Сборник - Немецкие сказки Страница 3

Гости велели подать себе хлеба, колбасы, пива; слово за слово, и торговец рассказал о своем горе – мельник так и покатился со смеху, надрывая себе животик и держась за свои толстые бока. Это бесило торговца, и его спутник не раз делал ему знаки, чтобы он оставался спокойным.

Когда мельник нахохотался вдосталь, послышалось вдруг ржание и крик осла, которого привязали снаружи у дверей; мельник тотчас перевел разговор на него:

– Право, славный у вас осел! Сколько лет?

– Четыре.

– Что стоит?

– Не продажный.

– Жаль, мне бы он пригодился! На прошлой неделе у меня околел один осел.

– Закормили, господин мельник, – съязвил гость.

– Ого, вот уж наоборот, – проговорился мельник.

– Вот как? Жаль было бы тогда моего осла, если бы он попал к вам в руки. Мой осел привык есть хорошо.

– Ну, разумеется, – поправился мельник, – ведь и моему ослу ни в чем недостатка не было. Я только хотел сказать, что мой осел сам не хотел ничего есть, вот оттого и извелся. Я бы предложил за вашего хорошенькую сумму – талеров семь.

– Ого-го! Их-то мне и недоставало! – пошутил владелец осла. – Куда хватили! За такого чудного осла семь талеров? Не продам и за двенадцать.

Тут мельника совсем одолела страсть купить осла.

– Дам восемь талеров! – вскричал он, сунул руку в карман и зазвенел деньгами.

– Давайте одиннадцать и по рукам!

– Нет, девять – пусть это будет мое последнее слово! – вскричал мельник.

– Десять, вот мое последнее слово, и по счету за нашу еду ни гроша, – сказал владелец осла.

Мельник почесал затылок, поторговался еще, но гость оставался непоколебим.

– По счету не платим, да еще десять талеров, ни гроша, ни полушки меньше, вот что!

– Да вы настоящий камень! – жаловался мельник.

– О да! Скажите лучше – целая каменная глыба! – слышался возражающий голос гостя.

У мельника не было сил отказаться от осла. Охая и кряхтя, отсчитал он и положил на стол десять талеров, но никак не крупными монетами, а мелочью – грошами да тоненькими полушками с прилипшими к ним мукой и плесенью. Пересчитав гроши мельника, гость сложил их в кожаный мешочек и передал своему спутнику, между тем как мельник выбежал из комнаты, чтобы поскорей увести своего осла в конюшню. Торговец стеклом был поражен такой щедростью, собрался благодарить своего благодетеля, но тот перебил его:

– Отложи-ка в сторону свою благодарность! Я должен тебе девять талеров, десятый получай за свой испуг. Теперь ступай в конюшню, посмотри, что делает мельник, да и убирайся отсюда подобру-поздорову! Если мельник спросит обо мне, то скажи ему, что мой и след уж простыл.

Обрадованный торговец взвалил на спину корзину и двинулся через двор к конюшне, где только что купленный осел уже без уздечки стоял у яслей. Собственноручно подостлал ему мельник свежий вереск и разбросал по яслям душистое, нежное сено.

Каково же было удивление торговца стеклом, и каков был испуг мельника, когда осел обернулся к нему, посмотрел на него самым странным образом, покачал в сомнении головой и своими длинными ушами, открыл широкую пасть и заговорил грубым человечьим голосом: «Ты до-до-добрый малый, до-о-обрый мельник, – жаль, но я не ем се-е-ена! Я ем только все ва-а-ареное да жа-а-ареное!»

В ужасе вылетел мельник из конюшни, чуть не сбил с ног торговца стеклом и закричал:

– Сам дьявол в конюшне! Где же этот негодяй, который продал мне такую нечисть?

– От него уже и след простыл! – закричал ему торговец и залился таким же смехом, каким перед тем мельник смеялся над его горем.

Мельник созвал всех своих работников и с криком рассказывал каждому о говорящем осле; все это происшествие казалось ему слишком невероятным, – он еще мало повидал на белом свете; его работники тоже удивлялись и думали, что их хозяин с ума сошел. И вот он повел их всех в конюшню, чтобы показать осла. Но что же? Перед яслями висел на недоузке пучок соломы. Тут уж мельник стал уверять всех убедительнейшим образом, что он сам битый осел.

Между тем торговец отправился своей дорогой, благословляя горного духа и от всей души радуясь, что недоброжелательный мельник сам испытал, каково быть в убытке и досаде.

Шапка-невидимка

Жил-был мельник, у которого было три сына и одна-единственная дочь. Ее он любил, а сыновьями был всегда недоволен: они никак не могли угодить отцу. Это очень печалило братьев, им плохо жилось в отцовском доме, и часто сидели они все вместе, вздыхая да охая, и не знали как быть.

Однажды, когда они опять так сидели, один из братьев заметил с грустью:

– Эх, кабы, у нас была шапка-невидимка, мы бы всего достигли!

– Что же с ней делать? – спросил другой брат.

– У карликов, живущих в этих горах, покрытых лесом, – объяснил первый, – есть шапки, называемые невидимками, и когда надеваешь такую шапку, делаешься невидимым. Это чудное дело, милые братья! Можно исчезать перед людьми, которые не хотят обращать на тебя никакого внимания, и от которых никогда не слышишь приветливого слова; можно пойти, куда хочешь, и взять все, что желаешь; и ни единая душа не видит человека, покрытого такой шапкой.

– Да, но как же достать это сокровище? – спросил младший из братьев.

– Карлики – это маленький потешный народец, который любит позабавиться, – сказал старший брат. – Им иногда доставляет большое удовольствие подбрасывать свои шапки в воздух. Хопс! – каждый видит карлика, – хопс! – карлик ловит свою шапку, надевает ее и снова становится невидимкой. А тут-то и надо устроить так, что как только карлик подбросит шапку, живей схватить его и моментально самому поймать шапку. Тогда карлик делается видимым, а поймавший шапку становится повелителем всего карликового мира. Ну, тут можно или оставить шапку себе, чтобы делаться невидимым, или требовать от карликов столько сокровищ, что ими можно было бы обеспечить себя на всю жизнь; ведь карлики обладают всеми металлами, скрытыми в недрах земли, и знают, как пользоваться чудодейственными силами природы.

– Вот так штука! – воскликнул один из братьев. – Так пойди же и достань нам шапки-невидимки или, по крайней мере достань себе такую шапку да и помоги нам, чтобы и нам впредь жилось получше.

– Я сделаю это, – сказал старший брат и вскоре отправился в горы, покрытые лесом. Путь туда был довольно далекий, и только к вечеру прибыл наш молодец к горам, где жили карлики. Придя на одну поляну, он по примятой траве заметил следы кувырканья и танцев карликов, прилег тут же и стал ждать. Вскоре начали появляться потешные малютки; они перепрыгивали друг через друга, бросали свои шапочки и забавлялись самым смешным образом.

Вдруг одна из шапок упала прямо около него, он бросился было к ней, но карлик, которому она принадлежала, оказался гораздо проворнее его, сам схватил шапку и закричал:

– Диебио! Диебио!

На этот крик собралась вся компания, бросилась на нашего молодца, точно куча муравьев на жука. Он даже не мог защищаться, его схватили и повели глубоко под землю, где жили карлики.

Оба оставшиеся дома брата очень печалились и грустили, видя, что старший брат не возвращается. Да и сестре стало жутко: она была добрая, нежная, у нее часто болело сердце о том, что отец так груб и неприветлив с ее братьями и только ей оказывает внимание. Старый же мельник все ворчал:

– Что мне за печаль, если один из негодных мальчишек отправился ко всем чертям, – одним нахлебником в доме меньше! Вернется еще, привык дармоедничать, – худое споро, не сживешь скоро!

Однако день шел за днем, а молодой человек не возвращался, и отец становился все строже да ворчливее. Оба брата тужили о своей судьбе, и средний брат сказал:

– Знаешь ли, брат, что! Пойду-ка я теперь в горы, авось добуду шапку-невидимку. Я представляю себе дело так: видно, брат добыл шапку да отправился гулять в ней по белу свету, хочет, сперва, поискать себе счастья, а о нас и думать забыл. Я-то уж вернусь, как только мне посчастливится. А вот если не вернусь, так, значит, мне не посчастливилось, тогда прощайте, не поминайте лихом!..

Грустно расстались они, и теперь средний брат отправился в горы, покрытые зеленым лесом. Там с ним случилось точь-в-точь все то же, что и со старшим братом. Он увидал карликов, бросился за шапкой, но один ловкий карлик подхватил ее, закричал:

– Диебио! Диебио! – И вся ватага подземных существ кинулась на него; его связали так крепко, что он не мог двинуться, и потащили в подземное царство.

С возрастающим нетерпением ожидал дома, на мельнице, младший брат возвращения среднего брата, но напрасно. Тут он страшно затосковал, потому что понял: второй брат пропал без вести; сестра тоже грустила, один отец оставался равнодушным и только твердил:

– Пропал, так пропал! Дома не нравится жить, так скатертью дорога, свет велик, а в моем доме плотник тоже не забыл прорубить отверстия для дверей. Хорошо жилось ослу, нет, – пошел на лед танцевать, поскользнулся да и сломал себе ногу. Пусть всезнайка шатается, где хочет! Чего вы печалитесь о бедном грешнике? Я так рад, что избавился от него.