Лаймен Баум - Чудесная Страна Оз Страница 19

— Мы снова в тюрьме! — печально заключил Кувыркун.

— Уж лучше б мы остались во дворце, — простонал Джек. — Горный воздух, может быть, вреден для тыкв.

— Клювы Вороков наверняка вреднее, — возразил Конь. Падая, он повалился на спину и теперь отчаянно дрыгал ногами, пытаясь перевернуться. — Тыквы для Вороков — первое лакомство.

— Ты думаешь, птицы еще вернутся? — ужаснулся Джек.

— Без всякого сомнения, — кивнул Тип, — ведь это их гнездо. И обитает их тут, похоже, не одна сотня, — добавил он, — вы только посмотрите, сколько всякой всячины они сюда натаскали!

Гнездо и впрямь было битком набито разнообразными предметами, для птиц совершенно бесполезными, которые Вороки год за годом таскали сюда из чужих домов. А поскольку гнездо размещалось в укромном, скрытом от глаз людей месте, к хозяевам эти вещи уже не возвращались никогда.

Порывшись в мусоре — Вороки ведь тащили все подряд: и ценные вещи, и ненужный хлам, — Кувыркун выковырял лапой великолепное брильянтовое ожерелье. Заметив восхищенный взгляд Железного Дровосека, он преподнес ему свою находку в дар, сказав подходящую к случаю торжественную речь. Счастливый Дровосек тут же повесил ожерелье себе на шею и не мог им налюбоваться. Действительно, брильянты сияли в солнечных лучах чудным блеском.

Но вдруг послышался страшный клекот, хлопанье множества крыльев — все ближе, ближе…

— Вороки возвращаются! — закричал Тип. — Сейчас они заметят нас, и тогда — пиши пропало!

— Вот чего я всегда боялся! — запричитал Тыквоголовый. — Наступает мой смертный час!

— Да и мой, кажется, тоже, — приуныл Кувыркун. — Вороки — злейшие враги всего моего рода.

Положение остальных было не столь отчаянно. Благородный Страшила вызвался защитить своих товарищей от клювов и когтей разъяренных птиц. Он велел Типу снять с Джека голову и спрятаться с нею на дне гнезда. Кувыркун улегся рядом с Типом, а Ник-Дровосек, уже по опыту знавший, что делать, вынул солому из всех частей Страшилиного тела, кроме головы, и засыпал этой соломой Типа и Кувыркуна, таким образом надежно спрятав их от врагов.

Едва он успел закончить эту работу, как стая Вороков приблизилась к гнезду. Заметив незваных гостей, птицы набросились на них с яростным криком.

19. ПОЖЕЛАТЕЛЬНЫЕ ПИЛЮЛИ ДОКТОРА ПИПТА

Железный Дровосек был по натуре миролюбив, но если уж приходилось драться, сражался не хуже римского гладиатора. И когда Вороки, налетев, стали бить крыльями и царапать острыми клювами его блестящее никелированное туловище, Дровосек схватил топор и принялся что было силы вращать им над головой. Таким образом он распугал немало птиц, но на их место прилетали все новые, атакуя с неубывающей злостью и яростью. Набросившись и на Рогача, беспомощно повисшего над гнездом, птицы пытались выклевать ему глаза, но, к счастью, — глаза были стеклянные, и у них ничего не вышло. Напали Вороки и на Коня, однако тот, лежа по-прежнему на спине, брыкался и лягался отчаянно — и его деревянные копыта нанесли Ворокам не меньший урон, чем топор Дровосека.

Столкнувшись с упорным сопротивлением, птицы стали с досады расхватывать солому, лежавшую грудой посреди гнезда и прикрывавшую Типа, Кувыркуна и Джекову голову-тыкву, и травинка за травинкой выбрасывали ее в пропасть.

Голова Страшилы в ужасе взирала на то, как развевается по ветру его соломенное содержимое. Опомнившись, он отчаянно завопил, призывая на помощь Железного Дровосека, и добрый друг ринулся на выручку. Топор так и сверкал в самой гуще Вороков, а тут еще Рогач принялся размахивать уцелевшими крыльями, чем привел птиц в совершенное смятение. Когда же, благодаря этим усилиям, он вдруг сорвался с выступа скалы, на которой до сих пор висел, и тяжело плюхнулся в гнездо, ужас птиц был неописуем. С громкими криками они устремились прочь и вскоре скрылись за горами.

Лишь только последний из врагов исчез, Тип поспешил выползти из-под диванов и помог выбраться оттуда Кувыркуну.

— Мы спасены! — ликовал мальчик.

— Спасены! Спасены! — вторил ему Образованный Жук, от радости готовый расцеловать морду доблестного Рогача. — И спасением обязаны нашей Летучей Самоделке и острому топору Дровосека!

— Если и я тоже спасен, будьте любезны, достаньте меня отсюда! — попросил Джек, чья голова все еще лежала под диваном.

Тип осторожно выкатил ее оттуда и водрузил на место. Он и Коню помог подняться на ноги, сказав при этом с чувством:

— Ты славно бился, большущее тебе спасибо!

— А мы, похоже, неплохо отделались, — сказал не без гордости Железный Дровосек.

— Отделались, да не все, — послышался слабый, голос откуда-то снизу.

Все повернулись и заметили голову Страшилы, которая откатилась к краю гнезда.

— Я полностью опустошен, — пожаловалась голова. — Куда, скажите на милость, подевалась солома, которой я был набит?

Этот вопрос заставил всех содрогнуться. В ужасе они оглядели гнездо — оно было пусто. Солома, вся до последней былинки, была разворована и развеяна по ветру.

— Мой бедный, бедный друг, — дрожащим голосом сказал Железный Дровосек, беря в руки голову Страшилы и с нежностью ее гладя — Кто бы мог подумать, что тебя ожидает столь печальный конец?

— Я не жалел себя ради друзей, — всхлипнула голова, — и я даже рад, что встретил смерть в борьбе за общее дело.

— По-моему, вы зря расстраиваетесь, — вмешался вдруг Кувыркун, — ведь одежда Страшилы в полном порядке.

— Так-то оно так, — согласился Железный Дровосек, — но на что нам одежда, если ее нечем набить?

— А почему бы не набить ее деньгами? — предложил Тип.

— Деньгами, — воскликнули все разом в изумлении.

— Ну конечно, — пояснил мальчик — Смотрите — здесь в гнезде тысячи долларовых бумажек, а есть и двухдолларовые, и пятидолларовые, и десятки, и двадцатки, и полсотенные Их хватит на дюжину Страшил Почему бы нам этим не воспользоваться?

Железный Дровосек поворошил в груде мусора рукояткой топора, и вскоре все убедились в том, что бесполезные, как им вначале показалось, бумажки были в действительности денежными купюрами разного достоинства, тоже, разумеется, ворованными В этом ни для кого не доступном гнезде лежали, как оказалось, несметные богатства. Заручившись согласием Страшилы, друзья немедля начали претворять план Типа в жизнь.

Для начала они разложили деньги на несколько кучек, стараясь отбирать только самые новые и чистые. Левая нога и башмак Страшилы были набиты исключительно пятидолларовыми бумажками, правая нога — десятидолларовыми, а туловище — полусотенными, сотенными и тысячедолларовыми банкнотами, да так туго, что на бедняге едва застегивался сюртук.

— Теперь ты самый ценный член экспедиции, — заявил Кувыркун, подмигнув со значением, как только работа была закончена. — Но мы тебе будем верной защитой. Не бойся, у нас, как в банке.

— Спасибо вам, — расчувствовался Страшила. — Я будто заново родился. И хотя я теперь действительно стал похож на банковский сейф, прошу не забывать, что мозги мои — из прежнего материала. А ведь именно они уже не раз выручали нас в трудную минуту.

— Сейчас как раз очень трудная минута, — заметил Тип, — и, если твои мозги нас не выручат, придется куковать в этом гнезде до конца дней.

— Но у нас же есть пожелательные пилюли! — воскликнул Страшила, извлекая коробочку из жилетного кармана. — В них наше спасение!

— При этом требуется досчитать по два до семнадцати, — напомнил Железный Дровосек. — Наш общий друг Кувыркун утверждает, что высокообразован — пусть попробует.

— При чем тут образованность? — возмутился Кувыркун. — Вся закавыка в математике. Несчетное число раз я наблюдал за тем, как профессор решает на доске примеры. Послушать его, так с иксами, игреками, буковками и значочками можно делать, что угодно, главное — намешать побольше плюсов, минусов и «равно». Однако, насколько я помню, даже и он не решался утверждать, что нечетное число можно получить путем сложения четных чисел.

— Ой, как много ученых слов! — закручинился Тыквоголовый. — Голова трещит — сейчас лопнет!

— У меня тоже трещит, — мрачно сказал Страшила. — Твоя математика, как я погляжу, вроде банки с компотом: хочешь достать вишню — так сколько ни тыкай, все попадается не то. Я-то уверен: ларчик открывается просто. Если, конечно, открывается вообще.

— Согласен, — кивнул Тип. — Старуха Момби ничего не смыслила в иксах и игреках. Она и в школе-то никогда не училась.

— А что, если вести счет от половины? — неожиданно предложил Конь. — Взять для начала две половины, а там, может, и до семнадцати недалеко?

Все переглянулись в изумлении: такой блестящей идеи от Коня не ожидал никто.

— Снимаю шляпу, — сказал Страшила и низко поклонился.

— Он прав, — воодушевился Кувыркун, — сложим две половины, получим единицу, а уж к ней начнем прибавлять по два и так дойдем до семнадцати.