Бой на Калиновом мосту - "Народные Сказки" Страница 3

Царь Гестон опять начал клич кликать, чтоб съезжалися все цари-царевичи, короли-королевичи, князья и бояра, и когда пришел реченный день, то братья Иванушки-дурачка опять начали собираться идти смотреть того позорища. Дурак стал братьев просить, чтоб его взяли с собою, но они его не взяли и сказали ему на то, как и прежде. Когда же дураковы братья ушли, то Иванушка-дурачок взял корзинку и пошел в чистое поле, в зеленые луга, и положил корзинку под кустик, крикнул громким голосом: «Гей ты, Сивка-бурка, вешняя ковурка, стань передо мной, как лист перед травой».

Конь бежит, земля дрожит, из ушей дым столбом, из ноздрей пламя пышет, и, прибежав к нему, сказал: «Какая служба, какая нужда? Сказывай мне скорее и садись на меня, на доброго коня». — «Ах! ты гой еси, мой добрый конь! — сказал ему Иванушка-дурачок. — Царь Гестон клич кликал, чтоб его дочь, прекрасную Бастру, поцеловать и перстнями обменяться чрез двенадцать венцов, то сослужи ты мне эту службу». Вымолвив сию речь, Иванушка-дурачок влез коню в ушко, напился, наелся и нарядился, а в другое ушко вылез, стал такой молодец, что ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать, ни в сказке сказать, и сел на своего доброго коня, и бьет его по крутым бедрам. Конь осержается, от земли отделяется, выше лесу стоячего, ниже облака ходячего, долы и горы хвостом устилает, малые речки меж ног пропускает, большие реки переплывает, и так он разъярился, что прекрасную царевну Бастру только за один венец не достал. Царь Гестон тогда, закричал:

«Держи, держи!» Однако не могли Иванушку-дурачка удержать, он ускакал в чистое поле, в зеленые луга, и, как приехал на то место, где на коня сел, слез с своего доброго коня, потом влез ему в ушко, разрядился и в другое ушко вылез, стал по-прежнему и отпустил своего доброго коня гулять, а сам взял корзинку и, набрав грибов, пошел домой. Братья его, пришедши скоро после него, начали меж собою разговаривать: «Куда, братец, какой сегодни один молодец был, что лучше ещё вчерашнего, и за один венец только царевну не поцеловал». Дурак, перебив их разговор, сказал: «Ведь и я там был». — «Где тебе, дураку, там быть, — закричали на него братья, — лежи на печи да молчи».

Царь Гестон в третий раз начал клич кликать, чтоб съезжалися все цари-царевичи, короли-королевичи, князья и бояра, и когда пришел реченный день, то братья Иванушки-дурачка опять начали сбираться идти смотреть того позорища. Дурак стал братьев просить, чтоб его взяли с собою, но они, его не взяв, сказали: ему, чтоб он сидел дома. Когда же они ушли, то Иванушка-дурачок взял корзинку и пошел в чистое поле, в зеленые луга, и, положив, корзинку под кустик, крикнул своим громким голосом: «Гей ты, мой Сивка-бурка, вешняя ковурка, стань передо мной, как лист перед травой».

Конь бежит, земля дрожит, из ушей дым столбом, а из ноздрей пламя пышет; седельце на нем черкасское, а уздечка шелку шемаханского, и, прибежав к Иванушке-дурачку, сказал: «Какая служба, какая нужда?

Сказывай и скорей и садись на меня, на доброго коня». — «Ах! ты гой еси, мой добрый конь! — сказал ему Иванушка-дурачок. — Царь Гестон клич кликал, чтобы дочь его, прекрасную Бастру, чрез двенадцать венцов поцеловать и перстнями поменяться, то сослужи ты мне эту службу». Вымолвив сию речь, влез коню в левое ушко, напился, наелся и нарядился, а в правое ушко вылез и стал такой молодец, что ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать, ни в сказке сказать, и сел на своего доброго коня, и бьет его по крутым бедрам. Конь его осержается, от земли отделяется, выше лесу стоячего, ниже облака ходячего, долы и горы хвостом устилает, малые речки меж ног пропускает, большие реки переплывает; и так он разъярился, что перескакнул чрез все двенадцать венцов и прекрасную Бастру в сахарные уста поцеловал и перстнями поменялся. Царевна же Бастра влепила ему в лоб алмазную звезду и сама уже закричала: «Держи, лови, лови!» Однако не могли Иванушку-дурачка никак поймать, он ускакал в чистое поле, в зеленые луга, и как приехал на то место, где на коня сел, то слез с своего доброго коня, потом влез ему в правое ушко, разрядился, а в левое ушко вылез, стал по-прежнему и отпустил своего доброго коня гулять, а сам взял корзинку и набрал грибов, а потом, перевязав голову тряпкою, чтоб не видно было во лбу алмазной звезды, пошел домой. Братья его пришли скоро после него, начали меж собою разговаривать: «Куда, братец, какой сегодни молодец был, что лучше ещё и вчерашнего, и за все двенадцать венцов перескочил, и царевну поцеловал, и перстнями с нею поменялся, да и конь под тем молодцем какой славный, что так высоко скачет». Иванушка-дурачок им сказал на то: «Да ведь и я там был». — «Где тебе, дураку, там быть, — закричали на него братья, — лежи на печи да молчи; видно, ты с кем-нибудь дрался, что голову тряпкою обвязал». Дурак им на то сказал, что будто бы он угорел.

В то самое время, как Иванушка-дурачок поцеловал царевну Бастру и поменялся перстнем, и царь велел его держать, однако не удержали. Тогда царь Гестон отдал приказ, чтоб ко всем градским воротам приставить крепкие караулы и никого из города не выпускать, кто б таков ни был, а другой приказ отдал, чтоб на другой день со всего города все князья и бояра и жители градские мужеска полу от старого до малого сбиралися во дворец к царю Гестону.

Наутрие начали по сему приказу сбираться во дворец все приезжие цари-царевичи, короли-королевичи, князья и бояра и все жители градские. Братья Иванушки-дурачка также начали сбираться идти во дворец, а Иванушку-дурачка особой же берут. Когда же они ушли, то Иванушка-дурачок вылез излечи, Оказал: «Стань, печка, на куриные ножки и ступай за мной». Печь тотчас стала на куриные ножки и пошла за ним. Он пошел ко дворцу царя Гестона, и печка за ним туда же, и, пришедши, Иванушка-дурачок ко дворцу, против окна остановился и, затопя печку, начал печь блины. Когда же все жители градские мужеска полу собрались во дворец, тогда прекрасная Бастра каждого человека призывала к себе поодиночке и давала всем награждение денежное. Как скоро она всех пересмотрела, тогда столь печальна стала, что не нашла возлюбленного, своего обруче. Она пошла в свою спальню, села под окном, пригорюнившись, и нечаянно взглянула на улицу и увидела Иванушку-дурачка, что блины печет, тотчас приказала его привесть пред себя. Когда же его привели пред нее, то спросила она Иванушку-дурачка, для чего у него голова обвязана тряпкою. Он ей сказал, что голова болит. Однако царевна скинула у него с головы тряпку и увидела ту алмазную звезду, которую она ему в лоб влепила, тотчас взяла его за руку, повела к своему отцу, царю Гестону, и ему сказала: «Милостивейший государь-батюшка, ваше величество! Вот мой обрученный жених, я его нашла». Царь Гестон весьма обрадовался и начал Иванушку-дурачка спрашивать, какого он роду, и какого отца сын, и как его ио имени зовут. Иванушка-дурачок сказал ему о себе точь-в-точь. Царь Гестон приказал тотчас Иванушку-дурачка одеть в драгоценное платье и отвесть во дворце особливые покои, где б ему до брака жить можно было.

Потом послал по дурачковых братьев, и когда они к нему пришли, то приказал и им жить во дворце, и после пожаловал их царь всех знатными чинами. Братья Иванушки-дурачка весьма тому дивилися, что брата их дурака хочет царь женить на своей дочери; прекрасной Бастре. Царь Гестон приказал делать заготовление к свадьбе, и когда все было приготовлено, тогда повезли Иванушку-дурачка в церковь вместе с прекрасною царевною Бастрою, и обвенчали, и, приехав от венца, посадили их за столы дубовые, за скатерти браные.

И тогда на том пиру все пили, ели и прохлаждалися и разными разговорами забавлялися, а потом повели Иванушку-дурачка с прекрасною царевною Бастрою в брачную горницу и положили их на ложе брачное с великою честию, и для такой великой радости были великие забавы во всех городах царя Гестона сряду месяц целый. Братья же Иванушки-дурачка как скоро получили чины, то сделались такими грубыми, что все придворные господа начали на них иметь великую злобу и старались, как бы их отдалить от двора царя Гестона. Один из придворных господ выдумал для того вот что: он пришел к царю Гестону и ему сказал: «Милостивейший государь! Любезные ваши зятья похваляются, будто бы могут они достать вашему величеству яблонь золотую, на ней растут яблоки золотые и серебряные, да и листья на ней золотые ж и серебряные, а растет она за тридевять земель в тридесятом царстве, в заповедных лугах». Царь Гестон обрадовался, услышав о сем от своего придворного, и захотелось ему весьма той яблони, для чего призвал к себе двух больших братьев зятя Иванушки-дурачка и сказал им: «Зятевья мои любезные! Я слышал, что вы похваляетесь достать мне золотую яблонь с золотыми и серебряными листочками и яблочками, то берите себе казны, сколько вам надобно, и поезжайте туда, куда вам надобно». Братья Иванушки-дурачка сказали царю Гестону, что они совсем тем не похвалялись. Однако царь им сказал, что ежели они той яблони ему не привезут, то велит их обоих казнить злою смертию. Они, устрашась казни, взяли по доброму коню и золотой казны на дорогу, поехали, не зная сами куда.