Сельма Лагерлеф - Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями Страница 29

Бурум-шурум, Шалты-балты. Кто ты? Кто я? Был — я, стал — ты.

— Ты откуда это знаешь? — спросил Фумле-Друмле, и глаза у него засверкали от обиды, что не он первый открыл эту тайну Нильсу.

— Мне орел Горго сказал, — ответил Нильс. — Да что толку знать? Все равно мне некому спеть эту колдовскую песенку.

— Твой Гор-р-го дур-рень, — каркнул Фумле-Друмле. — А вот я тебе по-настоящему помогу. Я уже р-р-разыскал того, кто р-р-рад с тобой поменяться.

— Правда, Фумле-Друмле? Неужели правда? — воскликнул Нильс. — Кто же это? Кто?

— Не тор-р-ропись. Узнаешь, когда пр-р-ридет вр-р-ремя, — сказал Фумле-Друмле. — Забир-р-райся на меня. И Фумле-Друмле подставил Нильсу свое крыло. Нильс, как по мосткам, взбежал к Фумле-Друмле на спину, и они полетели.

— Мартин! Мартин! Акка! Подождите меня! Я вернусь! — успел крикнуть Нильс.

Все гуси с удивлением смотрели ему вслед, но Нильс был уже далеко.

Скоро он увидел островерхие крутые крыши старинного города Упсала.

Фумле-Друмле покружил над домами и наконец сел на крышу, которая ему почему-то приглянулась. Ветер перекатывал по черепицам обрывок бумаги. Через окошко маленькой мансарды была видна комнатка.

У стола сидел юноша и, не отрывая глаз, смотрел, как ветер треплет бумажный листок.

— Опять этот ворон! — сказал юноша, когда Фумле-Друмле опустился на крышу. — Ну что ему от меня надо? Какую еще беду мне накаркает?

«Верно, одна беда с ним уже случилась», — подумал Нильс.

И Нильс угадал.

Беда началась вот с чего.

Жили в городе Упсала два студента.

Одному во всем везло. Так крепко сдружилась с ним удача, что никогда его не оставляла, — что бы он ни задумал, за какое бы дело ни взялся. Вот и был он всегда весел, всегда доволен, со всеми приветлив. За то и его все любили. Экзаменаторы не скупились для него на пятерки, товарищи души в нем не чаяли, и жилось ему на свете легче легкого.

Его так и называли — Удачник. Да к нему никакое другое имя и не подходило! Он даже сам позабыл, как его звали отец с матерью.

А другой студент был нелюдимый, незаметный, беда за ним так и ходила следом, ни на шаг его не отпускала. От людей он прятался, да и с ним никто не дружил. Товарищи даже имени его не знали, а просто называли его Неудачник. Да и какое другое имя можно было ему дать!

И вот однажды, когда Удачник, весело напевая, собрался идти сдавать последний экзамен, дверь отворилась, и вошел Неудачник. В руках у него был какой-то объемистый сверток.

— Я пришел к тебе с просьбой, — робко сказал он Удачнику. — Целых пять лет я трудился над одним сочинением и вот теперь кончил его. Я и сам не знаю, что у меня получилось. Но твоему слову поверю.

Удачник сказал:

— Давай, я прочту.

И подумал про себя: «Вот как все меня любят. Даже этот нелюдим пришел ко мне».

А Неудачник протянул ему сверток и сказал:

— Мне очень стыдно давать тебе такую мазню, но у меня нет денег, чтобы нанять переписчика. Да, по правде сказать, я боюсь отдать кому-нибудь мое сочинение. Ведь если его потеряют — вся моя работа пропала.

— Ты можешь не тревожиться, — сказал Удачник, — у меня не пропадет ни один листок.

Неудачник ушел. А Удачник выглянул в окно, чтобы посмотреть на башенные часы. До экзамена времени оставалось еще много, знал он все назубок, делать пока нечего, и он решил посмотреть, что за сочинение принес ему Неудачник.

Он развязал сверток. Перед ним лежала груда листков, исписанных вдоль и поперек.

На первой странице крупными буквами было выведено:

«История города Упсала».

«И про что ото он мог столько написать?» — подумал Удачник.

Он прочел одну страницу, вторую, третью и забыл обо всем на свете, сидя над этими истрепанными листками.

Каждый день проходил он мимо городского собора и ничего не знает о нем.

А теперь этот собор словно ожил. Ожили короли, погребенные под его каменными плитами. Ожили люди, которые его построили, хоть и прошло с тех пор немало веков.

Без этого собора нельзя было даже представить себе города. Да разве могло что-нибудь случиться с этой каменной громадой? А ведь когда-то собор был разрушен пожаром. Удачнику почудилось, что со страницы рукописи, над которой он склонился, несется тревожный набат и встает огненное зарево.

И библиотеку, в которую Удачник ходил чуть не каждый день, он увидел как будто первый раз в жизни. Из каких только стран сюда не попадали книги, в переплетах из кожи и резного дерева, с застежками и без застежек!

Каждый год, в феврале, он бродил по ярмарке и покупал в лавках всякие безделицы. А ведь ярмарка эта могла бы уже в трехсотый раз отпраздновать свой день рождения. И Удачнику, пока он переворачивал страницы, казалось, что он сам поет и пляшет вместе с веселой толпой в старинных одеждах на самой первой ярмарке, которая шумела здесь ровно триста лет тому назад.

Только бой башенных часов заставил его вспомнить, что ему пора собираться на экзамен.

Удачник вскочил, бросился в чуланчик, где висел его самый лучший костюм, потом в прихожую — там стояли его новые ботинки, снова вбежал в комнату за своей студенческой шапкой.., и вдруг остановился на пороге как вкопанный.

Пока он суетился и бегал взад-вперед, ветер распахнул окно, перепутал, переметал все листки рукописи и понес их над крышей.

Забыв про свой парадный костюм, Удачник бросился догонять ветер. Хорошо еще, что его комната была на самом чердаке! Он перемахнул через подоконник и был уже на крыше.

А ветер словно смеялся над бедным Удачником: то подбросит листки, то закружит, а то вдруг дунет, да так, что белая бумажная стая разлетится во все стороны.

Удачник прямо из сил выбился, а поймал только два или три обрывка.

Чуть не плача, вернулся он в свою комнату, И вдруг прямо против его окна на крышу уселся ворон — огромный, черный, глаза злые, хитрые. Сел и закаркал.

У неудачливого Удачника совсем упало сердце.

Ведь ворон каркает не к добру. Одна беда уже свалилась на него. А за первой и вторая нагрянет.

Так и случилось.

Он чуть не опоздал на экзамен. На все вопросы отвечал невпопад, и кончилось дело тем, что он получил двойку.

Медленно брел несчастный Удачник домой.

А Неудачник уже поджидал его у ворот.

— Ты еще не прочел? — спросил он с тревогой.

— Мне не до тебя было, я готовился к экзамену. Не все ведь такие бездельники, как ты, — сказал Удачник.

Он нарочно говорил так грубо, чтобы поскорее избавиться от товарища. Как он скажет ему, что случилась такая беда, какой даже этот Неудачник никогда не знал?

А Неудачник подумал: «Наверное, мое сочинение никуда не годится, вот он со мной и не хочет разговаривать. Нет, ни в чем, видно, нет мне удачи!»

На другой день, чуть только злосчастный Удачник вышел из дому, ему повстречался Неудачник.

— Ты что подстерегаешь меня? — сердито сказал Удачник. — Когда прочитаю, сам к тебе приду, а ходить за мной следом — нечего.

— Нет, нет, я не тороплю тебя. Я только вот что хотел сказать, — робко проговорил Неудачник, — если ты увидишь, что мое сочинение никуда не годится, ты можешь выбросить его или сжечь.

Удачник ничего не ответил и прошел мимо. А Неудачник теперь не сомневался, что вся его работа была пустой потерей времени.

«И говорить-то о ней — только время терять!» — со стыдом подумал Неудачник.

На третий день Удачник совсем не выходил из дому. Слова, сказанные Неудачником, не переставали звучать у него в ушах: «Если ты увидишь, что мое сочинение никуда не годится, ты можешь выбросить его или сжечь…» А если сказать, что я так и сделал?.. Никто ничего не узнает… И сам Неудачник не узнает…»

Весь день он ходил из угла в угол по своей комнате, и каждый раз, когда поднимал голову, он видел ворона, который неподвижно сидел против его окна.

— Ах, какой я несчастный, какой несчастный! — громко воскликнул Удачник. — Мухе и той живется лучше, чем мне! Вот если бы стать мухой! Или кузнечиком… Ком угодно, только бы избавиться от беды.

— Кар-р-р! Кар-р-р! — закричал вдруг ворон и, тяжело взмахивая крыльями, полетел прочь.

Прошел еще один день, а несчастный Удачник не мог ни на что решиться.

«Нет, лучше всего сказать правду, — думал он. — Но ведь этот Неудачник не поверит мне. Он непременно решит, что я только из жалости хвалю его сочинение, а что на самом деле — оно никуда не годится, и я сжег его. И что историю про ветер я просто выдумал… А если он даже поверит — так будет еще хуже. Ведь его труд, который мог бы прославить его, погиб навсегда. Так, может быть, лучше ему думать, что его сочинение только того и стоило, чтобы его сожгли? Но как же я скажу это?.. Ах, что же мне делать? Что делать?» — думал в отчаянии Удачник.

И мысли его бежали по тому же самому кругу. Обмануть — нельзя. Сказать правду — невозможно. Не поверит ему товарищ — плохо. Поверит — еще того хуже.

Он метался по комнате, как зверь в клетке, то садился, то вскакивал, то снова садился и ничего не видящими глазами глядел в окно.