Туве Янссон - Хемуль, который любил тишину Страница 2

«О, как это прекрасно — наконец стать старым и выйти на пенсию! — думал он. — О, как я люблю своих родственников. Особенно теперь, когда могу о них больше не думать!»

Он бродил по высокой блестящей траве, доходившей ему до колен, он обнимал деревья и наконец уснул на солнышке на полянке посреди парка. Там раньше и был Бабушкин дом. Теперь здесь не устраивали грандиозных фейерверков. В развалинах дома поднялись молодые деревца, и как раз на месте бывшей бабушкиной спальни рос огромный куст шиповника, усыпанный тысячей красных плодов.

Ночь принесла с собой россыпь ярких звезд, и Хемуль еще больше полюбил свой парк. Он был большой и таинственный, в нем можно было заблудиться, но это не страшило Хемуля — ведь он был у себя дома.

Он без конца бродил по тропинкам.

Вскоре он обнаружил в парке старый фруктовый сад, где на земле под деревьями валялось множество яблок и груш, и подумал мимоходом: «Как жаль. Мне и половины не съесть. Надо бы…»

И тут он забыл, о чем собирался подумать, и опять застыл, зачарованный одиночеством и тишиной.

Ему одному принадлежал лунный свет между деревьями, он влюблялся в самые прекрасные деревья, он сплетал венки из листьев и обвивал их вокруг шеи, он не в силах был заснуть в эту первую ночь.

А утром зазвенел старый колокольчик, который все еще висел у ворот. Хемуль забеспокоился: «Кто-то хочет войти сюда, и ему что-то нужно, он чего-то хочет от меня». Хемуль тут же осторожненько отполз в кусты, росшие вдоль каменной ограды, и затаился. Колокольчик зазвенел снова. Тогда Хемуль вытянул шею и увидел совсем маленького хомсу, который ждал у калитки.

— Уходи отсюда! — в испуге закричал Хемуль. — Это частное владение. Я здесь живу.

— Я знаю, — ответил малыш. — Просто хемули послали меня принести тебе обед.

— Ах вот как! Это очень мило с их стороны, — успокоившись, произнес Хемуль. Он отпер калитку, чуть-чуть приоткрыл ее и принял корзинку с едой через щель. Хомса все стоял и смотрел, и на минуту воцарилось молчание.

— Ну, как вы там поживаете? — нетерпеливо спросил Хемуль. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, и мечтал поскорее вернуться в парк.

— Плохо, — откровенно ответил Хомса. — Нам всем очень плохо. Нам, малышам. У нас теперь больше нет Детского городка, и мы только и делаем, что горюем.

— Угу, — сказал Хемуль и уставился в землю. Ему не хотелось принуждать себя думать о чем-то печальном, но он так привык выслушивать других, что просто не мог уйти.

— Ты, верно, тоже горюешь, — сочувственно сказал Хомса. — Ведь ты обычно проверял билеты. Но если кто-то был уж совсем маленький, оборванный и грязный, ты делал вид, что проверяешь билеты. Или позволял нам два или даже три раза проходить по одному билету!

— Ну-ну, — смущенно произнес Хемуль. — Это случалось просто потому, что я плохо вижу. Ну вот, а теперь, может быть, ты пойдешь домой?

Хомса кивнул, но все-таки остался. Он подошел вплотную к железной решетке и просунул мордочку между прутьями.

— Дяденька, — прошептал он, — у нас есть секрет.

Хемуль сделал испуганный жест — он не любил чужих тайн. Но Хомса уже взволнованно продолжал:

— Нам почти все удалось спасти. И мы спрятали это в сарае у Филифьонки. Ты даже не представляешь себе, сколько нам пришлось потрудиться, — все спасали и спасали, по ночам мы незаметно выбирались из дома и вместе вытаскивали из воды и снимали с деревьев — и сушили, и чинили, и делали, по возможности, все таким же прекрасным, как раньше.

— Что ты имеешь в виду? — озадаченно спросил Хемуль.

— «Луна-парк», разумеется, — почти закричал Хомса. — Нам удалось собрать все обломки, которые еще не уплыли в море. Верно, здорово? Возможно, хемули соберут все снова, и тогда ты опять сможешь проверять билеты.

— Ах вот как! — пробормотал Хемуль и поставил корзинку с едой на землю.

— Правда, хорошо?! Ну и здорово же ты удивился, — замеялся Хомса, помахал рукой и исчез.

На следующий день с раннего утра Хемуль уже стоял у ворот и боязливо ждал. Как только Хомса появился у калитки с корзинкой в руках, Хемуль тут же закричал:

— Ну? Как там?

— Они не хотят, — сокрушенно вымолвил Хомса. — Вместо «Луна-парка» они хотят теперь сделать каток. А многие из нас впадут в зимнюю спячку, да и кто даст нам коньки?

— Как грустно! — с облегчением воскликнул Хемуль.

Хомса ничего не ответил, он был слишком разочарован.

Только поставил корзинку с едой на землю и ушел.

«Бедное дитя, — подумал Хемуль. — Да, да».

А потом его мысли переключились на другую тему, и он стал тут же размышлять о хижине из листьев, которую собирался строить на месте развалин Бабушкиного дома.

Хемуль строил целый день и заметно повеселел. Он возился до самой темноты, когда ничего уже нельзя было разглядеть, и лишь тогда уснул, счастливый и утомленный, и спал очень долго все следующее утро.

Когда он подошел к калитке, чтобы забрать еду, Хомса был уже там. На крышке корзинки Хемуль обнаружил еще письмо с подписями множества малышей.

«Дорогой Луна-парковый дяденька, — прочел Хемуль. — У тебя теперь есть все, и ты можешь быть милым, и мы сможем прийти и поиграть с тобой, потому что мы тебя любим».

Хемуль ничего не понял, но ужасное подозрение стало уже закрадываться в его сердце.

И тут он увидел: у самой калитки малыши разложили то, что им удалось собрать из остатков «Луна-парка». А было этого немало. Большая часть аттракционов была разломана или собрана совершенно неправильно, все выглядело очень странно, словно утратив свой смысл. Погибший, но пестрый мир из бумаги, дерева, шелка, стальной проволоки, проржавевшего железа уныло и выжидающе смотрел на Хемуля, и тот в панике тоже смотрел на него.

Потом Хемуль не выдержал, убежал в парк и продолжал строить свою хижину отшельника.

Он строил и строил, но все как-то не ладилось. Хемуль работал нетерпеливо, мысли его блуждали. Внезапно обрушилась только что возведенная крыша, и все строение оказалось приплюснутым к земле.

— Нет, — произнес Хемуль. — Не хочу. Я только недавно научился говорить «нет». Я уже на пенсии. И делаю теперь то, что хочу. И ничего другого.

Он повторил это несколько раз, с каждым разом все более грозно. Потом поднялся, прошел парком, открыл калитку и стал втаскивать весь этот надоевший ему хлам.

Малыши облепили всю высокую каменную стену парка Хемуля. Совсем как серые воробьишки, только совершенно молчаливые.

Иногда кто-нибудь из них шептал:

— А теперь что он делает?

— Тсс, — говорил другой. — Он не желает разговаривать.

Сначала Хемуль развесил на деревьях цветные фонарики и бумажные розы, повернув их так, чтобы не было видно дыр и обрывков. Потом занялся тем, что когда-то называлось Каруселью. Ничего не клеилось — половины частей не хватало.

— Ничего не получается! — сердито крикнул он. — Вы только посмотрите! Все это хлам и мусор. Нет, нет! Вам никто не позволял слезать со стены и мне помогать!

Гул одобрения и сочувствия докатился до Хемуля, хотя никто не сказал ни слова.

Теперь Хемуль попытался превратить Карусель в свой дом. Лошадей он снял и поставил на траву, а лебедей пустил плавать в ручей, остальное перевернул и трудился так усердно, что волосы у него встали дыбом.

«Кукольный дом, — думал он с горечью. — Хижина отшельника. Все кончилось грудой мусора и криком, как это было всю мою жизнь…»

Потом он посмотрел вверх и закричал:

— Хватит там сидеть и глазеть! Бегите к хемулям и передайте им, что завтра мне обед не понадобится. Вместо него пусть пришлют мне молоток, гвозди, свечи, веревки и двухдюймовые доски, да только побыстрее.

Малыши восхищенно засмеялись и отправились в путь.

— Ну, что мы говорили! — закричали хемули и стали похлопывать друг друга по спине. — Ему стало скучно, и бедняга загрустил о своем «Луна-парке»!

И они послали ему всего вдвое больше, чем он просил, и, кроме того, еды на неделю, и десять метров красивого бархата, а также много-много золотой и серебряной бумаги в длинных рулонах и совсем уж на всякий случай — шарманку.

— Ну уж нет, — сказал Хемуль. — Этот ящик с музыкой мне ни к чему! Ничего шумного!

— Ясное дело, — послушно сказали малыши и остались стоять за воротами вместе с шарманкой.

И пока Хемуль занимался починкой старых аттракционов и устройством новых, ему в голову пришла мысль, что это довольно весело. На деревьях блестели и качались на ветру тысячи осколков зеркал. Наверху, у самых вершин деревьев, Хемуль прикрепил маленькие скамеечки и соорудил мягкие гнездышки, где можно было спокойно посидеть и выпить фруктового сока так, чтобы тебя никто не видел, или поспать. А на самых больших ветках Хемуль подвесил качели.