Йозеф Лада - Сказки дядюшки Римуса (сборник) Страница 29

И едва он закрыл глаза, над головой у него заскрипели ветки, потому что их шевельнул ветер. Енот крикнул им:

— Друзья мои, вы громко скрипите. Разбудите ж меня, если что случится.

Теперь уж он мог спать спокойно, потому что у него были сторожа. Он и заснул, да так, что не разбудишь.

Скоро камешек скатился по тропке, что вела с верхушки холма к Енотову дому. Но Енот не проснулся. Тогда узкая мордочка с двумя блестящими глазами выглянула из-за скалы. Это старый Лис глядел вниз — пристально и спокойно, как подобает старому Лису. Он сказал себе:

— Братец мой спит крепко, он не проснётся. Дай-ка спущусь, погляжу, чего он добыл.

И спустился вниз по скалам к Енотову дому, осторожно осмотрелся и направился к куче горячей золы.

Три пары лапок торчали из-под золы, все в ряд.

— Эге, — прошептал старый Лис, — то-то я почуял, что пахнет вкусным! Вот зачем он распаливал такой костер! Бедняжка! Видно, он так устал, что ему в мысль не пришло позвать меня отужинать с ним вместе. Уж я не стану его тревожить, закушу и сам. Жареная гусятинка — да ведь это объедение!

Лис отгрёб горячую золу палкой, вытащил одного гуся и принялся за него. Мясо ужарилось так, что лучше нельзя. Обглодавши первого гуся, Лис подумал:

«Чересчур возиться с костями не стоит, хватит тут и чистого мяса».

Он взялся за другого гуся. Скоро осталась от гусей только кучка наспех обобранных косточек.

— В горло больше не лезет, ни кусочка мне больше не съесть, — сказал старый Лис.

Он обернулся и глянул на ветви, что тёрлись друг о дружку и знай поскрипывали у него над головой.

— Эй, вы, друзья мои! — сказал им Лис. — Полно скрипеть, помолчите. Всё равно не получите ни крошки!

И подумал Лис:

«Как бы мой двоюродный братец не огорчился, когда проснётся? Сгребу-ка я кости и засыплю золой».

Он прибрал старательно кости, а сверху в золу воткнул три пары лапок. Всё теперь выглядело точно так же, как прежде. А Лис сказал себе:

— Как бы мне дать знать моему братцу, что я приходил к нему в гости?

Подумал, подумал и придумал. Взял две-три горсти остывшей золы, разбросал по земле и ну танцевать!

— Двоюродный братец увидит мои следы на золе, — сказал Лис и хихикнул от удовольствия. А потом пошёл домой.

Ветки тёрлись и скрипели очень долго, и в конце концов Енот все-таки проснулся. Он вскочил, встряхнулся и сказал:

— Славно же я вздремнул! И ужин небось как раз поспел!

Он подошёл к костру и увидел три пары лапок, что торчали все в ряд из золы.

«С какого же мне начать?» — подумал Енот и решил начать с того гуся, который был к нему ближе. Привстал над костром, дотянулся, ухватил сразу две лапки и дёрнул. Но лапки выдернулись слишком легко, и Енот кувыркнулся на спину. Он встал и подумал:

«Никак пережарился гусь? Попробую-ка другого».

Схватился за другую пару лапок — опять покатился кубарем.

Енот никак не мог понять, в чём тут дело, пока не разворошил палкой золу и не увидел обглоданные кости.

Ну и зол же он был!

Стал шарить вокруг — не увидит ли следов вора, и тотчас же наткнулся на отпечатки, что старый Лис оставил на золе.

Енот едва не сбесился с досады. Он напустился на свой хвост:

— Что ж ты не разбудил меня, бездельник, как я приказал тебе? Получишь ты у меня за это!

Он выломал толстый прут орешника и ну колотить свой хвост, приговаривая:

— Вот тебе, негодный, вот тебе, вот тебе!

И всё нахлестывал его, пока самого пот не прошиб.

Тогда он вернулся к костру посмотреть, не осталось ли чего-нибудь от ужина. И впрямь, кости были обглоданы наспех, кое-как, на них немножко осталось мяса. Енот подобрал эти кости бережно, и грыз их, и высасывал мозг. И всё время сам не свой был от злости.

А ветви над ним всё скрипели. Он обернулся да как крикнет на них:

— Почему вы не разбудили меня? Нечего скрипеть теперь! Замолчите!

Но ветви, конечно, никакого внимания не обратили на него, скрипят и скрипят.

А Енот снова:

— Дайте срок, разделаюсь с этими костями, примусь за вас. Покажу вам, как скрипеть безо времени!

А ветви знай скрипят и скрипят.

Не стало у Енота терпения. Вскарабкался он на дерево, чтобы проучить их как следует. Да, на беду, поскользнулся, и лапа у него ущемилась между двух суков. Никак нельзя было вырвать лапу. Так и провисел Енот на верхушке дерева до утра.

Случилось мимо идти Медведю. Услыхал он жалобные стоны Енота, глянул кверху и говорит:

— Эй, племянник! Ты что, качели устроил?

Но Енот взмолился:

— Дядюшка, выручи меня как-нибудь! Мне прищемило лапу, я никак не слажу с этим толстым суком!

Ну, Медведь влез на дерево и сломил этот сук. А Енот, как ступил на землю, принялся бранить старого Лиса.

— Это всё он виноват, — уж и отплачу я ему за это! И за гусей отплачу, и за хвост отплачу, и за лапу!

Услыхал эти слова старый Скунс. Побежал и шепнул Лису на ушко:

— Мой двоюродный братец Енот обещает задать тебе трёпку, как только ты попадёшься ему на глаза.

Старый Лис, конечно, не очень обрадован был этой вестью. Несколько дней прошли тихо, потому что они не встречались. Как-то вечером Енот наловил много раков на берегу — большущую связку. На этот раз он не стал дожидаться, пока старый Лис полакомится его ужином. Хорошенько покушав, Енот отправился по реке в далёкую прогулку, потому что ему наскучило сидеть дома.

Тут он притомился, и стало его клонить ко сну. Он решил выбрать местечко и вздремнуть. Выбрал кривое дерево, склонившееся над рекой.

— Тебя-то я и ищу, — сказал Енот, вскарабкался на дерево, прополз по ветвям и нашёл среди сучьев местечко, которое пришлось ему как раз по вкусу.

Глянул он сверху на реку и увидел в лунном свете своё отражение на тихой воде. И сказал себе:

— Ни дать ни взять, это я сам там, внизу, караулю раков.

И совсем уж было заснул Енот, как вдруг слышит, кто-то идёт по тропинке. Слышит, старый Лис бормочет:

— Вот мой двоюродный братец в воде. Прыгну-ка я на него, задам ему трёпку.

Прыгнул Лис в воду на то самое место, где только что видел Енота. Он нырнул глубоко и давай кусать камни, потому что думал, что это его двоюродный братец. Потом выплыл наверх и уселся на бережку.

Смотрит — опять в воде Енот.

«Как же он улизнул от меня?» — подумал старый Лис.

И снова кинулся в воду и ну кусать камни! Выбрался на берег, а в зубах у него только камни. Опять улизнул двоюродный братец!

Поглядел старый Лис на воду, а круги на воде улеглись, и Енот снова тут как тут!

В третий раз прыгнул в реку Лис, а братца снова нет как нет! Тут с досадой Лис поднял морду кверху и заскулил. А как поднял морду, увидел на дереве Енота.

Енот, конечно, рад был случаю потешиться над старым Лисом и сказал:

— Братец, видно, сильно доняли тебя блохи, что ты вздумал купаться в такую пору! Недаром Черепаха говаривала, что ты всегда прыгаешь сломя голову куда ни попадя! Смотри не простудись, братец. Шуба у тебя — хоть выжми! Если хочешь, я спущусь вниз и угощу тебя табаком — хорошо закурить, когда промокнешь до самых костей!

Так всегда они ссорились, старый Лис и Енот, пока не решили жить в мире. Енот подарил старому Лису двух жирных индюков, чтобы тот позабыл все обиды. И они стали снова друзьями, какими были когда-то.

Вот и вся сказка про Енота и про старого Лиса.

Кролик, Койот, Волк и Гризли

Стоял в лесу Койот. Вдруг видит, бежит Кролик. Спрашивает Койот:

— Почему ты бежишь?

— Удираю, — говорит Кролик.

И убежал.

Койот сидит, сидит и думает: «Наверно, беда случилась — как бы мне не досталось!»

Пустился Койот бежать.

Бежит и бежит.

Была в лесу полянка. Сидел там Волк.

Видит, бежит Койот. Спрашивает Волк:

— Почему ты бежишь?

— Удираю.

И убежал.

Волк сидит, сидит, думает:

«Наверно, беда случилась — как бы мне не досталось!»

Пустился Волк бежать.

Бежит и бежит.

Была в лесу полянка. Сидел там Медведь Гризли.

Видит, бежит Волк. Спрашивает Гризли:

— Почему ты бежишь?

— Удираю.

И убежал.

Гризли постоял, постоял, подумал:

«Наверно, беда случилась — как бы мне не досталось!»

Пустился Гризли бежать.

Была в лесу полянка. Увидел тут Гризли трёх друзей.

Вот сидит Волк, немного подальше — Койот, ещё подальше — Кролик. Спрашивает Гризли Волка:

— Ты почему удирал?

А Волк говорит:

— Я сидел в лесу. Вижу, бежит Койот. Я спросил его: «Почему ты бежишь?» Он ответил: «Удираю».

Спросили они Койота:

— А ты?