Натали Бэббит - Вечный Тук Страница 2

— И правда. Я и забыла.

— А я — нет, — сказал Тук. — Счастливого пути. — И тут же заснул снова.

Мэй присела на край кровати и стала натягивать короткие кожаные сапожки — такие стоптанные, что непонятно было, как они до сих пор не развалились. Затем она поднялась и взяла с умывальника, стоявшего рядом, маленькую коробочку — музыкальную шкатулку, расписанную розами и ландышами. Это была ее единственная игрушка, и куда бы Мэй ни направилась, шкатулка всегда находилась при ней. Пальцы ее уже потянулись к ключику на дне коробочки, но, взглянув на спящего мужа, Мэй покачала головой, погладила шкатулку и опустила ее в карман. Теперь оставалось только натянуть на уши голубую соломенную шляпу с истрепанными обвисшими полями.

Но прежде она расчесала свои каштановые с проседью волосы и собрала их в пучок на затылке. Все это она проделала быстро и ловко, ни разу не взглянув в зеркало. Зеркало висело тут же, над умывальником, но Мэй Тук оно было ни к чему. Слишком уж хорошо она знала, что увидит, и давно уже не интересовалась своим отражением. Ибо за последние восемьдесят семь лет Мэй Тук и ее муж ничуть не изменились, как и их сыновья, Майлз и Джесс.

Глава 3

В полдень того же дня первой недели августа Винни Фостер, сидя на жесткой траве прямо у забора, говорила большой жабе, присевшей отдохнуть в нескольких ярдах от нее по ту сторону дороги:

— А я все равно так и сделаю. Вот увидишь! Может, даже завтра, и первым делом — пока все еще будут спать.

Слушала ли ее жаба? Кто знает. Вообще-то у нее была веская причина не обращать на девчонку внимания. Винни ведь подошла к забору в самый солнцепек, когда внутри у нее все уже вскипело и день тоже чуть не закипел, от зноя, — подошла и сразу заметила эту жабу. А больше вокруг не было ни души, разве что туча бешено снующих мошек, нависшая над раскаленной дорогой. У забора Винни подобрала несколько камешков и запустила одним в жабу, пытаясь хоть так выразить свои чувства. Она промахнулась, но продолжала швырять камешек за камешком — прямо сквозь рой мошкары. Но мошкам было не до камней — они совсем обезумели от жары, да и жаба даже с места не сдвинулась: ни один камешек так и не попал в цель. Может, она обиделась. Или просто дремала.

Короче, она даже не взглянула на девчонку, когда той наконец надоело бросаться камнями и она уселась на траву поведать о своих заботах.

— Послушай, жаба. — Просунув руки между прутьев забора, Винни принялась выдергивать сорняки с той стороны. — Я здесь уже больше не могу.

В этот момент окно в доме распахнулось и послышался тонкий скрипучий голос ее бабушки:

— Винифред! Не сиди на грязной траве! Испачкаешь чулки и башмаки!

И другой голос, построже, добавил:

— Ступай в дом, Винни! Немедленно! А то получишь солнечный удар. Пора обедать.

— Видишь? — сказала Винни жабе. — Я как раз об этом. И так каждую минуту. Будь у меня сестра или брат, им было бы к кому еще приставать. Но я здесь одна. Как мне надоели эти бесконечные придирки! Когда же они оставят меня в покое? — Винни прижалась лбом к забору, немного помолчала и задумчиво добавила: — Точно еще не знаю, что я сделаю, но что-нибудь интересное… чего еще никто не делал. Что-то такое, от чего все на свете переменится. Как славно бы для начала придумать себе новое имя, еще не затертое до дыр всеми этими «Винифред» да «Винни»! Может, даже заведу себе зверушку. Может, большую старую жабу вроде тебя, стану держать ее в хорошенькой клетке, где будет полно травы, и…

Тут жаба вздрогнула и моргнула. Приподняв тяжелое грязное брюхо, она прошлепала на несколько дюймов в сторону — подальше от Винни.

— Наверное, ты права. А то будешь как я сейчас. Зачем еще и тебе сидеть в клетке? Лучше я, как ты, окажусь на воле и буду жить сама по себе. Знаешь, меня даже не пускают одну со двора! Если я и дальше буду здесь торчать, никогда ничего стоящего у меня не выйдет. Так что, пожалуй, все-таки лучше сбежать. — Она умолкла, выжидающе глядя на жабу: как ей эта потрясающая мысль? Но жаба не выказала ни малейшего интереса. — Считаешь, духу не хватит? — возмутилась Винни. — А я все равно убегу! Вот увидишь! Может, даже завтра, и первым делом — пока все еще будут спать.

— Винни! — донеслось из окна.

— Да здесь я! Иду! — раздраженно откликнулась Винни, но тут же поспешно добавила: — Я имею в виду, я уже здесь, мама.

Она поднялась, отряхивая прилипшие к чулкам колючие травинки. Жаба снова вздрогнула, словно до нее дошло, что беседа окончена, подобралась и неуклюже запрыгала к лесу. Винни глядела ей вслед.

— Скачи! Скачи прочь, жаба! — крикнула она вдогонку. — Вот увидишь! Только подожди до утра.

Глава 4

На закате того же долгого дня на дороге, ведущей в деревню, показался незнакомец. Он дошагал до ворот Фостеров и остановился. Винни опять была во дворе. Она ловила светлячков и поначалу его не заметила. Последив за девочкой пару минут, мужчина окликнул ее:

— Добрый вечер!

Каким же долговязым и тощим он был! На длинном, узком подбородке торчала редкая бороденка, костюм веселенького цыплячьего цвета словно светился в сумерках, а в руке болталась черная шляпа. Увидев, что Винни направилась к нему, незнакомец пригладил свои редкие, тронутые сединой волосы.

— Светляков ловишь? — спросил он как бы невзначай.

— Ага.

— Неплохое занятие для летнего вечера, — прозвучал его глубокий голос. — Чудесное развлечение. Бывало, я тоже ловил их, когда был таким, как ты. Давно, конечно… совсем давно.

Незнакомец улыбнулся и, как бы оправдываясь, повертел длинными тонкими пальцами. Он ни минуты не оставался в покое — то резко, почти судорожно притопывал, то подергивал плечами, не сказать чтоб неуклюже: в нем была даже своего рода грация — изящество умело управляемой марионетки. В сумерках и в самом деле казалось, будто он подвешен в воздухе. Винни уставилась на него как завороженная, но внезапно вспомнила, что на двери их дома висят эти жесткие черные ленты — знак дедушкиных похорон. Она нахмурилась и пристально взглянула на мужчину. Но, похоже, все было в порядке. Улыбался он вполне дружелюбно.

— Ты здесь живешь? — спросил незнакомец, скрестив на груди руки и прислонившись к воротам.

— Да. Вам нужен мой отец?

— Возможно. Потом. Прежде хотелось бы поговорить с тобой. Вы давно здесь живете?

— Да. Вечно.

— Вечно… — задумчиво повторил мужчина.

— Ну, не вечно, конечно, — поспешила пояснить Винни, — но давно, как и многие тут. Моя бабушка здесь родилась. Она говорит, когда-то здесь были одни деревья, сплошной лес вокруг, но теперь его почти вырубили. Остался только вон там.

— Ясно, — сказал мужчина, подергивая себя за бороду, — Ты, видно, знаешь всех… и все, что здесь происходит.

— Ну, не очень-то. Откуда мне знать… А что?

— Ну, — мужчина приподнял брови, — я ищу кое-кого. Одну семью.

— Я тут почти никого не знаю, — пожала плечами Винни. — Лучше спросите отца.

— Да, наверное, — кивнул незнакомец. — Пожалуй, так я и сделаю.

Дверь дома отворилась, и в пятне света, упавшего на траву, показалась бабушка.

— Винифред! С кем ты разговариваешь?

— С одним человеком, — откликнулась Винни. — Он говорит, что кого-то ищет.

— В чем дело? — Бабушка подобрала юбки и направилась по дорожке к воротам. — Чего он хочет, ты говоришь?

Человек за забором слегка поклонился.

— Добрый вечер, мадам. Рад видеть вас в добром здравии.

— С чего бы мне не быть в добром здравии? — возмутилась она, вглядываясь в незнакомца сквозь сгущающиеся сумерки. Желтый костюм, похоже, удивил ее, и она подозрительно прищурилась. — Я вас не помню. Мы прежде не встречались. Кто вы? Кого ищете?

Ни на один вопрос незнакомец не ответил. Вместо этого он сказал:

— Эта юная леди говорит, что вы давно здесь живете, так вот я и подумал: возможно, вы знаете всех, кто здесь бывал.

Старуха покачала головой:

— Всех не знаю. И знать не желаю. И не собираюсь торчать здесь в темноте и рассуждать о подобных вещах с посторонними. И Винифред тоже. Так что…

Она вдруг умолкла. Сквозь ночное стрекотанье сверчков и шелест деревьев долетели какие-то удивительные, едва слышные звуки, и все трое, прислушиваясь, обернулись в сторону леса. Мгновение, и тихо позвякивающая мелодия умолкла.

— Боже! — воскликнула бабушка Винни, и глаза ее округлились. — Так я и знала… опять, после стольких лет! — Она сжала морщинистые руки, забыв о незнакомце в желтом костюме. — Ты слышала, Винифред? Это она! Музыка эльфов, я тебе о ней говорила! Я ее целую вечность не слышала! А ты так вообще впервые, да? Погоди, сейчас расскажем твоему отцу!