Jan Brzechwa - Триумф пана Кляксы Страница 20

Пан Клякса нахохлился, поправил на носу очки и внимательно уставился на Алойзи.

Скроив лукавую мину, тот с минуту поиграл своими орденами, затем смахнул с кителя пылинку и наконец неохотно отвечал:

– Резеда, говоришь? Ха-ха-ха… Разве ты не знаешь, что потеряв пружину правильного мышления, я откалывал разные коленца назло пану Кляксе? Резеда? Нет, дорогой мой, Резеда меня абсолютно не интересует. Мое предназначение куда выше. Алойзитрон, министрон, Первый Адмирал Флота, Пузырь-прототип – вот мое истинное призвание!

– Тогда зачем ты ее похитил? – спросил пан Клякса.

– Ну, вам, господин профессор, должно быть ведомо лучше, чем кому-либо, что прошлое меняется и даже забывается, и в расчет берется только то, что я сказал минуту назад.

Тут я вскочил с шезлонга, обнял механического человека и помчался вниз, в каюты. Через минуту я возвратился, ведя за руку… Резеду.

– Господа! – воскликнул я дрожавшим от волнения голосом. – Пан Вероник, подойдите сюда! Слушайте! Мы с Резедой полюбили друг друга еще по пути в Адакотураду, на «Акульем Плавнике». Она рассказала мне о своем злополучном обручении с Алойзи, когда он обманным путем дал ей таблетку любвицилина, о том, как она ее проглотила, а когда опомнилась, то было уже поздно. Она не знала, как выкрутиться из создавшегося положения, и я решил освободить ее от Алойзи. Это я выкрал ее из-под стеклянного колпака. Бульпо и Пульбо по моей просьбе взяли Резеду под свою опеку и укрыли ее в надежном месте. Мы переговаривались друг с другом через Три-Три, которого Резеда выдрессировала соответствующим образом. Сегодня утром я посвятил в наши планы капитана Тыквота и провел ее на корабль. Теперь нас уже ничто не разлучит. Резеда, я правильно говорю?

Девушка стояла ни жива ни мертва. Взяв меня за руку, она прижалась к моему плечу и лишь кивала в знак согласия. Наконец, она еле слышно прошептала:

– Да… Все так и есть…

– Пан Адась, – с упреком заметил Вероник, – и вы это скрыли от меня? От своего привратника? Нехорошо. Ну да ладно… Внесем Резеду в списки. С вашего позволения, вы будете тридцатой жительницей нашего дома. Красивое, круглое число.

Алойзи галантно пододвинул Резеде шезлонг.

– В последний раз мы с вами виделись в Заповеднике Сломанных Часов, – плутовски прищурив глаз, сказал он. – Кажется, я даже перенес вас оттуда в Королевские Сады. Прошу не смотреть на меня с таким ужасом. Того Алойзи Пузыря больше нет. Сегодня мы начинаем новую жизнь. Три ваших сестры уже обручены. Очередь за вами. Что касается меня, то вы совершенно свободны от каких-либо обязательств!

Сказав это, Алойзи хлопнул в ладоши и приказал стюарду принести бутылку лактусового вина.

Пан Клякса с улыбкой следил за происходящим, поглаживая свою окладистую бороду и весело насвистывая. Наконец он сказал:

– Я же говорил пану Левкойнику, что напал на след Резеды. А я слов на ветер не бросаю. Я все это знал, знал и то, что ее провели на корабль и что она спрятана в каюте. Не считайте, что я ясновидец. Я не стал бы использовать кляксическую энергию для занятия, столь малонаучного. Просто Три-Три все мне выболтал. Дрессируя его, Резеда не догадывалась о птичьей болтливости. Поздравляю тебя, Адась! Ты сделал отличный выбор. Я рад, что уже четвертая сестра нашла себе спутника жизни.

Пробка полетела в небо, в бокалах запенилось вино. Вероник, как самый старший из присутствующих, произнес тост в стихах:

Пан Несогласка панну Левкойник любит сердечно,А Вероник Чистюля рад бесконечно,Как два голубка, они вместе порхают,Старый привратник им счастья желает.

Мы подняли бокалы. Даже Три-Три опустил свой клювик в один из них и принялся пить с такой жадностью, что отогнать его было просто невозможно, зато потом он долго выписывал в воздухе крендели, не в силах лететь по прямой.

По окончании короткого торжества мы с Резедой пошли на корму, чтобы спокойно поговорить. Последние дни девушка жила у родителей Бульпо и Пульбо, окруживших ее заботой и вниманием. Это были очень достойные и трудолюбивые люди, державшие мастерскую по пошиву подушек-думок. Я тайком отвел Резеду в их дом, но навещал ее лишь изредка, когда удавалось забежать на несколько минут. Так что у нас накопилось много недосказанного, да и планы на будущее нуждались в обсуждении.

– Расставаться с семьей мне будет очень грустно, – сказала Резеда, – но я тебя люблю и хочу быть с тобой. У нас так много общего! Займемся птицеводством, я усовершенствую свой метод дрессировки и помогу тебе в составлении словаря пернатых…

Я обнял ее за плечи. Мы стояли, прижавшись друг к другу, как вдруг долетел крик впередсмотрящего:

– Внимание, внимание! Прямо по курсу циклон!

Я взглянул вверх и на верхушке мачты увидел знакомую фигуру с подзорной трубой у глаз. Это был Зызик. Пан Клякса выполнил обещание и велел Алойзи взять юношу на корабль.

Мы с Резедой поспешили присоединиться к остальной компании. Первый Адмирал Флота стоял возле пана Кляксы и своим острым невооруженным глазом всматривался в глаз циклона.

– Вот так всегда, стоит на военном судне появиться юбке, – проворчал он, полностью войдя в роль моряка, а моряки, как известно, народ весьма суеверный.

Потом побурчал себе под нос еще немного и вслух добавил:

– Да… Разумеется… Приближается циклон «Резеда». Наш корабль может разлететься в щепки.

– Слушай, Алойзи, я сам этим займусь, – вмешался пан Клякса. – Моя борода значит больше, чем все твои навигационные приборы вместе взятые.

С этими словами он встал на одну ногу и пустил бороду в свободный полет. Заряженная атмосферным электричеством борода сложилась клином и нацелилась на северо-запад.

– Право руля на две угловые минуты. Стоп машины. Все орудия на правый борт, – распорядился пан Клякса.

– Право руля на две угловые минуты! Стоп машины! Орудия на правый борт! – крикнул Адмирал капитану.

– Есть! – выплюнув сигару, гаркнул в ответ капитан Тыквот и отдал соответствующие приказы команде.

– Циклон «Резеда» – ужас Нетихого океана, – сообщил нам Алойзи. – В свое время много шума наделала история гибели флота Фарфории, когда ко дну пошли все суда до единого, включая даже водонепроницаемые соусники.

– Черт меня дернул уехать из дому на старости лет, – буркнул Вероник.

– Выше голову! Я с вами! – воскликнул пан Клякса. – Циклоны – моя специальность.

«Кватерностер Первый» развернулся правым бортом к циклону и под скрежет тормозов остановился как вкопанный.

– Наводчики – к орудиям! Расчетам пусковых установок по местам стоять! – командовал капитан Тыквот.

– Огонь! – приказал пан Клякса.

Грянул залп. Самонаводящиеся ракеты с блеском и свистом вонзились в глаз циклона.

– Еще – огонь!

– Ладно, достаточно, – пан Клякса, поднес к губам кончик бороды и от души ее расцеловал. – Хорошая борода! Любимая борода!

– Клево! – крикнул сверху Зызик, когда рассеялся дым. – Циклон разбит вдребезги!

Я одолжил у капитана подзорную трубу, чтобы взглянуть на результаты стрельбы. Обломки циклона разлетелись по поверхности океана, как осколки зеркала. Его продырявленный снарядами глаз напоминал ситечко, сквозь которое просачивался красный свет солнца.

– Итак, мы спасены, – сказал пан Клякса Алойзи, – хотя на военном судне и находится «юбка».

С этими словами он галантно поклонился Резеде и поцеловал ей руку, чем доставил мне огромное удовольствие. Резеда сделала реверанс и кинулась пану Кляксе на шею, благодаря за заступничество перед Алойзи.

Первый Адмирал Флота иронически кивнул, взглянул на барометр и заметил:

– Что ж, с циклоном мы справились, но сумеем ли уйти от надвигающегося шторма? Не забывайте, мы вступаем в зону субтропических депрессии.

Я ожидал шторма с самого утра, еще тогда заметив на горизонте предвещающие бурю тучки.

И теперь, когда наш корабль снова набрал полный ход, небо прочертили огненные зигзаги молний, раздался гром, и разряды с шипением посыпались в море, подымая густые облака пара в местах падения. Вода закипела. На поверхность стали всплывать косяки вареной рыбы, которую матросы ловко вылавливали сачками для ловли бабочек. Полил дождь, тут же перешедший в ливень. Все произошло так быстро, что не успели мы покинуть палубу, как промокли до нитки.

На пане Кляксе был костюм из герметических, непромокаемых веществ, и ему достаточно было лишь стряхнуть с себя капли, чтобы принять свой обычный вид. Не пострадала от дождя и его борода, покрытая метеокляксической мазью. Вероник же отжал свои одежды в ванной, надел их снова и с молодцеватым видом заявил:

– Суровая жизнь привратника приучила меня к любым испытаниям. Насморка у меня не бывает! Я закален, как гвоздь!