Элвин Уайт - Голос лебедя-трубача Страница 2

— Посмотри-ка сюда! — позвала лебедь, кружа около островка.

— Ко-хо! — откликнулся ее муж. Он любил, когда у него спрашивали совета.

Лебедь осторожно ступила на островок. Казалось, он был нарочно создан для гнездовья. Пока муж раздумывал, она потопталась немного, решая, как бы ей устроиться, чтобы сидеть было и удобно, и приятно. Места было достаточно, да и вода совсем рядом. Чего еще желать? Лебедь взглянула на мужа.

— Что скажешь?

— Превосходное место! — воскликнул он. — Безупречное! И знаешь почему? Если какой-нибудь враг — лисица или енот, койот или скунс — решит добраться сюда, ему придется войти в воду и он неминуемо вымокнет. Но прежде, чем он войдет в воду, он должен будет пробежать по этой длинной косе. Тут-то мы наверняка увидим или услышим его, и я мужественно расправлюсь с ним.

Лебедь развернул огромные крылья и шумно ударил ими по воде, чтобы все видели, как он силен. От такого удара врагу не поздоровится. Лебедь почувствовал себя молодцом и был очень собой доволен.

Его жена притворилась, что не замечает мужнина хвастовства. Разумеется, она знала, как он силен и храбр, и гордилась им. Что ни говори, он был хорошим мужем.

Лебедь засмотрелся на свою подругу, которая сейчас показалась ему особенно прекрасной. К его радости, она начала неторопливо поворачиваться на одном месте, приминая траву. Это означало, что она приступила к постройке гнезда. Сначала она плотно уселась на избранное место. Потом повертелась, утаптывая землю широкими перепончатыми лапами, пока не образовалось похожее на тарелку углубление. Вытянув шею, она ухватила клювом пучок травьг и несколько прутиков, бросила под себя и примяла, придавая будущему гнезду форму своего тела.

Лебедь тем временем подплыл к жене. Он следил з£ каждым ее движением.

— Вон еще одна небольшая веточка, любовь моя, — подсказал он. Она как можно дальше вытянула великолепную длинную шею, грациозно подняла веточку и положила под крыло.

— Теперь щепотку сухой травы, — с достоинством посоветовал лебедь. И его жена собирала траву, мох, прутики, — все, до чего могла дотянуться. Неторопливо, тщательно строила она гнездо — и вот она уже сидит на возвышении из травы и веток. Два часа трудов утомили ее, и она скользнула в воду, чтобы передохнуть, пообедать и утолить жажду.

— Прекрасное начало! — воскликнул лебедь, оглядываясь на гнездо. — Какое совершенство! Откуда в тебе столько мастерства?

— Все получается само собой, — ответила жена. — Работа требует немалых сил, но она так приятна!

— Еще бы, — согласился лебедь. — Но когда ты закончишь, твое усердие будет вознаграждено: ты станешь хозяйкой лебединого гнезда шести футов в диаметре. Какая еще птица может похвастаться таким?

— Пожалуй, орел, — заметила лебедь.

— Да, но ведь у него не лебединое гнездо, а орлиное; оно лежит высоко в ветвях какого-нибудь сухого старого дерева, а наше — на земле, у самой воды, где столько всяких удобств.

Оба рассмеялись и принялись плескаться, окатывая друг друга водой и поднимая облака брызг, словно внезапно сошли с ума от счастья.

— Ко-хо! Ко-хо! Ко-хо! — Трубные голоса лебедей разносились далеко вокруг, и все дикие лесные твари слышали их. Слышали и лиса, и енот, и скунс. И была еще одна пара ушей, не принадлежавшая лесному жителю. Но лебеди об этом не знали.

3. Гость

Прошла неделя, и вот однажды лебедь тихо опустилась в гнездо и отложила яйцо. Она старалась каждый день откладывать по яйцу; иногда ей это удавалось, иногда нет. В гнезде уже было три яйца, и она ожидала четвертое.

Сидя в гнезде и любуясь супругом, грациозно скользившим по глади озера, она вдруг почувствовала, что за ней наблюдают. Ей стало не по себе. Птицы не любят, когда на них смотрят. Особенно в период высиживания птенцов. Лебедь забеспокоилась и стала озираться вокруг. Она напряженно вглядывалась в береговую линию, туда, где земля слегка вдавалась в озеро, почти у самого гнезда. Ее зоркий взгляд блуждал по берегу в поисках нарушителя спокойствия. И наконец она его увидела. Ей в жизни не приходилось так удивляться. Там, на мысике, сидел на бревне мальчик. Он сидел, не шелохнувшись, ружья у него не было.

— Ты ничего не замечаешь? — шепнула лебедь мужу.

— Нет, а что?

— Посмотри туда. Вон на то бревно. Видишь мальчика? Что нам теперь делать?

— Но как этот мальчик мог здесь очутиться? — прошептал лебедь. — Здесь, в диких лесах Канады? Ведь тут на несколько миль вокруг не встретишь ни одного человека.

— Вот и я так думала, — недоумевала жена. — И все-таки, если там, на бревне, не сидит мальчик, можешь считать меня уткой.

Лебедь рассвирепел.

— Не для того я преодолел огромные расстояния, чтобы здесь, в северной Канаде, наткнуться на мальчишку, — прошипел он. — Мы прилетели в этот райский уголок, в эти далекие, скрытые от посторонних глаз места, чтобы насладиться тишиной и побыть вдвоем. Мы это заслужили.

— Ты прав, — согласилась жена. — Я тоже не в восторге от такого соседства, но, не могу не признать, ведет он себя вполне пристойно. Да, он смотрит на нас, но он же не кидает в нас камни. И палками не бросается. Не шумит, не дразнится. Он просто смотрит.

— А я не хочу, чтобы на меня смотрели, — жаловался лебедь. — Не для того я летел в такую безумную даль, в самое сердце Канады, чтобы стать объектом наблюдения. И на тебя никто не должен смотреть — кроме меня. Ведь ты готовишься отложить яйцо, то есть, я так думаю, уединение тебе просто необходимо. Опыт подсказывает мне, что мальчишки всегда швыряются камнями и палками, это у них в крови. Сейчас я нанесу ему могучим крылом удар, не уступающий удару полицейской дубинки. Сейчас я ему задам!

— Подожди минутку! — остановила его жена. — К чему затевать драку? Этот мальчик не причиняет мне беспокойства. И тебе тоже.

— Но сюда-то он как попал? — возмутился лебедь. Он перестал шептать и перешел на крик. — Как? Летать мальчики не умеют, дорог в здешних местах нет. Ближайшее шоссе — в пятидесяти милях отсюда.

— А вдруг он заблудился? — предположила лебедь. — Вдруг он умирает с голоду? Вдруг он хочет разорить гнездо и съесть наши яйца? Хотя нет, вряд ли. Он не похож на голодного. Как бы то ни было, я построила это гнездо, высиживаю три очаровательных яйца, мальчик ведет себя хорошо, по крайней мере, сейчас, и я намерена продолжить свое дело и отложить четвертое.

— Удачи тебе, любовь моя! — воскликнула муж. — Я буду рядом, и, если что-нибудь случится, встану на твою защиту. Откладывай яйцо!

Прошел час; неторопливо перебирая лапами, лебедь кружил вокруг островка, оберегая жену, тихо сидевшую в гнезде. Сэм застыл на бревне, боясь пошевелиться. Зрелище очаровало его. Из виденных им водоплавающих птиц лебеди — самые большие. Он слышал их трубные голоса и излазил все окрестные болота и чащи, пока не обнаружил гнездо на озере. Сэм достаточно знал о птицах, чтобы определить, что перед ним трубачи. Он всегда чувствовал себя счастливым в диких лесах среди диких зверей. Он сидел на бревне, смотрел на лебедей, и на душе у него было светло и легко — похожее чувство посещает некоторых людей в церкви.

Проведя на озере час, Сэм поднялся. Неторопливо и спокойно двинулся он прочь, ступая строго по одной линии, как индеец, не производя ни звука. Птицы смотрели ему вслед. Лебедь вышла из гнезда и обернулась. На дне, надежно укутанное мягкими перьями, лежало четвертое яйцо. Муж выбрался на островок и заглянул в гнездо.

— Шедевр! — восхитился он. — Яйцо непревзойденной красоты и совершенных пропорций. Полагаю, оно почти пять дюймов в длину. Жена была очень довольна.

Когда яиц в гнезде стало пять, лебедь почувствовала удовлетворение. Она с гордостью посмотрела в гнездо и села согревать яйца; изогнув шею, бережно подталкивала их клювом поближе к себе, чтобы каждому досталось тепла ее тела. Муж плавно скользил рядом, оберегая ее от одиночества и от врагов. Он знал, что где-то поблизости рыщет лисица: по ночам до него доносилось лисье тявканье — верный знак, что охота была удачной.

Шло время, медленно текли дни, а лебедь все так же терпеливо сидела на яйцах. Дни сменялись ночами. Она все сидела и сидела, отдавая яйцами свое тепло. Никто не тревожил ее. Мальчик ушел; возможно, он никогда не вернется. В каждом яйце происходило нечто недоступное ее взору — зарождался маленький лебеденок. С каждой новой неделей дни становились длиннее, ночи убывали. Когда случался дождливый день, ей ничего другого не оставалось, как сидеть под дождем и мокнуть.

— Дорогая, — обратился к ней как-то муж, — неужели твои обязанности никогда не кажутся тебе досадливым бременем или источником безграничной тоски? Неужто ты не испытываешь утомления, неподвижно сидя на одном месте и укрывая собою яйца, лишив себя развлечений и удовольствий, воздерживаясь от игривых дерзостей и смешных дурачеств? Неужто не одолевает тебя скука?