Эно Рауд - Муфта, Полботинка и Моховая Борода (книга 4, с иллюстрациями) Страница 3

— Нет и ещё раз нет! — решил Муфта. — Нельзя обрекать себя на одиночество! Я достаточно долго был одинок. Хватит с меня одиночества.

И он тут же выпустил из рук гриву волка и, как коричневый шар, скатился на мох.

Но эта попытка была обречена на провал. Волк мгновенно оказался возле Муфты и придержал его лапой, озадаченно глядя на свою жертву. Затем схватил Муфту в зубы и долго сердито тряс его, так что у Муфты все внутренности чуть было не перепутались. Затем волк снова забросил его к себе на спину.

Такое обращение глубоко оскорбило Муфту. Но делать было нечего — скачка продолжалась. Муфта понял, что о побеге и думать не приходится. Какое-то время он вообще ни о чём не думал, словно от тряски все мысли разбежались. Но понемногу он пришёл в себя и вновь принялся размышлять.

— Быть может, большая собака хочет утащить меня к себе домой, — предположил он. — Но разве там, в дремучем лесу, может быть человеческое жильё? Пожалуй, нет. Или всё-таки? Ответ, как говорится, знает только ветер…

Волк прибавил шагу. Вскоре он помчался так быстро, что ветер засвистел у Муфты в ушах. Но ветер так и не ответил ни на один Муфтин вопрос.

Вдруг волк остановился. Прислушался. Понюхал воздух. Что бы это значило? Муфта тоже пытался прислушаться и зорко вглядеться через голову волка в даль, но ничего особенного не заметил.

Что же заставило волка вдруг так насторожиться? Волк пробирался теперь вперёд очень осторожно. Он старательно обходил все сколько-нибудь открытые места, и всё время держался в тени кустов, но не задевал ни одной ветки. Не было слышно ни шелеста, ни шороха. Он шёл крадучись, словно скользил по лесу, и Муфте казалось, что он чувствует, как всё сильнее напрягаются мускулы зверя.

И тут послышались голоса. Это были мужские голоса! Человеческие голоса!

«Ну, теперь всё ясно, — с облегчением подумал Муфта. — Это, конечно, охотники, или лесорубы, или кто-нибудь в этом роде, и, конечно же, это их собака. Сейчас я окажусь среди людей, сейчас моя скачка кончится».

Волк пошёл прямо на голоса, но при этом замедлил шаги и стал ещё осторожнее.

«Ага, — усмехнулся Муфта, — собака понимает, что нашкодила, и боится попасться хозяину на глаза. Её мучает совесть. И должна мучить. Разве прилично собаке хватать среди бела дня зубами честного накситралля, забрасывать к себе на спину и тащить в дремучие леса!»

Наконец волк настолько приблизился к людям, что можно было ясно расслышать отдельные слова и фразы.

— Волчьи повадки основательно изучены, — донёсся до Муфты низкий мужской голос. — Но всё равно наблюдения могут дать немало нового и интересного.

— Несомненно, — ответил другой, более высокий голос. — Я просто горю желанием поближе заглянуть в мир волков. И если бы нам удалось открыть что-нибудь совсем новое, то я знал бы, что не напрасно прожил свою жизнь.

Теперь волка отделял от людей только редкий ореховый куст, и сквозь его ветви Муфта ясно различал говоривших.

Низкий голос принадлежал бородатому юноше, на нём была пёстрая кепка, обут он был в высокие сапоги, на шее висел бинокль. Второй мужчина был уже в летах, его лысина блестела на солнце, а огромные тёмные очки с выпуклыми стёклами придавали лицу какое-то особенное выражение. У обоих за спиной были рюкзаки. Муфта с интересом прислушался к их разговору и вскоре понял, что это краеведы, которые собирают сведения о волках. Удивительно, неужели в этом лесу и впрямь водятся волки?

— Особенно меня интересуют волчата, — говорил лысый. — Ведь сейчас у них очень любопытный возраст, они только вступают в самостоятельную жизнь.

— Вот именно, — кивнул бородатый. — И для того чтобы подготовить своих детёнышей к самостоятельной жизни, старый волк учит их нападать. Вот бы увидеть такой урок!

— Тогда нам действительно повезло бы, — задумчиво сказал лысый. — Не будем забывать, что волк — это воплощённое коварство. Он умеет следить за нами гораздо лучше, чем мы за ним. Кстати, я ничуть не удивлюсь, если в эту самую минуту какой-нибудь серый подслушивает из-за куста нашу беседу.

Бородатый засмеялся.

И в то же мгновение Муфта понял: конечно, здесь в лесу есть волки, здесь живет, по меньшей мере, один коварный волк, и именно тот, на котором он сам уже столько времени так замечательно скачет верхом! Ни одна собака не стала бы так избегать людей. Ни одна собака не стала бы так обращаться с накситраллем. Но силы небесные, чего же этому волку надо?!

Сейчас, разумеется, не время углубляться в этот вопрос. Потому что спасение было так близко. Спасение было рядом, по ту сторону куста. Там люди. Эти люди обязательно помогут ему, если только он сумеет обратиться к ним за помощью. И действовать надо быстро, потому что неизвестно, надолго ли волк здесь притаился.

Муфта уже не решался скатиться с волчьей спины, поскольку в прошлый раз эта попытка кончилась для него достаточно печально. Но что же делать? Надо дать людям знать о себе, но так, чтобы волк в следующее же мгновение не умчался вместе с ним прочь.

Муфта взглянул наверх. Ветки. Ветки орехового куста. Одна подходящая ветка прямо над его головой. Тут уж не до раздумий!

Муфта быстро протянул руки и ухватился за ветку. Повис и закачался взад-вперёд.

— Люди! — закричал он что было мочи. — Люди! Помогите! А теперь вперёд! Вперёд и вверх! Вверх до самой верхушки! Но и этому плану не суждено исполниться. Муфта не поднялся и на несколько дюймов, как был с силой сорван с ветки.

— Люди! — крикнул он ещё раз.

Через мгновение люди были уже далеко позади. Держа в зубах беспомощно барахтавшегося Муфту, волк мчался своей дорогой.

— Ты слышал? — спросил лысый, удивлённо глядя на бородатого.

— Вроде бы слышал, — кивнул бородатый. Они обошли вокруг орехового куста, но не обнаружили ничего подозрительного.

Направление определяется.

Когда волк убежал, Полботинка решился вылезти из фургона и со всех ног бросился к Моховой Бороде. Мужественное поведение друга заставило его почти позабыть страх, и он заговорил более или менее осмысленно.

— Здорово! — воскликнул он восхищённо. — Просто фантастика, как тебе удалось заставить этого дикаря улепётывать во все лопатки. И это с помощью обыкновенной головешки.

— Я же тебе говорил, что против волков нет лучшего средства, чем огонь, — усмехнулся Моховая Борода.

— И правильно говорил! — сиял Полботинка. — Огонь и в самом деле могучая штука.

Он придвинулся к костру. У него уже не было особого желания возвращаться в машину, ему вдруг почему-то стал ужасно нравиться огонь. Моховая Борода подбросил в костёр хворосту и уселся рядом с Полботинком. Ни у того, ни у другого сна не было ни в одном глазу. Хоть волку на этот раз и не удалось причинить накситраллям серьёзных неприятностей, сон всё же он прогнал.

— Муфте тоже не помешало бы сейчас развести противоволчий костерок, — рассуждал Полботинка. — Только у него, кажется, нет в кармане спичек. А чтобы добыть огонь трением двух сухих палочек, наш Муфта слишком уж цивилизованный.

— Твоя правда, — вздохнул Моховая Борода. — Годами жить в машине — это не проходит бесследно.

— Что и говорить, — добавил Полботинка. — От такой жизни станешь совсем цивилизованным. А тот, кто привык к цивилизации, вряд ли сумеет освоиться среди волков.

И разговор снова завертелся вокруг Муфты. Ох, милый Муфта! Ох, дорогой друг! Даже если ты всё ещё в волчьем плену, сможешь ли ты выдержать и дальше среди этих диких зверей? Вынесешь ли ты их суровую жизнь, ты, привыкший к удобствам? Сможешь ли перенести волчью грубость ты, всегда чуждавшийся любого насилия?

— Не надо забывать, что Муфта поэт, — сказал Моховая Борода. — А ведь именно сердцу поэта насилие наносит самые глубокие раны. У поэтов такие ранимые души.

— Как, впрочем, и у художников, — уточнил Полботинка.

— В юности Муфта мечтал стать художником. Он хотел рисовать зверей, не так ли? Он хотел увековечить их на холсте. Просто страшно подумать, как звери отплатили ему теперь за его благородные намерения.

Услышав эти слова, Моховая Борода нахмурил брови.

— Зверей винить нельзя, — сказал он. — Это значило бы обвинять природу. Звери никогда не бывают несправедливы, они просто такие, какие есть.

— Ну да, — пробормотал Полботинка. — По существу, я обвиняю только одного волка.

Но Моховая Борода сказал:

— И его не следует обвинять. Волк поступает так, как ему велит природа, он не умеет, подобно нам, различать добро и зло.

В глубине души Полботинка был не совсем согласен с Моховой Бородой, однако спорить не стал. Он ведь прекрасно знал, как Моховая Борода относится к животным. Хорошо ещё, что он пока не додумался приручать волков.

Но следующие слова Моховой Бороды были Полботинку уже гораздо более по душе.

— Мы не должны в чём-либо упрекать волков, — сказал Моховая Борода. — Но это вовсе не значит, что мы вправе оставить Муфту у них в плену. Одно дело — понимание и другое дело — действительная жизнь. Я прекрасно понимаю волка как дикого зверя, однако ради Муфты я всё-таки могу вступить с ним в борьбу.