Владислав Крапивин - Мальчик девочку искал Страница 24

– Не совсем так, не совсем… но в основе своей… впрочем, это долго объяснять. Эту штуку я всегда ношу с собой и в случае необходимости подключаю к голове… А откуда ты знаешь мое прозвище?

– Большая Черная Пустота про вас говорила… Как вы с ней беседовали, когда провалились сверху…

– Не провалился! Не провалился, молодой человек, а отправился в подземные области с научными целями!

– Простите…

– А что, неужели эта неприятная особа все еще болтается между Верхним и Глубинным мирами? Давно следовало заняться ею, да нет времени.

– Она уже не болтается! Она куда-то подевалась, когда я… когда зажегся свет.

– А! Прекрасно! Одной заботой меньше… Ну, а у тебя-то, любезный Август Головка, какие заботы? Что привело тебя в обитель старого, ссохшегося над загадками природы отшельника? А? Если хочешь домой, то…

– Нет… То есть я очень хочу, но сперва…

– Сиди, сиди… Вдохни поглубже… Теперь не спеша выдохни… Вот так. И начинай спокойно рассказывать.

И Авка, так и не выбравшись из кресла, начал рассказывать. Конечно, не очень спокойно, однако без икоты. (Кстати, оказавшись в Глубинном мире, он ни разу не икнул. Даже в самых невероятных обстоятельствах.)

Академик Уко Двуполовинус сидел напротив – верхом на лавке. Поглаживал на животе отвисший карман. Левый глаз прикрыл, а правым – сквозь пустое очко – понимающе глядел на Авку. Иногда кивал. От такого молчаливого понимания Авка осмелел. И просьбу о сближении материков изложил совсем уже ровным голосом, как отличник на экзамене.

Уко Двуполовинус покивал опять (нос его покачался, очки чуть не упали).

– Как всё повторяется, – со вздохом произнес он. – Разные пространства, разные времена, а сюжет все один и тот же… Когда мне было столько лет, сколько тебе и меня звали Вовка Лисичкин, и нос у меня был не такой, а вроде твоего, одна девочка тоже… Она звала меня "мой Лисёнок". Хотя потом… Но не будем о грустном! Надеюсь, у тебя все сложится иначе! Например, как у юного принца Реокассо Белокурого, которому я на планете Зеленая Шулеглоба помог отыскать принцессу по имени Светка Никанорова. Впрочем, она не была принцессой. Но это неважно…

– Значит, вы мне поможете?! – подскочил над креслом Авка. – Ой, простите, что перебил…

– Ничего, ничего. Если меня не перебить, я могу предаваться воспоминаниям до бесконечности. Вспоминания, друг мой, сладкий удел старости, и… А что ты сказал?

– Значит, вы мне поможете?

– Вернуться домой?

– Да нет же! Сблизить материки! С помощью китов!

– О-о-о! – академик Уко Двуполовинус будто проснулся. Глянул на Авку двумя глазами. – Дитя мое, ты ставишь глобальную задачу!

Авка утонул в кресле по макушку. И горько прошептал оттуда:

– Значит, нельзя?

– Что значит "нельзя"? И что значит "можно"? – Академик слез со скамьи и зашагал среди шаров и приборов. – Все относительно, друг мой! И чтобы не нарушить гармонию природных сил, следует выяснить: соответствует ли важность причины масштабам предстоящих действий?

Причина явно не соответствовала. Авка провалился еще глубже, и у него намокли глаза. Уко Двуполовинус мельком глянул на него и заходил быстрее. Почти забегал.

– Подожди, подожди! Я ведь не сказал "нет"! Я пока просто рассуждаю. Материки двигать – не в чопки играть… С одной стороны, постановка вопроса абсурдна. А с другой… мало ли случаев, когда именно абсурдный подход приводил к позитивным сдвигам космического масштаба? Взять, например, случай с планетой Кактуселла и… Впрочем, это неважно… А в нашем случае… Я мог бы написать научную книгу "Любовь как движущая сила глобальных геопреобразований". Мой вечный оппонент магистр Яконако Будитто из Обратного мира опять придет в ярость, но в конце концов так ему и надо…

И ученый муж забегал с такой скоростью, что Авка не успевал вертеть головой, – вокруг кресла, среди приборов, между книжных груд! А один раз академик даже пробежался по вертикальной плоскости! По ковру, который висел на единственной не закрытой полками и аппаратами стене. Он видимо, сам смутился этого поступка. Перескочил через бочку с оранжевым кактусом и остановился перед Авкой. Расправил крылья бороды.

– Так о чем же мы говорили?

– О китах, ваша высокоученость.

– Да! Именно!.. И вот в чем вопрос! Как эти самые киты отнесутся к нашей проблеме? Воспримут ли они её в нужном ракурсе?

– А если их очень-очень попросить?

– Хм… попросить… Ты думаешь, с ними легко беседовать? Наверно, тебе кажется, что они – обыкновенные морские киты, только очень крупного размера…

– А разве нет? – осторожно сказал Авка из кресла.

– Ох, мальчик… Все зависит от точки зрения. Правильнее всего этих "китов" следует рассматривать как три философские категории. Как три идеи мира… Так называемый Мудрилло – это разум, способность к анализу и умение выбрать оптимальный вариант развития. Храбрилло – устремленность и движущая сила. А Хорошилло – эстетика, стремление к наиболее полной гармонии мира… Ты меня понимаешь?

– Конечно! – соврал Авка. И спросил: – А поговорить-то с ними все-таки можно?

– Попробуем, попробуем… И если тебе хочется видеть в них именно китов, то… Может быть, это даже облегчает задачу…

– А долго до них добираться? – опасливо спросил Авка и подумал: "Неужели опять куда-то вверх тормашками?"

– Добираться никуда не надо. Это делается иначе… вот так! – Уко Двуполовинус ухватил два крыла бороды, свел вместе их острые концы. Между ними проскочила трескучая искра (Авка подпрыгнул в кресле). Со стены шумно упал ковер. Под ним открылась штукатурка с трещинами. Но тут же трещины растаяли, стена стала прозрачной и зеленой. За стеклом колыхнулась толща воды. В ней различимы были пузырьки и водоросли.

Авка широченно раскрыл глаза.

Из водорослей показалась рыжая кошачья морда.

– Мр-р… – донеслось из-за стекла.

– Подожди, голубушка, – слегка досадливо отозвался академик. – Пообщаемся позже. А пока посиди у себя в раковине. Иначе можешь уменьшиться до размеров молекулы, у меня эксперимент с перестройкой масштабов.

Кошка скорчила обиженную мину. Вильнула туловищем, и… оказалось, что тело у нее кошачье лишь спереди, а сзади – большой рыбий хвост.

– Ой! – не сдержал удивления Авка. Уко Двуполовинус оглянулся:

– Это Агнесса. Раньше она была обыкновенной кошкой, но ужасно любила свежую рыбу, и в конце концов такая страсть привела ее к биологической перестройке. Видишь, получилась кошка-русалка… Доказательство того, что все хорошо в меру… Впрочем, по натуре она осталась обычной кошкой. Иногда приходится брать на руки и чесать за ухом. На основе этого случая мною написана статья для "Межпространственного биологического вестника", но в редакции сидят такие ретрограды… Ты знаешь, кто такие ретрограды?

– Ага… – опять соврал Авка. – Ваша высокоученость, а как с китами-то?

– Ах, да! Киты, киты, киты… небывалой красоты… Пам-парам-парам… там-там… Надо спроецировать их на эту поверхность в приемлемых размерах… мерах… мерах… Там-тарам… – Академик опять соединил волосатые сосульки бороды. На тот раз электричеством шарахнуло так. что по углам подпрыгнули стеклянные шары, Авка громко сказал "ой". Кошачья русалка Агнесса метнулась за стеклом и пропала.

И наступила звенящая тишина.

Курс вест-норд-вест

Прошла минута.

Зелень за громадным стеклом просветлела. В ней обрисовались три… чего три? Какие-то темные полушария… с глазами и пастями… О-о-о! Китовые головы! Авка перепуганно сжался в кресле. Не китов он испугался, а того, что вот он, э т о т м о м е н т!

Уко Двуполовинус вскочил на стопку книг-чемоданов.

– Приветствую вас, господа! – возгласил он фальцетом.

– Добрый день. Прекрасная погода, не правда ли? – отозвалась левая пасть.

– А чего надо-то? – не так любезно сказала правая. – Давайте сразу к делу.

– Очевидно, у вас проблемы, профессор? – солидно осведомилась средняя.

Голоса были – даже и не голоса, а будто мягкие толчки пространства. Казалось, что стекло слегка выгибается.

– Проблемы не у меня! – обрадованно закричал Уко Двуполовинус. – Они вот у этого молодого человека!.. Август Головка, поприветствуйте господ Мудриллу, Храбриллу и Хорошиллу!

Авка выскочил из кресла, встал навытяжку и трижды сделал школьный поклон – как на экзамене.

Громадные головы в воде слегка пошевелились – видимо, в ответных поклонах. Затем средний кит (наверняка Мудрилло!) солидно попросил:

– Нельзя ли узнать суть дела?

– Можно! – подпрыгнул на книгах академик. – Суть проста! Мальчик влюбился! А предмет его обожания находится на другом континенте! На черепахином! Представляете ситуацию?! Средств сообщения никаких, техника еще не доросла, а у мальчика изболелось сердце!

– Угораздило пацана, – хмыкнул правый кит. – Плюнул бы да забыл! Поближе нет, что ли, никого?