Памела Трэверс - Мэри Поппинс (перевод Б. Заходера) Страница 3

И она помогла им раздеться, причём они заметили, что те же самые крючки и пуговицы, которые доставляли няне Кэти столько хлопот, у Мэри Поппинс расстёгивались сами, стоило ей на них взглянуть.

Не прошло и минуты, как ребята оказались в кроватях. При слабом свете ночника они продолжали наблюдать, как Мэри Поппинс разбирает остальные свои вещи.

Из ковровой сумки она достала:

семь фланелевых ночных рубашек,

четыре полотняных,

пару туфель,

коробку домино,

две купальные шапочки,

альбом с открытками и

зонтик — зонтик с ручкой в виде головы попугая!

Наконец она вытащила из сумки кровать-раскладушку — уже застеленную, даже с покрывалом и пуховым одеялом — и поставила её между колыбельками Джона и Барбары.

Джейн и Майкл сидели в кроватях, обхватив колени руками, и только таращили глаза. Сказать они ничего не могли — оба были слишком потрясены. Но, конечно, оба они понимали, что в Доме Номер Семнадцать по Вишнёвому переулку происходит нечто поразительное и непостижимое.

А Мэри Поппинс, накинув на голову фланелевую ночную рубашку словно палатку, начала под ней раздеваться.

И тут Майкл, совершенно очарованный всем происшедшим, нарушил молчание.

— Мэри Поппинс! — воскликнул он. — Вы никогда от нас не уйдёте, правда?

Ответа из-под фланелевой палатки не последовало.

Встревоженный Майкл снова не выдержал.

— Вы от нас не уйдёте, правда? — повторил он.

Над ночной рубашкой вынырнула голова Мэри Поппинс. Вид у неё был очень свирепый.

— Ещё одно слово из этого района, — угрожающе проговорила она, — и я позову полисмена!

— Я же только хотел сказать, — начал Майкл растерянно, — что мы надеемся, что вы долго-долго будете с нами…

Он запнулся и замолчал, весь красный и сконфуженный. Мэри Поппинс молча переводила взгляд с него на Джейн и обратно. Потом она презрительно фыркнула.

— Останусь, пока ветер не переменится, — коротко сказала она, задула свечу и легла в постель.

— Тогда всё в порядке, — сказал Майкл наполовину про себя, наполовину обращаясь к Джейн.

Но Джейн его не слышала. Она думала обо всём, что произошло, и о том, что ещё теперь будет…

Вот так Мэри Поппинс поселилась в Доме Номер Семнадцать в Вишнёвом переулке. И хотя порой кое-кто вздыхал о тех, более обычных и спокойных днях, когда домом правила няня Кэти, всё же, в общем, все были рады появлению Мэри Поппинс. Мистер Бэнкс был рад потому, что она пришла сама и не задержала уличного движения и ему не пришлось давать шиллинг полисмену. Миссис Бэнкс была рада потому, что она теперь могла всем рассказывать, что у её детей няня настолько современная, что даже не признаёт рекомендаций. Миссис Брилл и Элин были рады, что они могут теперь распивать целыми днями в кухне крепкий чай и не обязаны возглавлять ужины в детской. Робертсон Эй был рад потому, что у Мэри Поппинс была только одна пара ботинок и она чистила её сама…

Но никто не знал, что думала об этом сама Мэри Поппинс, потому что Мэри Поппинс никогда никому ничего не рассказывала…

Глава вторая

Смешинка

— А он обязательно будет дома? — спросила Джейн, когда все трое — она сама, Майкл и Мэри Поппинс — вышли из автобуса.

— По-твоему, мой дядя пригласил бы нас к чаю, если бы сам собирался уходить? Интересно! — сказала Мэри Поппинс, явно оскорблённая этим предположением.

На ней было синее пальто с серебряными пуговицами и синяя шляпка в тон, а в те дни, когда она была так одета, обидеть её ничего не стоило.

Все трое направлялись в гости к дяде Мэри Поппинс, мистеру Паррику, и Джейн и Майкл так долго ждали этого дня, что они в душе дрожали — вдруг они не застанут мистера Паррика дома.

— А почему его зовут мистер Паррик — он ходит в парике? — спросил Майкл, поспевая вприпрыжку за Мэри Поппинс.

— Его зовут мистер Паррик потому, что его фамилия Паррик. Он не носит парика. Он лысый, — сказала Мэри Поппинс. — И если я услышу ещё один вопрос, мы сразу пойдём домой.

И она фыркнула. Она всегда фыркала, когда раздражалась.

Джейн и Майкл сердито переглянулись. Эти сердитые взгляды означали:

«Не смей её ни о чём спрашивать, а то мы никогда туда не попадём!»

Возле табачного магазина на углу Мэри Поппинс поправила свою шляпу. Бывают такие странные витрины: если в неё посмотришься, то из тебя почему-то получаются сразу три человека, а если ты смотришься в неё долго, тебе начинает казаться, что ты — это не ты, а целая толпа каких-то незнакомых людей. И в этом магазине как раз была такая. Но Мэри Поппинс даже вздохнула от удовольствия, увидев сразу трёх Мэри Поппинс, каждая — в синем пальто с серебряными пуговицами и в синей шляпке в тон пальто. Видно было, что она в восторге от этого зрелища и вовсе бы не возражала, если бы там было двенадцать, а то и тридцать Мэри Поппинс. Чем больше, тем лучше!

— Идёмте же, — наконец сказала она строго, как будто это они её задерживали.

Они повернули за угол и позвонили в дом номер три на улице Робертсона. Джейн и Майкл с замиранием сердца прислушивались к замирающему звонку. Неужели через минуту, в крайнем случае через две, они действительно будут впервые в жизни пить чай с дядей Мэри Поппинс, мистером Парриком?

— Конечно, если он дома, — шепнула Джейн Майклу. В этот момент дверь распахнулась, и на пороге с довольно кислым видом появилась тощая женщина.

— Он дома? — выпалил Майкл.

— Будь так добр, — сказала Мэри Поппинс, бросив на него уничтожающий взгляд, — помолчи! Дай поговорить старшим!

— Здравствуйте, миссис Паррик, — сказала Джейн вежливо.

— Миссис Паррик! — воскликнула тощая дама голосом, который был ещё тоньше, чем она сама. — Как вы осмеливаетесь назвать меня миссис Паррик?! Нет уж, большое спасибо! Я просто мисс Персиммон и горжусь этим! Придумают тоже! Миссис Паррик!

Она, по-видимому, очень обиделась, и ребята невольно подумали, что мистер Паррик, видно, довольно-таки странный человек, если мисс Персиммон так рада, что она не миссис Паррик.

— Второй этаж, первая дверь на площадке, — сказала мисс Персиммон и умчалась по коридору, не переставая с возмущением восклицать тоненьким голоском: — Миссис Паррик! Ещё чего не хватало!

Джейн и Майкл поднялись за Мэри Поппинс по лестнице, Мэри Поппинс постучала в первую дверь.

— Входите! Входите! Милости просим! — откликнулся из-за двери весёлый громкий голос.

Сердце Джейн так и затрепыхалось от волнения.

«Он дома!» — взглядом крикнула она Майклу.

Мэри Поппинс открыла дверь и подтолкнула ребят вперёд. Они оказались в большой, светлой комнате, где ярко пылал камин и стоял огромный стол, накрытый к чаю: четыре чашки, молочники, горы бутербродов, печенье, плюшки и большой сливовый торт с розовой глазурью.

— Очень, очень рад вас видеть! — приветствовал их всё тот же громовой голос, и Джейн с Майклом оглянулись в поисках хозяина.

Его нигде не было видно. Комната казалась совершенно пустой.

Тут Мэри Поппинс недовольным тоном сказала:

— Дядя Альберт, неужели вы опять? Сегодня же не ваш день рождения, кажется!

Говоря это, она глядела на потолок. Джейн и Майкл тоже взглянули вверх и, к своему великому удивлению, увидели круглого, толстого лысого человечка, который висел в воздухе, ни за что не держась. Вернее, он как будто бы сидел на воздухе, положив ногу на ногу. Он только что выпустил из рук газету, которую, видимо, читал, когда гости вошли.

— Дорогая моя, — сказал мистер Паррик, улыбаясь ребятам сверху и виновато глядя на Мэри Поппинс, — я очень сожалею, но сегодня, увы, действительно мой день рождения.

— Ай-ай-ай! — сказала Мэри Поппинс, неодобрительно покачав головой.

— Я вспомнил об этом только вчера вечером, и было уже поздно послать вам открытку с просьбой прийти как-нибудь в другой раз. Ужасно неловко, правда? — сказал он, плутовато глядя на Джейн и Майкла. — Я вижу, вы чем-то удивлены, — продолжал мистер Паррик.

И действительно, ребята так разинули рты от изумления, что мистеру Паррику, будь он чуть-чуть поменьше, угрожала бы опасность быть проглоченным.

— Вероятно, мне лучше вам сразу всё объяснить, — продолжал мистер Паррик невозмутимо. — Дело в следующем. Я — человек очень весёлый и люблю посмеяться. Вы просто не поверите, сколько вещей на свете кажутся мне смешными. Я могу смеяться от чего и над чем угодно! Честное слово!

И тут мистер Паррик заколыхался в воздухе, от души расхохотавшись при мысли от собственной смешливости.

— Дядя Альберт! — сказала Мэри Поппинс, и мистер Паррик, вздрогнув, прекратил свой смех.

— Ой, извини, дорогая! Так на чём я остановился? Ах, да. Так вот, самое смешное то… хорошо, хорошо, Мэри, я постараюсь не смеяться… что, когда мой день рождения приходится на пятницу, я бываю в таком приподнятом настроении, что взлетаю. В буквальном смысле слова! — сказал мистер Паррик.