Галина Красовская - Серебряное дерево Страница 3

— На дереве поёт листва — вот что главное! Ах, как это прекрасно! — мечтательно произнёс маэстро. — Если б эти волшебные деревья росли у нас, свирельцы сильней полюбили бы музыку и не спали бы на моих концертах...

— Для меня важно другое — долголетие... Значит, дерево имеет целебные свойства... А что, если оно поможет спасти моего больного?.. — озабоченно сказал Гематоген. Он говорил о свирельце по имени Гнилушка, который болел опасной болезнью и доставлял Гему немало огорчений.

Художник Карало переводил взгляд с одного говорящего на другого и то кивал, то покачивал головой. На Карало, как всегда, не обращали внимания.

— Вас-солибас! Значит, всё-таки надо поискать дерево! — воскликнул Гранат. — Не хотят другие мудрецы — не надо. Пойду в поход один!

Глава вторая.

КАК ЗАБОЛЕЛ ГНИЛУШКА И КАК ДОКТОР ГЕМ ЕГО ЛЕЧИЛ

Эта неприятная история с Гнилушкой, о котором вздыхал Гематоген, случилась семь лет назад, когда Гнилушка был ещё мальчиком.

Уже тогда привык он бездельничать, часто убегал из школы в лес и там разбойничал.

— Я хитрее всех в лесу! — хвастал Гнилушка перед своим приятелем Рулькой, с которым вместе учился тогда в 5 «Б» классе у учителя Минуса. — Спорим: какого хочу зверя и какую хочу птицу заманю!

И правда, все звери в лесу боялись Гнилушку и прятались от него, а доверчивые зверьки и птицы то и дело попадались в Гнилушкины капканы, и он их мучил.

Рулька думал, что вот какой Гнилушка ловкий и смелый, и никогда не говорил ему «не надо так делать», а наоборот, иногда брал с него пример. Однажды Гнилушка надумал спалить хвост белке за то, что она нечаянно уронила ему на голову шишку, а Рулька взял да и принёс ему спички.

Недаром, завидя в лесу приятелей, деревья в страхе подбирали ветки, птицы бросались к своим малышам, а муравьи прекращали возню и замирали в муравейниках.

Но никому из свирельцев и в голову не приходило, что Гнилушка хитрый и злой. Он казался тихоньким и благовоспитанным, губы он изгибал в улыбочке, речи не забывал сдабривать словами «спасибо» и «пожалуйста», а глядеть умел сладко и маслено.

Гнилушка никогда ни к кому не приставал, не ссорился с мальчишками и не дрался, наоборот, держался от всех подальше, а если приставали к нему, хныкал и шёл жаловаться.

Зато Рулька любил дразниться, ввязываться во всякие происшествия и обсыпать всех песком. А если какой-нибудь сильный мальчишка приставал к слабому мальчику, Рулька краснел, как помидор, выпячивал губу и начинал дымиться. И конечно, набрасывался на задиру с кулаками. Тут же появлялся милиционер Гарпун, грозно свистел на своей свирели ноту до, и Рульке доставалось.

Оттого-то свирельцы, если замечали непорядок в лесу или ещё где-нибудь, сразу думали плохое не о тихоне Гнилушке, а о его приятеле Рульке-драчуне.

И долго ещё никто не узнал бы правды о Гнилушке, если б не Рулька.

Однажды пришёл Рулька на лесную поляну, где они с Гнилушкой обычно объедались ягодами, и увидел костёр. Над костром на прутиках что-то жарилось, а рядом валялся жёлтый Гнилушкин картуз.

— Ура! Гнилушка печёт лесные груши! — обрадовался Рулька. — Съем их и спрячусь — вот будет смеху!

Но тут он заметил, что под кустом валяется разорённое гнездо. Ещё вчера Рулька видел, как в нём сидела, выставив хвостик, маленькая пичужка, а сейчас она металась над кустом и билась грудкой о землю. На миг птица замирала на ветке и горестно глядела на Рульку.

Не успел Рулька сообразить, что здесь случилось, как к нему подбежал Гнилушка. В руке у него вниз головами висели три птички. Он помахал ими перед Рулькиным носом и хвастливо крикнул:

— Сейчас и этих поджарю!

Рулька уставился на приятеля и глядел на него во все глаза, будто первый раз в жизни увидел.

Гнилушка швырнул птиц на землю, подбросил в костёр хворосту и, заметив на ветке птичку, хихикнул :

— Ты ещё здесь?! А-а-а, и тебе захотелось ко мне в живот!

Но как только разбойник полез в карман за рогаткой, от головы Рульки повалил дым, словно от костра. Не успел Гнилушка прицелиться, как полетел кубарем и угодил в костёр.

— Ой, ой, обжёгся! Что ты лезешь! Я и тебе дам попробовать! — завизжал он.

Но Рулька не слушал, а что есть силы тузил врага, так, что зелёные искры из Гнилушкиных глаз рассыпались по всему лесу.

Шум этот привлёк внимание милиционера Гарпуна, который как раз оказался поблизости, на берегу Свирельки. Гарпуну очень хотелось стать моряком, и он любил иногда посидеть у реки, порыбачить или просто в тишине помечтать о море, о том, как он, Гарпун, стоит на капитанском мостике, а ветер надувает белоснежные паруса.

Услыхав Гнилушкины вопли, Гарпун отогнал приятные видения и поспешил на место происшествия. Он взял под козырёк, пыхнул изогнутой трубкой и крикнул басом:

— Что случилось, тысяча морских чертей?! Но, вспомнив, что он не капитан, а милиционер, Гарпун спрятал в карман свою пиратскую трубку, достал свирель-свисток и пронзительно просвистел ноту до.

— Тронешь ещё хоть одну птицу — голову оторву! — помотал кулаком перед Гнилушкиным носом Рулька. — Вот что наделал, — добавил он, показав на подбитых птичек и разоренное гнездо.

Гнилушка хотел было по привычке притвориться невинным, но Гарпун важно тронул бакенбарды, похожие на куски мочалки, взял под козырёк и громовым голосом приказал:

— Следуйте за мной!

А когда Гнилушка попытался улизнуть, Гарпун сгрёб его в охапку и понёс. Разбойник визжал на весь лес и кусался, но милиционер не очень-то обращал на это внимание.

— Гром и молния! Это настоящий припадок бешенства, — ворчал он. — Срочно покажу его Гематогену.

Рулька плёлся вслед за Гарпуном, неся в подоле рубашки подбитых птичек. Деревья, на боках которых Рулька не раз вырезал своё имя, укоризненно качали ветками, птицы, в которых он понарошку целился из рогатки, тонкими голосками выкрикивали что-то сердитое, а белка, которой Гнилушка спалил пушистый хвост, прыгала с ветки на ветку и всему лесу показывала на Рульку голым прутиком хвоста.

«Так мне и надо», — горько думал Рулька, бережно прижимая птичек. Одна из них была совсем плоха. В клюве своём она держала мошку, видно, несла её на ужин птенцам. Две другие ещё дышали.

Когда Гарпун принёс Гнилушку в больницу, Гематоген долго прослушивал и ощупывал его, заставлял высовывать язык и говорить «а-а-а». Особенно внимательно Гем разглядывал Гнилушкины глаза.

— М-мда, — в раздумье сказал Гематоген своему ассистенту Витаминчику и медицинской сестричке Ампулке, — подозреваю самое худшее... Посмотрим, однако, что покажут анализы.

— Больного нужно изолировать, он может заразить других, — сказал осторожный Витаминчик, и кончики его ушей запылали от беспокойства.

Гнилушку отвели в изолятор. Гарпун, козырнув, зашагал прочь. А Рулька позвал сестричку Ампулку. Она всегда ласково говорила «детка» и большим и маленьким и умела небольно вынимать занозы.

Отдав сестричке птиц, чтоб она их вылечила, Рулька отправился прямым направлением к учителю Минусу.

Рулька шёл и думал, что вот хоть с завтрашнего дня он возьмёт и станет хорошим мальчиком. А захочет — может, и самым хорошим мальчиком во всей Свирелии. И всякие драки бросит...

О чём толковали в тот вечер Минус и Рулька, не знала даже кошка Минуса Гипотенуза, которая сидела за дверью и жалобно мяукала. Но с тех пор странные привычки появились у Рульки. Только он замахнётся на кого-нибудь кулаком, как вдруг начинает бормотать:

— Пятью три — пятнадцать, пятью четыре — двадцать, пятью пять — двадцать пять...

И кулак сам собой опускался. Только Рулька задымится и откроет рот, чтобы нагрубить, как опять поумножает немного и уже не дымится, а улыбается.

Оказывается, учитель Минус научил Рульку полезной штуке, которую все знают, но применяют редко.

Но дела с арифметикой у Рульки шли неважно, вот и приходилось ему то и дело подучивать таблицу умножения. Потому и прозвали его Пятью-пять.

И представьте, скоро Рулька перестал грубить и не только выучил назубок таблицу умножения, но и наловчился быстро перемножать большие числа. Теперь он бормотал: «Двадцать пять на двадцать пять будет шестьсот двадцать пять». Но для прозвища всё это было длинно, и Рульку всё равно звали Пятьюпять.

С тех пор родители-свирельцы стали охотно воспитывать детей по системе учителя Минуса. На детских площадках прекратились драки, а в школах все бывшие драчуны получали по арифметике пятёрки.

С Гнилушкой же дело было плохо. Опасения доктора Гематогена подтвердились: уже первые анализы показали, что кровь Гнилушки заражена, а на экране рентген-аппарата все увидели его сердце, не красного, а серого цвета.

— Случай редкий, говорил Гематоген ассистенту Витаминчику, сестричке Ампулке и учителю Минусу, который пришёл узнать, как самочувствие Гнилушки. — Сердце больного, по-видимому, поразил вирус зла. Жестокость — очень показательный признак болезни.