Джеймс Барри - Питер Пэн и Венди Страница 20

— Этого человека, — продолжала Венди, — звали мистер Дарлинг, а эту женщину — миссис Дарлинг.

— Я с ними знаком, — похвалился Джон, чтобы позлить остальных.

— И я, кажется, тоже, — сказал Майкл неуверенно.

— Они были муж и жена, — объяснила Венди. — И угадайте, кто у них был?

— Белые мыши! — весело закричал Задавака. — Нет!

— Никак не догадаюсь, — сказал Шалун, хоть он и знал эту сказку наизусть.

— Тише, Шалун. У них было трое потомков.

— А что такое потомки?

— Ну, вот, например, ты, Близнец, — потомок.

— Слышишь, Джон? Я потомок!

— Потомки — это просто дети, — сказал Джон.

— Ах, боже мой! — вздохнула Венди. — У этих детей была верная няня по имени Нэна, но однажды мистер Дарлинг рассердился и посадил её на цепь во дворе, и тогда дети улетели из дому.

— Чудесная сказка! — сказал Задавака.

— Они улетели, — продолжала Венди, — на Нигдешний остров, где живут пропавшие мальчишки.

— Так я и думал, — сказал Задира взволнованно. — Не знаю почему, но только я так и думал!

— Венди! — закричал Шалун. — Скажи, а среди пропавших мальчишек был Шалун?

— Да.

— Я в сказке! Ура! Задавака, я в сказке!

— Тише, успокойтесь! Подумайте лучше о бедных родителях, оставшихся без детей!

— О-о! — застонали мальчики разом, хотя бедные родители их ни капельки не беспокоили.

— Подумайте о пустых кроватках!

— О-о!

— Как всё это грустно, — сказал первый Близнец весело.

— Конец у этой сказки, по-моему, будет печальный, — подхватил второй Близнец. — А ты как думаешь, Задавака?

— Я очень волнуюсь.

— Если бы вы знали, как велика материнская любовь, — сказала Венди с торжеством, — вы бы не волновались.

Она приближалась к тому месту в своей сказке, которое Питер ненавидел всей душой.

— Материнская любовь — это вещь, — сказал Шалун и изо всех сил ударил Задаваку подушкой. — Как по-твоему, Задавака?

— Пожалуй, — ответил Задавака и ударил Шалуна подушкой.

— Понимаете, — продолжала спокойно Венди, — наша героиня знала, что мама всегда оставляет окно открытым, чтобы дети могли прилететь обратно, вот почему они так долго не возвращались и жили в своё удовольствие.

— А потом они вернулись?

— Давайте заглянем в будущее, — сказала Венди, подходя к самому трудному и самому чудесному месту в сказке.

И все мальчики вытянули шеи, чтобы легче было заглянуть в будущее.

— Прошли годы… Кто эта изящная женщина неопределённого возраста, выходящая из вагона на лондонском вокзале?

— Ах, Венди, кто она? — закричал Задавака, словно он слышал эту сказку впервые.

— Неужели это?… Да… Нет… Да, так оно и есть… Неужели это прекрасная Венди?!

— О-о!

— А эти два рослых юноши, что с таким достоинством идут рядом с нею? Неужели это Майкл и Джон? Да, так и есть!

— О-о!

— „Смотрите, дорогие братья, — говорит Венди, указывая наверх. — Окно открыто! Вот награда за нашу веру в материнскую любовь“. И они влетели в окно, к маме и папе. Задёрнем же занавес над этой счастливой сценой, ибо перо не в силах её описать.

Вот и вся сказка. Мальчикам она нравилась так же, как и самой рассказчице. Всё в этой сказке так, как должно быть, правда? Мы улетаем, словно самые бессердечные существа (дети все таковы, но они так милы!), живём, ни о ком не думая, а потом, как только нам потребуется особое внимание, мы благородно возвращаемся домой, уверенные, что нас встретят объятиями, а не шлепками.

Так велика была их вера в материнскую любовь, что они решили: ещё немножко можно ни о ком не думать!

Но у одного из них не было этой веры, и, услышав конец сказки, он глухо застонал.

— Что с тобой, Питер? — вскричала Венди, подбегая к нему. Она решила, что он заболел, и осторожно пощупала ему живот.

— Где у тебя болит?

— Это совсем другая боль, — сказал Питер загадочно.

— Какая же? Говори!

— Венди, ты не знаешь, что такое матери!

Мальчики в ужасе окружили Питера, его волнение их напутало, и он поведал им то, о чем молчал до сих пор.

— Было время, — сказал он, — когда и я, как вы, думал, что моя мама всегда будет держать окно открытым, и я не возвращался много лун подряд, но вот наконец я прилетел домой. И что же? Окно было заперто, потому что мама совсем забыла обо мне, а в моей кровати спал другой мальчик!

Не знаю, так ли всё было на самом деле, но Питер так думал, и это их испугало.

— Ты уверен, что мамы все такие? — Да!

Так вот, значит, какие они! Изменщицы, жабы!

Значит, лучше не рисковать, подумали они. Уж кто-кто, а дети знают, когда следует уступить.

— Венди, вернёмся домой, — закричали Джон и Майкл разом.

— Хорошо, — согласилась она, крепко обнимая братьев.

— Сегодня? — вскричали, растерявшись, пропавшие мальчишки.

В глубине сердца (или того, что каждый из них называл своим сердцем) они твёрдо верили, что могут прекрасно обойтись и без мам, — это только мамам кажется, будто без них нельзя обойтись.

— Сию же минуту, — ответила Венди решительно, потому что в голову ей пришла ужасная мысль: „А что, если мама уже надела — хотя бы частично — траур?“

В своём волнении она и не подумала о том, каково сейчас Питеру, она только строго сказала ему:

— Питер, ты всё устроишь, что нужно?

— Пожалуйста, — ответил он так спокойно, будто она попросила его передать орехи.

Они и не подумали сказать: „Как жаль, что приходится расставаться!“ Если ей это не пришло в голову, то уж Питер сам ни за что этого не скажет! Но, конечно, ему было очень горько, и он так рассердился на взрослых, которые вечно всё портят, что, вылезая в своё дерево, он нарочно стал дуть с быстротой пять раз в секунду. Дело в том, что на острове существует поверье, будто стоит тебе дунуть, как тут же кто-то из взрослых умирает, а Питеру хотелось поскорее им отомстить.

Затем, отдав необходимые распоряжения индейцам, он вернулся в подземный дом, где в его отсутствие разыгралась недостойная сцена. Мысль о том, что они могут потерять Венди, привела пропавших мальчишек в ужас. Они окружили её, и в голосах их зазвучала угроза.

— Нам теперь будет хуже, чем до неё, — говорили они.

— Мы её не отпустим!

— Возьмём её в плен!

— Закуем её в цепи!

В этом отчаянном положении инстинкт подсказал Венди, к кому обратиться за помощью.

— Шалун! — крикнула она. — Защити меня!

Не правда ли, странно? Она попросила о помощи Шалуна, самого глупого из всех! Однако на этот раз Шалун показал себя настоящим мужчиной. Куда девалась вся его глупость?

— Конечно, я всего-навсего Шалун, — сказал он с достоинством, — и никто не обращает на меня внимания. Но первого, кто посмеет тронуть Венди, я проткну насквозь!

И он вытащил свой кинжал — в эту минуту солнце его славы поднялось в зенит. Мальчишки в смущении отступили. Тут вернулся Питер, и они сразу поняли, что от него поддержки не жди. Не такой он был человек, чтобы держать на острове девочку против её воли!

— Венди! — сказал Питер, шагая из угла в угол. — Я попросил индейцев пр овести вас через лес. Ты ведь быстро устаёшь, когда летишь.

— Спасибо, Питер.

— А потом, — продолжал он резко (ведь он привык, чтобы ему повиновались беспрекословно), — Динь покажет вам путь через море. Разбуди-ка её, Задавака!

Задаваке пришлось постучать дважды, прежде чем Динь удостоила его ответом, хоть она давно уже сидела на кровати и прислушивалась к разговору.

— Кто там? Как ты смеешь? Убирайся отсюда! — закричала она.

— Динь, тебе велено встать и проводить Венди! — крикнул Задавака. — Она улетает!

Конечно, Динь страшно обрадовалась, что Венди улетает, но ей совсем не хотелось её провожать, и она выложила всё, что думала, не стесняясь в выражениях. А потом притворилась, что снова заснула.

— Она сказала, что никуда не полетит! — воскликнул Задавака, ужасаясь такому чудовищному неповиновению.

Питер решительно направился к спальне этой молодой особы.

— Динь! — крикнул он. — Если ты сию же минуту не встанешь и не оденешься, я отдёрну занавеску и все увидят тебя в неглиже.

Увидят её неодетой! Этого Динь не могла стерпеть! Она тут же спрыгнула на пол.

— Кто сказал, что я не встаю?

Мальчишки между тем печально смотрели на Венди, готовую к путешествию. Они грустили не только потому, что она их покидала, но и потому, что знали: впереди её ждёт что-то хорошее, чего они никогда не увидят. Новизна, как всегда, манила их.

А Венди решила, что их волнуют более благородные чувства, и растаяла.

— Знаете, — сказала она, — если вы полетите с нами, то я почти уверена, что смогу уговорить папу и маму усыновить вас.

Приглашение предназначалось в первую очередь Питеру, но мальчишки думали только о себе и тут же запрыгали от радости.