Владислав Крапивин - Чоки-чок, или Рыцарь Прозрачного Кота Страница 27

Затем дон Куркурузо опять сделал плавное движение и палочкой тронул узелок на проволоке.

– Гм… должна появиться искра…

Не было искры. И вообще ничего необыкновенного не случилось. Леше только показалось, что у коровы шевельнулся хвост, но это явно потому, что Леша волновался.

– Странно… – пробормотал дон Куркурузо. Он был похож на ученика у доски, который оправдывается, что «знал, но забыл». – Ничего не могу понять…

Он взялся двумя пальцами за нижнюю губу. Повернулся к стене с заклинанием и формулой. Долго смотрел на нее и вдруг хлопнул себя по затылку – так сильно, что звездный колпак съехал на лоб.

– Ну конечно же! Ведь в формуле написано: корень из двенадцати! А в заклинании всего восемь строк!.. Леша, на вас вся надежда. И хорошо, если бы… Ну, вы сами понимаете.

Леша понимал. Ничего тут не выйдет без «Чоки-чока». Надо было сразу его как-нибудь вставить, да Леша постеснялся: вдруг Авдей Казимирович решит, что мальчишка самозванно лезет со своим колдовством. Но теперь…

Леша опять зажмурился. Побормотал. И поднял с пола уголь. Начал писать на стене:

Чоки-чок, чоки-чок,Сена подарю клочок.Ты за это старой сказкеНовый дай скорей толчок. 

Леша писал старательно, как на классной доске. Следил, чтобы не было ошибок. Он был грамотный ученик.

Он писал, а остальные тихо дышали у него за спиной. Только один раз дон Куркурузо прошептал:

– Превосходно…

Леша поставил точку остатком уголька и оглянулся. Дон Куркурузо веско произнес:

– Нет никакого сомнения, что сейчас мы получим нужный эффект!

И все оглянулись на корову.

Коровы не было…

То есть она была, но не на столе. Она ковыляла на своих толстых ногах к приоткрытой двери.

Все, даже дон Куркурузо, так поразились, что несколько секунд стояли не двигаясь.

Леша опомнился первый:

– Держите ее!

Мешая друг другу, они кинулись к выходу. При этом Лилипуту отдавили лапу, дон Куркурузо уронил колпак, а Бочкин на секунду застрял в дверном проеме.

Корова неуклюже, но быстро ковыляла вниз по ступеням.

Леша ухватил ее, тяжелую, шевелящуюся, за бока.

– Ты куда? Кто тебе разрешил?!

Корова замычала и забормотала что-то неразборчивое, но похожее на речь. И завертела головой.

Дон Куркурузо наклонился над ней.

– Еще раз, пожалуйста…

Корова повторила непонятную фразу. Дон Куркурузо озабоченно перевел:

– Она отказывается работать в таких условиях. Потому что голодная. Говорит: написали, что дадут клочок сена, и обманули.

– Ой-ёй… – виновато сказал Леша.

– Где же его взять, сена-то? – забеспокоился Бочкин.

– Сразу не насушишь. Может, свежей травки?

– У меня есть сухие целебные травы, – вспомнил дон Куркурузо, – очень душистые. Пойдем, голубушка!

Корову опять поставили на стол. Дон Куркурузо достал с полки пучок травы с засохшими желтыми цветами. Запахло лугом. Корова облизнулась красным влажным языком (который Леша не лепил и не раскрашивал!). Дон Куркурузо сунул ей траву в пасть. Корова зачавкала…

Она съела с дюжину травяных пучков и наконец замотала головой: больше не хочу.

– Готова, голубушка?

Корова кивнула.

Опять наступил торжественный момент.

– Ну, уж теперь-то я ручаюсь за положительный результат, – возгласил дон Куркурузо. И решительно прижал конец палочки к проволочному узелку.

Затрещало! Запахло электричеством. Зажегся на узелке белый искрящийся огонек. Но… тут же пропал. И сколько ни колотил Главный маг палочкой по проволоке, больше ничего не случилось.

– Да что же это за напасть такая! – в сердцах воскликнул дон Куркурузо. – По всем законам с третьей попытки должно было получиться!

Корова трясла головой и, кажется, показывала рогами на стену с надписями.

– Что такое? – возмутился дон Куркурузо. – Там все в абсолютном порядке, не выдумывайте, сударыня!.. Хотя… – Он придвинул пенсне ближе к глазам. – Гм… Извините, Леша, но, кажется, там ошибочка… Возможно, она и мешает…

– Какая ошибочка? – смутился Леша. Ведь он так старался, когда писал!

– Видите ли, слово «клочок» следует писать через «о», а у вас…

Леша пригляделся. И прыгнул к стене.

– Ах ты, каракатица! И здесь успела!..

Коварная буква «а» ускользнула у него из-под пальцев и бросилась к двери. На ее месте оказалась та буква, что полагается, – «о».

Лилипут кинулся за беглянкой и прижал ее лапой к полу.

– Не имеете права! – верещала та. – Я буду жаловаться!

– А ты имеешь право лезть на чужое место?! Который раз уже! – возмутился Леша. Он схватил букву «а» за хвостик, она трепыхалась. Была она словно из бумаги от черного фотопакета. Леша решительно свернул ее в трубочку и сунул в карман, который застегивался на «молнию».

– Теперь не убежишь!.. Авдей Казимирович, все в порядке, можно колдовать!

– Постойте, постойте… Позвольте мне поближе посмотреть на эту странную особу.

Леша опять вытащил букву «а». Она распрямилась и снова заверещала. Дон Куркурузо ухватил ее двумя пальцами и начал рассматривать поверх пенсне. Леша коротко рассказал о безобразиях «этой особы».

– Да-да, неприятно… – согласился дон Куркурузо. – Но дело в том, что при добром колдовстве рядом не должно быть недовольных. А она смотрите как возмущается… Послушайте, красавица, хотите, я найду вам подходящее место?

Буква запищала, что, конечно, хочет. Она всю жизнь мечтает о настоящей работе, а этот противный Леша и его сестра постоянно гонят ее и обижают… Что значит «никто не гнал с майки»?! Попробуйте вытерпеть, если вас засунут в стиральную машину!

– Ну-ну, успокойтесь… Вон там, в формуле, почти стерлась ваша тезка. Видите, где корень квадратный из «а»? Я посажу вас туда. Но уж будьте добры, ведите себя прилично. Это очень важная формула.

– Я буду прилично! Я всегда хотела! А они…

– Хорошо, хорошо!

Бочкин подтянул к стене стремянку, дон Куркурузо на нее забрался и с размаха прилепил букву «а» на нужное место. Она замерла, будто всегда там сидела.

Теперь-то уж ничто не мешало совершиться колдовству.

– Если и на этот раз не получится, я подам в отставку, – заявил дон Куркурузо. И уже без церемоний так хватил палочкой по проволоке, что она зазвенела гитарной струной.

И огонек опять вспыхнул на узелке! Белый, трескучий! И больше не гас…

А вокруг стала сгущаться мягкая темнота. Сверху, в застекленные отверстия, глянула круглая луна.

– Не волнуйтесь, не волнуйтесь, – возбужденно попросил дон Куркурузо. – Кажется, получилось. Пространства открываются всегда ночью, такое правило. Эта ночь ненадолго.

И он заспешил к двери.

Все двинулись за ним.

Дорога в гору

Снаружи перед дверью была маленькая каменная площадка. С нее открывался широкий вид. Сейчас это был ночной вид. Но без темноты. Ночь похожа была на голубовато-зеленый день.

Яркая луна висела почти над головой. Справа видно было широкое озеро с мохнатыми островами, а по воде, как серебряные стружки, рассыпался лунный свет.

Левее озера, где обычно можно было разглядеть лишь невысокий лесистый берег, сейчас подымалась гора.

Она была громадная. Гора-страна.

«Вот она какая, Астралия», – подумал Леша.

Внизу, на склонах горы, лежали вперемежку темные леса и возделанные поля. Среди них там и тут виднелись деревеньки с домиками под острыми крышами, с мельницами и белыми колокольнями, которые под луной блестели, как сахарные.

Ближе к вершине лес охватывал гору кольцом, как пушистый воротник. Затем он опять распадался на отдельные участки (возможно, это были сады и парки). А на вершине и вокруг нее раскинулся город. Столица…

Все это было похоже на картину Ореста Марковича Редькина, которая висела дома у Леши. Но похоже не в точности. Здесь было больше простора и удивительных подробностей.

Гора была далеко, домики казались крошечными, но Леша различал самые мелкие детали. Словно он смотрел сквозь особое стекло, которое придает картине волшебную четкость. Он различал узорчатые переплеты в окнах, чешуйки черепицы и блестящие под луной булыжники на мощеной деревенской улице.

Но больше всего он смотрел на столицу.

Это был удивительный город. Здания перемешивались в нем с деревьями. Старые стволы-великаны стояли в одном ряду с крепостными башнями. В некоторых стволах были прорублены туннели, и бегущие по мостикам улицы протыкали эти деревья навылет.

Мостов и лестниц было множество. Мосты перекидывались через улицы, соединяли белые причудливые башни, висели на цепях над черными расщелинами. Лестницы вели к вершине.

Там возвышался замок.

Ничего похожего раньше Леша не видел. Даже на картине Ореста Марковича замок выглядел не столь причудливо.

Стоял замок не на земле. Судя по всему, он был построен на остатках дерева чудовищной величины. Похоже, что у этого дерева спилили сверху ствол, срезали на разной высоте могучие отростки и ответвления и вот на этих срезах – как на круглых площадях – поставили разной формы здания и башни с зубцами и флюгерами. Башни соединялись галереями и арками, на которых тоже стояли большие и маленькие постройки. Древесный ствол-великан был опорой для всех этих перепутанных белых сооружений. А разросшийся на нем замок напоминал пышно распустившийся цветок, который превратился в целый городок и повис над столицей.