Владислав Крапивин - Мальчик девочку искал Страница 20

– Я тоже, – сказал Авка совсем уже без всякой хитрости. Потому что Пуня-Лучик и правда был славный. Может, в Авкиной школе кто-то и хихикнул бы: "бзяка-задавака", но Авка видел, что у Лучик сыплет свои стихи не для хвастовства, Это он из безоглядной любви к поэзии, тут уж ничего не поделаешь. Зато добрый.

– Только, пожалуйста, никому не называйте мой полный псевдоним, – осторожно попросил будущий Лучезар Крылатый. – Он пока тайна. Вы ведь не выдадите?

– Конечно, нет! Выдавать чужие тайны – это самая подлая гугнига!

Лучик удовлетворенно кивнул. Видимо, что такое "гугнига", в этом мире знали.

– Скажите, Авка… а у вас есть какая-нибудь тайна? – спросил Лучик очень деликатно.

Авка не удивился. Кажется, у них с Лучиком намечалась дружба, а в этом случае всегда принято делиться тайнами.

– Конечно, есть, – вздохнул Авка. – Иначе зачем бы я сунулся в тот пустой осокорь очертя голову? Но это долгая история. Рассказать?

– Разумеется! – И Пуня-Лучик с размаха уселся в сено. К своему блестящему костюму он относился с поэтическим небрежением. Авка сел рядом. И рассказал все с самого начала – про Звенку, про Мукку-Вукку и свои планы.

Лучик был хотя и поэт, но не совсем бестолковый. Суть вопроса он уловил быстро. И деловито высказал свои суждения.

По его словам, БЧП была никакая не пустота, а, скорее всего, обрывок старого гравитационного поля (то есть силы тяготения). Она думала, что кого-то растворяет, а на самом деле только пропускала сквозь себя и сваливала сюда, в подземный мир. За долгое время здесь набралось столько всего – и вещей, и живых существ, что начала развиваться своя особая цивилизация…

Насчет китов здесь тоже слышали, но до них еще очень далеко. И помочь Авке сможет, пожалуй только Председатель ПУУКа (Подземного Универсально-Ученого Круга) – знаменитейший и всё знающий академик Уко Двуполовинус.

– До него, наверно не добраться, – загрустил Авка.

– Я постараюсь помочь. Мы немного знакомы. В прошлом году он выступал у нас в школе с лекцией про вывернутые пространства, а я читал ему стихотворное приветствие:

Мы рады, что Вы здесь, глава ПУУКа -Великий наш Двуполовинус Уко,И пусть же осеняет нас всегдаПрекраснейшая Ваша борода!

Потому что у него седая бородища – во, как два крыла! Он потом подозвал меня и говорит: "Юноша, у вас талант. Заходите как-нибудь в гости, поговорим о музах…" Ну, я не заходил, конечно, стеснялся. А теперь можно попробовать.

Да, в самом деле удача не оставляла Авку! Может, и правда до встречи со Звенкой не так уж далеко?

– Идем скорее!

Лучик с готовностью поднялся. По луговой траве они зашагали к синевшему вдали городу. Но почти сразу Авка спохватился:

– Ох… А как я с таким синяком-то? Что скажут люди в вашем городе?

– Скажут: герой! Когда узнают, что это ты зажег солнце! – Во время беседы они незаметно перешли на ты.

– А не попадет? – поежился Авка.

– За что?

– Мало ли… Раньше тоже зажигали. А их за это на костер или в темницу… – Авке вспомнились кое-какие факты из уроков истории.

– Не попадет. Наоборот, будут прославлять и благодарить… Хотя…

– Что? – испугался Авка.

– Если бы даже и то, чего ты боишься… Страдания облагораживают человеческую жизнь.

Авка сказал, что не хочется ему облагораживаться таким способом. Некогда это, и вообще…

– И все-таки я тебе завидую, – вздохнул Лучик.

– Нашел чему…

– Да я не про костер и темницу, а про те страдания, которые уже есть. Из-за Звенки. Мне бы такие! Любовные муки поэту во как нужны, а их у меня еще ни капельки не было… Да и вообще никаких…

– Совсем никаких страданий? – посочувствовал Авка.

– Только мелочь всякая. Например, объяснение с папой, когда он узнал про переэкзаменовку по математике… Правда одно серьезное страдание имеется, но я уже притерпелся. Потому что никуда не денешься…

– А… какое оно? – осторожно сказал Авка.

– Ты ведь и сам видишь…

– Ничего я не вижу! Где оно?

– Посмотри на меня как следует.

– Ну… смотрю. И что?

– Разве у меня поэтическая внешность?

– А разве нет? И прическа, и бант…

– При чем тут бант! Поэты должны быть стройные, с талией, а я… Девчонки меня зовут "Пу-Пу". То есть "Пуня-пупсик"…

Лучик и правда был кругловат. Не только лицом, но и телом. Пухлые формы слегка распирали тесный костюмчик. Но Авка деликатно утешил нового приятеля:

– Не переживай. По-моему ты вполне…

– "Вполне" от слово полный…

– Я не это хотел сказать!

– Что ни говори, а все равно… Да я сам виноват! И здешние законы природы. Ты погляди вокруг внимательно!

Авка и без того заметил, что природа здесь с причудами. Например, он пускал на ходу Пуниным зеркальцем зайчиков – по траве, про кустам – и эти солнечные блики превращались в желтых бабочек. Неподалеку прошли две ярко-зеленые коровы. Вокруг летали круглые, плохо различимые предметы – похожие на блюда с бутербродами и большие полупрозрачные тыквы. Авка почти не удивлялся. Мало ли что бывает в незнакомом мире. И, к тому же, такое ощущение, будто ты во сне.

Лучик щелкнул пальцами. Перед ним и перед Авкой повисла в воздухе большущая глиняная миска с поджаристыми пирожками. У Авки моментально побежали слюни.

– Бери уж, – вздохнул бедный Пу-Пу. – Все равно пропадать.

– Почему? – перепугался Авка. Он уже успел надкусить изумительный пирожок с малиновым вареньем.

– Да не тебе, а мне… Мучная пища мне полностью про-ти-во-по-казана. А я не могу удержаться. Пончики и плюшки люблю так же, как стихи. И стоит о них подумать, как миска или поднос – нате вам, перед носом.

– И каждый так может?!

– Не каждый, а у кого яркое поэтическое воображение. Но у меня-то оно как раз такое…

"Плохо твое дело", – подумал Авка (не забыв при этом сжевать второй пирожок; он ведь завтракал-то давным давно, в другом мире).

– Послушай, Лучик, ты это… борись с собой. Проявляй силу воли. Вот как раз тебе и будет страдание. Польза и для поэзии, и для тела…

– Не могу, – со слезинкой в голосе признался Лучик. – Думаешь, я не пробовал? Это сильнее меня…

– Тогда придумай мучной стряпне замену, – посоветовал Авка (и съел пятый пирожок; миска всё не улетала). – Такую, от которой не полнеют.

– Например… – сумрачно сказал Лучик (он тоже ел пирожок, безнадежно так).

– Например… у вас тут разводят капусту?

– Конечно. Пирожки с капустой я тоже люблю.

– Не смей думать о пирожках!.. У нас, когда мама начинает солить капусту, от каждого кочана остаются кочерыжки. Они очень сладкие и полезные, в них витамины. А потолстеть от них совершенно невозможно. Посмотри на меня!

Лучик с печальной завистью посмотрел на поджарого тонконогого Авку. Авка же подумал: "Интересно, а у м е н я есть поэтическое воображение?"

– Кыш! – приказал он миске с пирожками (которые не убывали). Зажмурился и представил медный тазик с кочерыжками. Открыл глаза… Ура! Тазик был тут как тут, а пирожков след простыл!

– Бери! – велел Авка Лучику. И захрустел кочерыжкой сам. – Ну как?

– Н-ну… – с большим сомнением отозвался Лучик. Жевал он без радости.

– Не "ну", а прекрасно! У тебя же богатое воображение!

– И что с того?

– Вот и вообрази, что это самая прекрасная еда!

– Что-то… никак…

– Какой же ты тогда поэт? Извини уж, но тогда ты… так навеки и останешься "Пу-Пу".

– Нет!! – Лучик вцепился зубами в кочерыжку, как тигр в пойманную дичь. Даже зарычал тихонько. И сгрыз хрустящее угощенье в три секунды.

– Вот так и живи дальше, – наставительно произнес Авка. И повторяй заклинание…

– Какое?

– Сейчас досочиняю… – Авка вдруг тоже ощутил в себе стихотворные способности. – Минутку… Вот!

Очень вредны пирожки и пышки,Хоть у них весьма приятный вид.Лучше от капусты кочерыжки!Можно грызть их даже до отрыжки,Это ожиреньем не грозит!

– О-о! – изумился будущий поэт Лучезар Крылатый. И сам не заметил, как сглодал еще кочерыжку. – Неужели это ты… сам… сейчас…

– Ну да…

– Значит, ты тоже поэт!

– Нет, что ты! Я раньше никогда не сочинял. А здесь… это от того, наверно, что рядом ты. От тебя исходит поэтическое излучение!

– Ну уж… – с удовольствием смутился Лучик.

– Конечно!.. Ты только смотри, не отказывайся от кочерыжек!

– Ладно… А ты все-таки поэт. Несомненно! Какая блестящая рифма: "Кочерыжки – отрыжки"! И какая аллитерация! Тревожный звук "р-р" так и перекатывается в строчках: "гр-ры… гр-ро…"

Авка не знал, что такое аллитерация и скромно молчал. Лучик же явно завидовал Авкиным стихам, хотя и скрывал это за восторгом.

– Знаешь что? Давай я подарю эти строчки тебе! – нашелся Авка.

– Ну что ты…

– Нет, правда! Я дарю!

– Но это же будет нечестно, если я их… себе…

– Они все равно почти твои! Если бы мы не встретились, я бы никогда их не сочинил! Все дело в твоем излучении…