Константин Арбенин - Заявка на подвиг: Сказочное повествование Страница 3

Донья Маня развела поединщиков в разные углы поля, сама посередине встала.

– Значит так, – говорит. – Вам, господин Псевдонимов, засчитываются два штрафных очка – за опоздание и за фальстарт. Ясно? Но как вызванная сторона вы имеете право выбирать оружие. Ну? Какое оружие выбираете?

– Оружие у меня одно, – говорит великан. – Я дубину предпочитаю, необработанную, стоеросовую. Вот у меня как раз дуэльный наборчик с собой захвачен.

И выставляет на обозрение большущий, черным бархатом обитый футляр чемоданного типа, в котором аккуратно – одна к другой – уложены две сучковатых дубинищи. Барон Николай как увидел эти предметы, так всем остовом своим покачнулся, даже доспехи у него похолодели, но, делать нечего, правила есть правила. Донья Маня дубины осмотрела внимательно, прощупала сучки.

– Хорошо, – говорит, – принимается. Берите дубины и вставайте друг против друга. Сражаться будем до нокаута.

Помогла она рыцарю забраться на коня – он и стал с великаном практически одного роста. Дала ему в руки дубину – едва дотянула ее из футляра до рыцаря. Потом взяла в руки свисток, сосредоточилась, подает команды:

– Лупить начинаем по свистку. Все понятно? Псевдонимов, спину не горбите! Барон Николай, ворон не считай, на противника гляди!

Досчитала до трех, свистнула. Оба поединщика замахнулись да как съездят дубинами друг по другу. От первого удара рыцарь с коня слетел, а великан на попу шлепнулся.

– Отлично, – кричит донья Маня, а сама от увиденного морщится. – Давайте, давайте, не расслабляться!

Конь рыцарский накала не выдержал, в сторонку отошел, прилег отдохнуть на травку. Поднялись обе стороны на ноги, плюнули на свои ладони, дубины покрепче перехватили.

– Может, хватит? – кряхтит рыцарь.

– Разговорчики во время боя! – строжит оруженоска. – Брек! Сходимся, сходимся, – а сама глаза зажмурила со страху.

Размахнулись, барон Николай великану снизу вверх заехал, только челюсть чуток набок свернул, а тот его сверху вниз шибанул, – как гвоздь, по пояс в землю вогнал.

Пока рыцарь равновесие свое восстанавливал, великан Псевдонимов пощупал челюсть рукой, вставил ее на прежнее место, сплюнул и говорит:

– Давайте-ка, ребята, на этом закончим поединок, а то, чего доброго, действительно до нокаута дело дойдет. А я шибко сомневаюсь – надо ли? Ежели я этого доблестного незаслуженного рыцаря следующим ударом в землю забью по шляпку, то его уже потом выкопать навряд ли удастся – почва тут плотная, каменистая.

Донья Маня смотрит на картину боя задумчиво, слова великановы в уме взвешивает. А барон Николай торсом извивается, щит бросил и пытается свой шлем на голове поправить – он от удара сплющился и сквозь смятые прорези не видать ничего. Великан подошел к рыцарю, достал из кармана великанскую бутылочную открывалку, помог рыцарю шлем снять. Покатился шелом по камням, как консервная банка, да куда-то в расщелину канул. Великан взглядом его проводил, присел рядом с рыцарем, закурил трубку великанскую.

– Перекур, ребята, – говорит.

Донья Маня принялась рыцаря своего за подмышки тягать, да что-то трудно идет – очень прочно он в землю зашел, будто не гвоздем его вбивали, а шурупом закручивали.

– Вы бы лучше, ребята, объяснили, – говорит великан, – по какому такому злодейскому поводу я вам понадобился. Что вам нужно-то от меня? Почто деремся-сражаемся не на живот, а до полного нокаута? Может быть, я и так готов на уступки пойти, без мордобоя. Рукоприкладство, ребята, не метод, это я вам как злодей со стажем говорю.

– А то ты не знаешь, – подает голос вкрученный в землю барон Николай, – по какому поводу мы к тебя явились!

– Не знаю, ребята, – пускает дым великан. – Много за мной злодейств числится.

– Да ну, – не верит донья Маня. – Неужто много? А так по вам и не скажешь, приличный великан. Если б не курили, у меня б вообще на ваш счет хорошее мнение сложилось бы.

– Злодейств-то много, – вздыхает великан Псевдонимов, – да только ни одно из них не закончено, ребята. Ведь я, ребята, не простой злодей, а злодей-неудачник. Ни одной своей пакости до конца довести не могу, представляете! Не получается, и все тут – хоть ты плачь!

И рукой махнул – сам себе опечалился. Рыцарь и оруженоска переглянулись – посмотрели друг на друга многозначительно, со смыслом.

– Да, – говорит оруженоска, – видать, вы действительно в одной весовой категории. Одновески.

А великан продолжает рассказывать:

– Берусь за несколько пакостей одновременно, потом все путаю, отвлекаюсь... Всех врагов подвожу, всем сподвижникам мешаю...

– Нам, – говорит барон Николай, – Золотой Вентиль нужен, который ты у добрых горожан вероломно похитил. Помнишь такой, или от обилия злодейств позабыл?

– А, – говорит великан, – это... Вот что вам, оказывается, нужно! Ну, с этим Вентилем вообще история...

– А в чем дело-то? – спрашивает оруженоска. – На что он вам сдался?

– Да не мне он сдался, – вздыхает великан. – Тут вот какая котовасия. Есть у меня дружок один, дракон Жора, ему лет сто назад какой-то заезжий рыцарь в неравном поединке зуб такой же вот дубинкой выбил, самый рабочий зуб, резец жевательный. А зубных врачей дракон Жора ужас как боится, не летит новый зуб вставлять, вот и перебивается уже сотню лет супчиками да жидкими кашками, без мяса совсем отощал, с морды спал. Зимой-то еще ничего, зимой-то он в спячку впадает, а по весне просыпается и начинает со страшной силой выть от вегетарианской своей тоски. Так воет, бедолага, так воет! За триста верст слышно. Я терплю, терплю, а потом не выдерживаю, ребята, – срываюсь с места и отправляюсь дружку своему Жоре золото на зуб добывать. А Вентиль этот и по весу подходящий, и не охраняет его никто особо, вот я по привычке-то все его и тягаю, поскольку дело проверенное.

– Ну а дальше-то что? – спрашивает донья Маня.

– Ну, что-что... А то. Дальше как получается? А так, что Вентиль – это ж еще не зуб, это только полдела. Его надо переплавлять, выковывать, вставлять... А мне ох как лень всем этим заниматься. Нет, поначалу-то я загораюсь, раздуваю горн, строю планы, как я этот зуб сделаю да дракону Жоре подарю... А потом как-то гасну. И знаете, что еще, – сомнения меня терзать начинают. И вот какого плана сомнения. Я ж злодей, стало быть, совершать должен злые дела, а другу помочь – это ж доброе дело! Так?

– Так.

– Вот то-то и оно!

– Да, – говорит барон Николай, – дело оно доброе, но людям-то ты зло причиняешь, оставляешь их без горячей воды, а им без нее – ни себя не помыть, ни посуду!

– Вот то-то и оно! – напирает великан. – И что получается? Получается – налицо неразрешимое противоречие! Одним – зло, другим – добро; это уже двурушничество какое-то получается, ребята, лицемерие! А это не мой профиль: я злодей, но не лицемер и не двурушник. Вот я от этого противоречия мучаюсь-мучаюсь, маюсь-маюсь, а там, глядишь, и к вою драконьему привык-притерпелся – вот тогда я беру ваш Золотой Вентиль и несу его обратно, где взял, от греха подальше, чтоб совесть злодейская меня по ночам не ела. Тем более, что у меня к тому времени куча других неотложных злодейств накапливается, не до зуба мне... И так уже в течение многих-многих лет эта история со мной повторяется: будто в замкнутом кругу живу, ребята!

– Ерунда какая-то, – говорит оруженоска.

– И не говорите, – кивает великан, встает и цепляет барона Николая пальцами под мышки. – Давай-ка подсоблю...

Ухнул – и вытянул рыцаря из почвы. Барон Николай сразу на щит присел, ботфорты скинул, портянки размотал – ноги у него затекли сильно. Оруженоска ему пальцы массажировать принялась, а сама с великаном разговор продолжает.

– Все это поправить можно, – говорит, – нет в мире безвыходных ситуаций. Пора бы вам это знать, не маленький уже.

И посмотрела на него снизу вверх. Великан плечами пожал, трубку по новой табаком заправил. А оруженоска продолжает:

– Я вот знаю одного рыцаря, у которого, хоть он и не великан, та же проблема была: не мог ни одного подвига до конца довести.

Псевдонимов уши навострил, заинтересовался. Да и рыцарь тоже на оруженоску с таким вниманием уставился, будто ушам своим не верит и читает по губам.

– Ну и как? Чем дело кончилось? – спрашивает великан с пристрастием.

– Да не кончилось еще, – продолжает оруженоска, – но уже огромные подвижки произошли. Один подвиг, считай, почти до конца довел. А все почему, – поверил в себя, в свои силы. В нужность свою поверил. Ну и человек рядом нашелся, который его поддержал и подтолкнул в правильную сторону.

– А, – махнул великан рукой, трубку выбивать стал. – У меня такого человека нет. Тут ни одной живой души, лишь камни да червяки земляные. И потом, я в нужность своих злодейств ну никак поверить не могу. Кому они нужны, ребята?

– Вот и прекрасно. Так, может, вам вообще злодеяния забросить и заняться чем-нибудь другим? Чем-нибудь, к чему у вас сердце лежит и душа тянется, в нужность чего вы готовы поверить.