. – Я стою за Аслана. Имейте терпение, берите пример со зверей. Помощь придет. Быть может, она уже у дверей.

– Фу! – проворчал Никабрик. – Вы, барсуки, хотите заставить нас ждать до тех пор, пока рак на горе свистнет. Я скажу тебе, что мы не можем ждать. Еда на исходе; в каждой стычке мы теряем больше, чем можем себе позволить; наши сторонники разбегаются.

– А почему? – спросил Боровик. – Я скажу тебе почему. Потому что все шумят о том, что мы позвали короля из старины, и король не ответил. Последние слова Трама перед тем, как он ушел (быть может, навстречу смерти), были: «Если вы будете трубить в Рог, то армии не надо знать, почему вы трубите и на что надеетесь». Но, похоже, что все узнали в тот же вечер.

– Лучше бы ты сунул свое серое рыло в осиное гнездо, чем сказал, что я болтун, – отозвался Никабрик, – возьми свои слова назад, или…

– Остановитесь, вы оба, – сказал король Каспиан, – я хочу знать, что Никабрик предлагает делать. Но перед этим я хочу понять, кто эти двое незнакомцев, которых он привел на наш совет и которые стоят здесь, держа уши открытыми, а рты закрытыми.

– Это мои друзья, – сказал Никабрик. – И сам ты здесь только потому, что ты друг Трама и барсука. А у этого старого глупца в черном одеянии какое право быть здесь, кроме того, что он твой друг? И почему я единственный не могу привести своих друзей?

– Его величество – король, которому ты присягал на верность, – сурово произнес Боровик.

– Придворные манеры, придворные манеры, – проворчал Никабрик, – в этой норе мы можем разговаривать откровенно. Ты знаешь – и он сам знает – что этот тельмаринский мальчик, если мы не поможем ему выбраться из ловушки, в которой он сидит, перестанет быть чьим-либо королем через неделю.

– Возможно, ваши новые друзья, – сказал Корнелиус, – предпочтут говорить сами за себя? Скажите, кто вы, и зачем вы здесь?

– Почтеннейший господин доктор, – произнес тоненький хныкающий голос, – если угодно вашей милости, я только бедная старая женщина и очень обязана их почтеннейшему гномству за дружбу. Его величество, да будет благословенно его прелестное лицо, может не опасаться старой женщины, которая согнулась от ревматизма и не имеет даже пары щепок для очага. Я кой-чего смыслю – не так, конечно, как вы, господин доктор, – в маленьких заклинаниях и ведовстве, и я рада буду использовать их против ваших врагов, с согласия всех присутствующих. Ибо я ненавижу их. О, да. Никто не ненавидит их сильнее меня.

– Это очень интересно и… э-э-э… удовлетворительно, – сказал доктор Корнелиус. – Мне кажется, я понял, кто вы, мадам. Никабрик, возможно, ваш друг тоже расскажет что-нибудь о себе?

Тусклый серый голос, от которого все существо Питера содрогнулось, ответил: «Я голоден. Меня мучит жажда. Когда я вопьюсь зубами, я не отпущу, пока не умру, и даже после смерти придется вырезать то, что я схватил, из тела моего врага и похоронить вместе со мной. Я могу поститься сто лет и не умереть. Я могу лежать сто ночей на льду и не замерзнуть. Я могу выпить реку крови и не лопнуть. Покажите мне ваших врагов».

– И в присутствии этих двух ты хотел обсуждать свой план? – спросил Каспиан.

– Да, – ответил Никабрик, – с их помощью я хотел осуществить его.

Минуту-другую Трам и мальчики слышали, как Каспиан и двое его друзей говорят приглушенными голосами, но не могли разобрать слов. Затем Каспиан заговорил громко.

– Ну, Никабрик, мы выслушаем твой план.

Пауза была столь длинной, что мальчики удивились, почему Никабрик не начинает, когда же он начал, то заговорил так тихо, как будто ему самому не слишком нравилось то, что он говорил.

– Все доказывает, – невнятно проговорил он, – что никто из нас не знает правды о древних днях Нарнии. Трам не верил ни в одну из этих историй. Я был готов подвергнуть их испытанию. Мы испробовали сначала Рог и потерпели неудачу. Если есть Верховный Король Питер, и королева Сьюзен, и король Эдмунд, и королева Люси, они либо не услышали нас, либо не смогли прийти, либо они наши враги…

– Или они в пути, – вставил Боровик.

– Ты можешь говорить так до тех пор, пока Мираз не пустит нас всех на корм своим собакам. А я скажу, что мы ист пробовали одно звено в цепочке старых легенд, и это не принесло нам добра. Отлично. Когда ломаются мечи, вытаскивают кинжалы. Истории, кроме древних королей и королев, рассказывают нам и о других силах. Что, если мы позовем их?

– Если ты имеешь в виду Аслана, – сказал Боровик, – то все равно – позвать его или королей. Они были его слугами. Если он не пошлет их (а я не сомневаюсь, что пошлет), то придет ли он сам?

– Нет. Ты прав в том, – продолжал Никабрик, – что Аслан и короли приходят вместе. Либо Аслан умер, либо он не на нашей стороне. Либо кто-то, более сильный, задерживает его. И если он придет – как мы узнаем, друг ли он нам? По всему, что известно, он не всегда был хорошим другом гномов. И даже не всех зверей. Вспомни волков. И, кроме того, как я слышал, он был в Нарнии только однажды и недолго. Ты можешь исключить Аслана из расчетов. Я думаю кое о ком другом.

Никто не ответил, и в течение нескольких минут было так тихо, что Эдмунд слышал сопение и хриплое дыхание барсука.

– Кого ты имеешь в виду? – спросил наконец Каспиан.

– Я имею в виду силу, которая, если истории говорят правду, настолько больше Аслана, что держала Нарнию в чарах многие годы.

– Белая Колдунья! – закричали одновременно три голоса, и по шуму Питер догадался, что трое вскочили на ноги.

– Да, – произнес Никабрик медленно и внятно, – я имею в виду Колдунью. Сядьте. И не пугайтесь этого имени, как малые дети. Мы хотим силу, и такую силу, которая была бы на нашей стороне. Разве истории не говорят, что Колдунья нанесла поражение Аслану и связала его, и убила на этом самом Камне, который стоит здесь?

– Они также рассказывают, что он снова вернулся к жизни, – сердито сказал барсук.

– Да, так рассказывают, – ответил Никабрик, – но заметь, как мало мы знаем о том, что он делал потом. Он просто исчез из истории. Как это объяснить, если он на самом деле вернулся к жизни? Похоже, что это не так, и что истории молчат о нем, потому что сказать больше нечего.

– Он поставил на царство королей и королев, – возразил Каспиан.

– Король, выигравший великую битву, обычно сам ставит себя на царство, без помощи дрессированных львов, – заметил Никабрик. В ответ послышалось свирепое рычание, похоже, это был Боровик.

– И кроме того, – продолжал Никабрик, – что произошло с королями и их царством? Они тоже исчезли. Другое дело Колдунья. Говорят, она правила сотни лет: сотни лет зимы. Вот это сила, если хотите знать. Это что-то практическое.

– Но, небо и земля! – воскликнул король. – Разве не знаем мы, что она самый страшный враг? Разве не была она тираном в сто раз худшим, чем Мираз?

– Возможно, – холодно отозвался Никабрик, – возможно, она была врагом вам, людям, если бы кто-нибудь из вас жил в те дни. Возможно, она была врагом зверям. Она, осмелюсь сказать, уничтожала бобров, и теперь их не осталось в Нарнии. Но она всегда была справедлива к нам, гномам. Я гном и стою за собственный народ. Мы не боимся Колдуньи.

– Но вы присоединились к нам, – сказал Боровик.

– Да, и многое сделано моими людьми, если уж на то пошло, – прорычал Никабрик. – Кого посылают в самые опасные места? Гномов. Кому давали меньше всех, когда провизии не хватало? Гномам. Кто?..

– Ложь. Все ложь, – прервал его барсук.

– Если вы не можете помочь моему народу, – голос Никабрика поднялся до крика, – я пойду к тому, кто может!

– Это же открытая измена, гном, – воскликнул король.

– Вложи свой меч назад в ножны, Каспиан, – сказал Никабрик. – Убийство на совете? Так-то ты поступаешь? Не делай глупостей. Ты думаешь, я боюсь тебя? Здесь трое на твоей стороне и трое на моей.

– Тогда вперед, – прорычал Боровик, но его прервал доктор Корнелиус:

– Стоп, стоп, вы слишком торопитесь. Колдунья мертва. Об этом говорится во всех преданиях. Как же Никабрик хочет ее вызвать?

Тогда стальной и ужасный голос, который они уже слышали, произнес: «Она мертва?»

Потом вступил пронзительный хныкающий голос: «Будь благословенно твое сердце; твое дорогое маленькое величество не должно беспокоиться о том, что Белая Госпожа – как мы называем ее – мертва. Почтеннейший господин доктор просто шутит с бедной старой женщиной вроде меня. Сладчайший господин доктор, ученейший господин доктор, кто же это слышал, чтобы Колдуньи действительно умирали? Их всегда можно вернуть назад».