Дина Бакулина - Серебряный шлем Страница 2

— Ты неправильно думаешь! — сказал этот незнакомец. — Нам всем удалось спастись!

«Странно! — удивился Федя. — Откуда он знает, о чём я только что подумал?… Но ведь знает, — это точно!»

— Как же так?! — недоверчиво спросил он у незнакомца. — Ведь там такие страшные волны!!!

— Понимаешь, мы все уже мысленно приготовились умереть, потому что шторм и в самом деле был беспощадным. И вдруг, когда громадная волна уже вплотную подошла к мачте, на которой мы пытались выплыть, случилось настоящее чудо: неведомая сила схватила нашу мачту, выхватила её из-под волны и поставила на самый её гребень! А потом эта же волна сама понесла нас к берегу. Она то плавно поднимала, то опускала наш обломок. Это было одновременно и страшно, и здорово!

Федя вытаращил глаза и с изумлением уставился на загорелого мальчика. И вдруг он поймал себя на мысли, что, несмотря на всю невероятность этой истории, он верит каждому слову своего нового знакомого.

— А всё-таки, странно всё это, — сказал он загорелому мальчику. — Разве чудеса случаются?

— Понимаешь, там был один старичок… — начал мальчик из картины.

— Старичок? — удивился Федя. — Где? В море?!

— Ну да, в море! — кивнул мальчишка. — И всем нам… Ну, всем, кто там был, показалось, что это он выдернул нашу мачту из морской пучины и поставил его на гребень волны.

— Да не может быть! Ни один человек, каким бы сильным он ни был, не может поднять огромную мачту, за которую держатся несколько человек! — воскликнул Федя. Но, как бы он ни удивлялся, он почему-то сразу поверил и этим словам спасённого.

— Конечно! Такого никто не может, — неожиданно согласился загорелый мальчик. — Простой человек не может! А вот у святого, пожалуй, получится!

— У святого? Так значит, тот старичок в море был святым?

— Конечно! — уверенно кивнул его собеседник.

— Ну, тогда понятно! Святые, говорят, всё могут, — согласился Федя. — А как его звали — этого святого старичка?..

— Да откуда мне знать… Я ведь юнга с турецкого торгового корабля, а у нас, в Турции, плохо знают ваших святых. Но, говорят, что этот святой старик иногда помогает даже попавшим в беду иноверцам…

— Кому-кому? — не понял Федя.

— Иноверцы — это люди другой веры, - пояснил юнга. Ведь у нас, турок, и у вас, русских, — веры разные. Вам своих святых лучше знать: вам они чаще помогают. Да теперь я и сам в этого святого старичка верю: ведь он нас всех спас… Только с тех пор он мне больше не встречался: как вытащил обломок нашей мачты на гребень волны, так сразу и исчез, как будто его никогда и не было. А волна сперва даже приостановилась на мгновенье, замерла… И потом все волны стали нам помогать, как будто разумные… Это потому, что так им святой старик приказал. Понимаешь, сила в нём была такая!.. Кто угодно его послушался бы, даже волны… А про этого старичка ты спроси-ка лучше у моряка из картины «Волна». Там ведь русский корабль нарисован, тамошние матросы наверняка знают, как старичка-спасителя зовут… Ведь их он тоже от потопления спас…

Юнга повернулся к картине «Волна» и, увидев там своего знакомого, помахал ему рукой.

— Ну, а мне пора уже!.. До свиданья, Федя, не унывай!

И он нырнул в бушующее море на картине «Девятый вал».

«Ушёл!.. — огорчённо подумал Федя. — А я даже не успел с ним попрощаться… И как я теперь найду этого моряка на такой огромной картине, как «Волна»? Кто мне расскажет о святом старичке — спасателе кораблей? Тут на полотне такая буря, такие волны, и ветер так оглушительно ревёт, что, сколько не кричи, все равно никто не услышит…»

— Да ты не меня ли ищешь? — раздался вдруг над Фединым ухом чей-то веселый голос. Мальчик посмотрел вверх и увидел перед собой пожилого моряка. Наверное, это и был тот матрос, о котором говорил юнга с турецкого корабля.

— Но как же вы?.. — начал было Федя. Он хотел спросить, как моряку удалось выйти из картины, где бушует грозное море? И как он догадался, что Федя хотел его найти.

Но моряк, наверное, прочитал Федины мысли, потому что сразу ответил на невысказанный вопрос:

— Нам иногда разрешают спускаться на сушу… То есть, я хотел сказать, — сюда, в музей. А как я узнал, что ты меня ищешь? Да ведь юнга, с которым ты только что разговаривал, рукой мне помахал… Позвал, значит.

— Так вы из картины «Волна»?! — восхищенно спросил Федя.

— Из неё, из неё! — подтвердил старый моряк. — Мы ведь тоже, как и те бедолаги из «Девятого вала», совсем было отчаялись спастись. У нас там шторм не хуже чем у них, — сам видишь! А тут, откуда ни возьмись, святой угодник к нам пришёл, — сразу буря и утихла. Даже солнышко сквозь тучи засветило… Это вроде как знак такой на небе появился: мол, братцы, спасены вы! А все благодаря этому святому…

— Да как же этот старичок сумел среди бури появиться? С неба он, что ли, спустился? Или, может, из моря вынырнул? Объясните! — настаивал Федя.

— Ну, брат!.. Как уж он там появился, я не знаю, — а только вся наша команда его видела… И как только он возник перед нами, так у нас буря и утихла, а солнышко, наоборот, расцветать начало. Такие вот дела, братишка! А как только спокойная погода установилась, тут старичок этот снова исчез, да так же незаметно, как раньше появился… Куда ушёл, откуда пришёл, — про то нам неизвестно. Да и разве можно нам с тобой, простым людям, путь этот понять? А только одно мы знаем и понимаем: именно благодаря этому угоднику вся наша команда от потопления спаслась!

— А как зовут его, спасителя вашего, вы не знаете?

— Как?! Я разве не сказал ещё? — удивился моряк. — Почему же не знаю?! Знаю! Спасителя нашего Святителем Николаем зовут, или Николой Угодником, или Николаем Чудотворцем. Его целые народы знают и почитают, потому что особенный он — одновременно и строгий, и милостивый!

— Как это: и строгий, и милостивый? — не понял Федя.

— А так! К негодяям разным, к злодеям — он очень строг, а к бедолагам, особенно к таким, кого несправедливо обвинили в чём-нибудь, — милостив. Помогает он беззащитным людям, вот что! Он, брат, многих неповинно осуждённых не только от позора, но и от самой смерти спас…

При этих словах Федя вздрогнул. Он вспомнил, как его недавно несправедливо обвинили в краже серебряного шлема. И как только Федя вспомнил об этом, сердце его заболело от обиды.

А моряк тем временем продолжал:

— Да ведь ты и сам можешь этого дивного святого увидеть!

— Где?! — от нетерпения Федины щеки раскраснелись, глаза загорелись радостным огнём и какая-то непонятная надежда затеплилась в сердце… — Где же я могу его увидеть?!

— Святителя Николая? Да на картине художника Репина… Как, бишь, она называется?.. Дай-ка, брат, вспомнить… А! Она называется «Чудо Святого Николая»… Ну, как же иначе!

— А вы твёрдо знаете, что Святитель Николай невиновных людей от позора и даже смерти спасает? — ещё раз горячо спросил Федя.

— Это точно! Сильный он, — душою сильный, понимаешь? И людей жалеет очень… Особенно таких, которые ни за что ни про что, от злых людей пострадали…

— Спасибо вам, старый моряк! — сказал Федя. — Вы уж простите, пойду я… Очень нужно мне Святителя Николая разыскать!

— Да там он, там! — моряк рукой указал направление. — Прямо иди, — не потеряешься…

— А как же я узнаю его? — уже на бегу обернулся к моряку Федя.

— Да как же его не узнать?! — пожал плечами моряк. — Его всякий узнает! Он такой — особенный!.. Не бойся, мимо не пройдешь ни за что! Хочешь, не хочешь, а остановишься.

И моряк на прощанье помахал Феде рукой.

3. ВСТРЕЧА С ЧУДОМ

Федя шёл по Русскому музею и всматривался во все встречавшиеся на его пути картины. Но ни на одной из них он не видел человека, который по его представлению мог бы оказаться Святителем Николаем. Вдруг Федю кто-то окликнул:

— Эй, друг! Иди сюда!

Это кричал тот самый загорелый юнга из картины «Девятый вал», с которым Федя недавно познакомился.

— А я-то думал, куда ты пропал!.. — обрадовался Федя.

— А я-то здесь! — рассмеялся юнга. Похоже, он тоже обрадовался Феде. — Знаю я, кого ты ищешь! Мне русский матрос всё рассказал! Хочешь, я тебе тоже расскажу? Я ведь все запомнил, у меня память во какая хорошая!

И юнга поднял вверх оба больших пальца.

— Расскажи, — согласился Федя. — Только… Только ты меня сначала к Святителю Николаю проводи, если можешь, а? Мне с ним во как поговорить охота! Ну… если, конечно, он станет со мной разговаривать…

— Да станет! Станет! Он ведь такой… — Юнга задумался, пытаясь подобрать нужное слово: — Милостивый!

За разговорами они сами не заметили, как из музейного зала прошли внутрь какой-то картины. А когда заметили, остановились в ужасе! Прямо перед ними открылось страшное зрелище: на полной народом площади, судя по всему, собирались казнить трёх человек!