Джанни Родари - Торт в небе Страница 3

— Я вам покажу торт! Если вы сейчас же не уберетесь с балкона…

— Но папа…

— Хотите, чтобы я поднялся наверх? Ну, быстро! Марш с балкона!

Приунывшим ребятам не оставалось ничего другого, как повиноваться хотя бы по первому пункту приказа, — пришлось затянуть змея обратно в комнату. Что же касается подвала, то они и не подумали отправиться туда. С балкона они ушли, но своего наблюдения за небом не оставили — это можно было делать и из кухни.

— Жаль, — сказала Рита, — со змеем это мы хорошо придумали.

— Но они же не ответили на наш сигнал! — возразил Паоло.

— А как ты хочешь, чтобы они тебе ответили? Это же торт!

— Это космический корабль, несмышленыш!

— Тогда зачем же ты согласился послать змея?

— Уж, конечно, не для того, чтобы получить еще кусочек шоколада! Я хотел подать марсианам сигнал.

— Просто это твой пунктик. У вас, мальчишек, у всех только космонавты в голове! Эти военные внизу готовы из пушек палить по торту, а ты ждешь неизвестно от кого какие-то записки!

— Но это же не торт! — настаивал Паоло.

— Нет, торт! — возражала Рита.

— Ну ладно, оставим. Со змеем не вышло. Давай лучше сядем и поразмыслим, может, еще что-нибудь придумаем.

Несколько часов спустя…

— Я — Дедал! Вызываю Диомеда! Перехожу на прием.

— Я — Диомед! Докладывайте! Перехожу на прием.

— Сейчас двенадцать часов сорок семь минут. Снова достиг верхней точки наблюдаемого предмета. Высота шестьсот пятьдесят четыре метра над уровнем моря.

— Как вы сказали?

— Нахожусь на высоте шестьсот пятьдесят четыре метра. А что?

— А то, что вы, должно быть, пьяны! Утром, когда вы обследовали предмет первый раз, вы сообщили, что находитесь на высоте девятьсот восемнадцать метров. Как вы объясните разницу?

— Я не собираюсь объяснять ее. Я могу только определить разницу. Девятьсот восемнадцать минус шестьсот пятьдесят четыре равняется…

— Хватит! Прием заканчиваю!

Генерал ударил кулаком по столу.

— Синьоры, свершилось! — сказал он, обращаясь ко всем присутствующим. — Неизвестный космический корабль приземляется.

До захода солнца все оставались в напряжении. Таинственный предмет терял высоту едва приметно, сантиметр за сантиметром. К трем часам дня он к тому же начал медленно продвигаться на северо-восток. Диомед облегченно вздохнул: враг не намеревался, видимо, опуститься на крыши домов, в противном случае целое предместье Рима было бы целиком уничтожено.

Приземление, по всей видимости, должно было произойти примерно на Монте Кукко — на небольшом безлесом холме, покрытом камнями; он находился за школой, туда во время перемен бегали играть ребята. На холме было только несколько хижин пастухов, которые останавливались там, когда спускались с гор, чтобы продать овец в римской долине.

Генерал, конечно, предпочел бы сократить долгое ожидание несколькими пушечными выстрелами. Но правительство — оно уже давно находилось в контакте со всеми военными силами мира — категорически приказало: применить оружие только в том случае, если таинственные посетители из космоса нападут первыми; воздерживаться от любых враждебных выпадов, дабы не спровоцировать ненужную бойню и не испортить трагическими последствиями первую встречу земной цивилизации с существами из другого мира; наблюдать, быть готовыми ко всему.

Таков был приказ.

Когда намерения «летающей тарелки» стали ясны, Диомед, руководствуясь указаниями правительства, расположил свои силы вокруг холма. Пушки, огнеметы, броневики окружили Монте Кукко к тому времени, когда таинственный предмет без малейшего шума осторожно опустился на холм, открыв людям небосвод, окрасившийся последними лучами заходящего солнца.

Загадочный синьор Джепетто

— Прощай, торт! — вздохнула, проглотив слюну, Рита, наблюдая за маневрами военных.

— Ты просто помешалась, вот что! — проворчал Паоло. — Я же тебе говорю — это космический корабль!

— Ну где у тебя глаза?! Смотри, снизу торт весь из шоколада, а сверху он розовый, желтый и зеленый. Не торт, а загляденье!

— Скорее всего это цвета марсианского флага!

— Давай спорить! Я говорю, что это торт, а ты — космический корабль. Кто победит, тот две недели отдает сладкое!

— Месяц, — поправил Паоло.

— Даже целый год, если хочешь, — парировала Рита.

— Год — это долго…

— А! Боишься проиграть? А я готова спорить на что угодно!

— Хорошо, я согласен на весь год! — ответил Паоло, покраснев. — А теперь пойдем и посмотрим, что это такое на самом деле.

Тут уже настала очередь Риты призадуматься:

— Думаешь, нас туда пустят?

Паоло не ответил. Он несколько минут внимательно смотрел направо, в сторону Мальяно, — оттуда по дороге медленно приближалось стадо овец под присмотром двух пастухов, которые каждое утро уводили их на заливные луга Агро. К заходу солнца стадо обычно возвращалось на Монте Кукко, проходя через все предместья Трулло. «Хотел бы я посмотреть, как станут загонять овец в подвалы! — посмеялся про себя Паоло. — А собаку что — тоже туда упрячут?»

Но вооруженным силам было не до овец. Надо было думать совсем о другом. Войска стояли теперь спиной к Трулло и видели перед собой лишь гору, на которую опустился непонятный предмет, накрыв ее вершину, словно огромной шляпой. Овцы, блея, шли вперед, тесно скучившись в груду, бок о бок, морда к морде. Если же какая-нибудь из них отрывалась от группы, норовя пощипать траву, росшую на краю дороги, собака сразу же загоняла ее обратно в стадо. Зорро, который весь день продремал на балконе, потявкал немного, приветствуя своего коллегу, но тот, занятый делом, даже не ответил ему.

— Возьми-ка свои совки, — вдруг решительно сказал Паоло, — те, что брала с собой в прошлом году на море. А я возьму карманный фонарик.

— Зачем? — удивилась Рита.

— Хочу выиграть спор! Но если трусишь, можешь оставаться тут.

— Вот еще! Конечно, пойду! — возразила Рита.

— Тогда слушай. Помнишь Хитроумного Одиссея?

— Как же я могу не помнить своего отца?!

— Глупая, я говорю о другом Одиссее, о настоящем! Сколько раз про него рассказывал. Что он сделал, чтобы выбраться из пещеры великана Полифема? Ну-ка, вспомни!

— Спрятался под брюхом у овцы… Уцепился за шерсть… Ой! Ты думаешь, и мы могли бы сделать так же? Но ведь я не помещусь там!

— И не надо! Пойдем!

— А записку маме оставим?

Синьору Чечилию тревога застала у больного. Сделав ему укол, она, прежде чем спуститься в подвал, успела позвонить детям и попросила их пойти к какой-нибудь соседке… Оставить маме записку значило бы признаться, что они ее не послушались.

— Мы вернемся домой раньше нее, — сказал Паоло.

Рита не была в этом уверена, но возражать не стала и последовала за братом. Она бросила взгляд на Зорро, который продолжал лаять на овец, взяла совки и вышла следом за Паоло на лестницу.

Никто не остановил их в подъезде, никто не встретился им на улице. Отправить их обратно домой было некому. Паоло пропустил стадо и пристроился в хвосте. Рита следовала за братом. Сторожевой пес недоверчиво зарычал было, но ему тут же пришлось отправиться за ягненком, который выбился из стада. А пастухи шли не оборачиваясь. Они спокойно подошли к самому холму и, видимо, даже не замечали, что в этот вечер все было немного необычно, не так, как всегда, — целая пожарная команда заняла знакомую тропинку, а на вершине Монте Кукко находился неопознанный летающий предмет, заставивший весь мир затаить дыхание.

— Вы куда? — остановил их полицейский, услышав топот стада и увидев пастухов.

— Добрый вечер, синьор! А что, разве нельзя? Мы же пастухи и идем туда, куда идут наши овцы.

— А ну, поворачивайте назад! Быстро!

Другие полицейские тоже обернулись и принялись смеяться над пастухами. Это и было их ошибкой, как объяснил потом Рите Паоло. Овцы шуток не понимают. В двадцати метрах от них на холме находился привычный загон, ожидавший их на ночь. Они, может, и послушались бы своих пастухов, но один из них был несмышленым мальчишкой, а другой туг на ухо: прежде чем полицейские успели растолковать им, что к чему, упрямые, да еще напуганные овцы, толкаясь, блея и напирая, прорвали цепь стражников и, подняв к небу тучу пыли, устремились вперед.

— Быстро! — шепотом приказал Рите Паоло. — Делай, как я!

Воспользовавшись суматохой, он бросился на четвереньки и прополз в середину стада. Рита последовала за ним. Обо всем остальном позаботились овцы. Окружив ребят, они подталкивали их вверх по тропинке.

Немного испугавшись поначалу, девочка быстро освоилась с новым способом путешествия: ей нравилось шлепать овец и тыкаться головой в их теплые и мягкие бока.

Карабкаясь на четвереньках вверх по тропинке, она исцарапала о камни и колючки все руки, коленки у нее были сбиты, несколько слезинок сами собой скатились по щекам, хотя она и не чувствовала боли.