Леэло Тунгал - Барбара и летние собаки Страница 2

— Бродячая собака — кто знает, какую заразу такое животное разносит!

И бродящие вокруг столовой собаки тоже были бродячими, ни у одной из них не было настоящего хозяина. Несмотря на строгий запрет, Барбаре иногда удавалось некоторых из них — похожего на таксу Шарика и смешанных кровей сеттера по кличке Бобик — погладить. Но, по мнению папы, мамы и Маргит, о том, чтобы поиграть с этими собаками, и подумать нельзя было.

К счастью, на соседних дачах жило довольно много ровесников Барбары, и играть с ними никто не запрещал. Барбара пригласила на свой день рождения двух друзей: всегда пребывающего в хорошем настроении Роберта и маленькую черноволосую Татевик. И на руках у Роберта был подарок… Ах, Барбара не могла об этом даже и мечтать! Роберт принес маленького черно-белого щенка, у которого были милые светло-синие и гноящиеся глаза. У Кубик, той большой белой овчарки, что жила в подвале столовой, родилось шесть щенят, и мама-собака их так ловко прятала до тех пор, пока у щенят не открылись глаза. Кубик закрыли в подвале, а сторож со щенками в корзине пошел их топить. Но Роберт выпросил у него одного щенка для подарка Барбаре на день рождения… Чужой мальчик, которого Барбара знала всего неделю, был так мил и добр, а родители Барбары — если они все-таки были ее родителями! — устроили такой скандал, просто ужас! Роберту приказали собаку отнести назад. Барбара плакала, Маргит пожурила:

— Ты посмотри, какая эта дворняга! Это мини-теленок, а не собака! Барбара, не плачь, посмотри лучше, какая уродина эта собака!

Маргит положила щенка перед Барбарой на стол. Это был обычный маленький щеночек-сморчок, с острыми ушками, смешным жалким обрубком хвоста и розоватым носиком. От него шел запах молока и чистой шерсти… Но когда Барбара захотела взять щенка на руки, Маргит решительно протянула его Роберту:

— Будь хорошим ребенком, быстро унеси эту тварь отсюда!

Растерянный Роберт стоял с барахтающимся щенком на руках и не знал, что делать. И тогда к нему подошла мама Татевик, женщина с красивыми черными волосами, и сказала мягко, но решительно:

— Татевик возьмет щепка себе.

Татевик захлопала в ладоши и стала весело пританцовывать вокруг мамы, так что розовые банты в ее волосах подпрыгивали:

— Моя собака, моя собака!

— Ребенку нужно животное, хотя бы летом, — добавила мама Татевик.

— Конечно, конечно, — подтвердили родители Барбары в один голос.

На это предательское поведение Барбара не знала, как ответить, и убежала с дачи.

Она не хотела ни торта, не вкусных бутербродов, у нее не было желания смотреть ни книгу о собаках в блестящей обложке, ни на счастливую хозяйку собаки Татевик. Зависть, как известно, плохое чувство. Но Барбара завидовала Татевик: так завидовала, что ей захотелось подергать ее за волосы или толкнуть.

— Нет, мы больше никогда не встретимся! — крикнула она в отчаянии и убежала. — Да, но куда я теперь пойду? — спросила Барбара у себя.

2

На самом деле совершить побег было не так просто, как казалось на первый взгляд. Барбара вспомнила карту мира, которую они всей семьей изучали перед поездкой на юг: до Таллинна было ужасно далеко, во всяком случае, пешком домой не дойти, да и не знаешь как. От родного города ее отделяли реки, горы, леса и болота. Да и не было у нее нужного для похода снаряжения: не было ни палатки, ни теплой кофты, ни шерстяных носок, ни запасов еды и спичек для разжигания костра. Да и ключ ей здесь, на юге, не повесили на шею, как в родном городе, когда она выходила погулять во двор. Конечно, дедушка и бабушка с радостью приняли бы ее в любое время, по чтобы к ним добраться, она должна была бы знать волшебные слова, которые тотчас перенесли бы ее за тысячи километров. Но что поделаешь, какой бы воинственной и падкой на побеги ни была Барбара, в глубине сердца она догадывалась, что рано или поздно она должна будет вернуться на дачу. Торт, наверное, уже съеден. 1 ости ушли… Барбара представила, как Татевик играет на ступеньках своей дачи с шаловливым щенком.

— Лучше уж позже! — решила Барбара. — Пусть они там поволнуются немного, пусть подумают, что я утонула в горной реке, или заблудилась в горах, или волки растерзали меня на куски. Если это их, конечно, касается: ведь им главное, чтобы в доме не было запаха собаки!

Она стряхнула рукой пыль с платья и колен, к счастью, сердитый корень ее не поцарапал, запихала одну конфету за щеку и стала подниматься вверх по горной дорожке. Каждое мгновение, которое ее отделяло от дачи, казалось сладким возмездием. Пусть они там волнуются: ей и здесь приятно погулять! По словам папы, горный воздух должен быть сладким и сытным, как молоко крестьянской коровы. Правда, сейчас это «молоко крестьянской коровы» было похоже на сладко-липучий горячий напиток, который дают кашляющим детям. Вдали белела острая снежная вершина горы — вот было бы здорово взять в потную ладошку холодный блестящий снег! Здорово было бы полизать и холодное сладкое мороженое…

Барбаре вспомнилось, что в холодильнике остались ждать своей очереди восемь сливочных мороженых. Маргит со своей ангиной есть их не может, так что пусть папа-мама лакомятся вдвоем!

Хотя снежная вершина манила к себе, но Барбара знала, что этот призыв обманчив: по этой самой тропинке они всей семьей недавно ходили почти три часа, но вершина не приблизилась: наоборот, казалось, что она удаляется.

Барбара обнаружила рядом с горной тропинкой другую, еще более узкую дорожку и решила посмотреть, куда она ведет. Шла она шла, но, в конце концов, пришла все на тот же луг, где они были всей семьей.

На лугу росло много красивых больших, похожих на золотой ключик, цветов; папа высказал предположение, что это горные первоцветы, а мама предположила, что это — примулы. Истинное название цветов они так и не узнали, но Барбару это не расстроило: она решила, что назовет их «Тоска Барбары».

Барбаре не нравилось петь тогда, когда другие, особенно Маргит, слушали, как она поет. Она сочинила много красивых песен, но каждый раз она пела их под разную мелодию, а старшая сестра, слушая их, никогда не могла сдержать хохот. Когда она пела веселые песни, такие как «Все ежи балуются в сочной траве», то смех Маргит не особенно обижал Барбару, но если она в ванной напевала «Отчаянную жалобу потерпевшего беду в море», а Маргит в коридоре громко хихикала, то иногда у Барбары даже слезы появлялись на глазах. Как может человек смеяться, когда другой поет тоном потерпевшего в море: «О-ой-о-ой, ай-ай, вот приплыла акула, половину меня уже съе…».

Луг с цветами «Грусть Барбары по собаке» закончился рощей деревьев. Недолго походив между деревьями, Барбара заметила, что это не роща, а лес и что самое странное — заколдованный лес, который никак не хотел кончаться, будто бы проглотив «Грусть по собаке».

— Еще не хватало, чтобы я здесь заблудилась! — сказала Барбара себе.

И деревья ответили ей таинственным шумом:

— Заблудилась, да, заблудилась, да!

— Вот так шутка! — сказала Барбара. Лес на это ничего не ответил.

— Ну да, сейчас самое разумное возвратиться на дачу, — решила Барбара. Лес ничего не ответил, но и не кончался.

— Начинаем маршировать! — начала девочка новую песню. Ну и что, если некоторые считают, что она неправильно поет, ведь маршировать ей никто не мог запретить. И впереди лес стал редеть.

Лес скоро закончился, но не так, как Барбара надеялась: за деревьями больше не было луга «Грусть Барбары по собаке», там протянулась желто-серая каменная пропасть, на обрывах которой росла чахлая поросль. Издали была видна гора, похожая на серый хлеб, а за ней высилась та снежная вершина, которая до этого находилась совсем в другой стороне. У Барбары по спине пробежала холодная дрожь от страха, на глаза навернулись слезы.

— Нет никакого смысла плакать, ой, ой, ой! — пела девочка дрожащим голосом. — Лучше уже поспеши домой! Ой, ой, ой!

Ведь Барбара знала, что она не переходила ни через какой горный перевал, значит, дорога домой находится в противоположном направлении, значит, она должна была вернуться по той же дороге. Это Барбара и сделала, но шла она, шла, бежала, бежала, а знакомый луг будто сквозь землю провалился. Во многих местах Барбара думала: «Ага, вот около этой елки со сломанной веткой я уже была!» и «Ох, ох, эти три дня мне знакомы!», но ей приходилось опять разочаровываться: «Нет, это совсем другое место!»

Девочке казалось, что она блуждает уже целый день. Да, такой длинный день, говорят, бывает за полярным кругом, и теперь она стала бояться темноты. Она знала, что на юге вечер наступает не так медленно, как в Эстонии, где солнце садилось долго. В горах настоящего вечера будто и не бывает, светлый день за короткое время превращается в темную, черную ночь. И если она при дневном свете не нашла дорогу домой, то что говорить о темноте… Да и воздух стал более влажным и сумеречным…