Дмитрий Емец - Таня Гроттер и перстень с жемчужиной Страница 31

Делать нечего. Пришлось Ягуну признать, что короткая галерея недосягаема, и отправиться кружным путем через Лестницу Атлантов и Зал Двух Стихий. Пробираться в темноте по Тибидохсу было удовольствие гораздо ниже среднего, тем более что Ягун сгоряча не захватил с собой даже факела.

На верхней площадке Лестницы Атлантов Ягун остановился. Выросший в Тибидохсе, он любил это место, хотя оно и считалось опасным, так как здесь нередко прорывалась нежить. Пахло гипсом и каменной пылью. Атланты вздыхали во мраке и шевелились, сотрясая своды магической школы. Их мраморные ноги белели в темноте.

Ягун стал спускаться. Ступеней через пять перед ним, едва не задев его колено, проскочил хмырь, похожий на Агуха. Противно скалясь, хмырь щелкнул на играющего комментатора кривыми зубами. Свод черепа у него задирался, откидываясь назад, как крышка мусорного бачка.

– Сдох-хнеш-шь! Скоро ф-фсе сдох-хнете! Я з-знаю! – шипел он.

– Что ты знаешь? – спросил Ягун.

– Не скаж-ж-жу!!! Только когда ты умреш-ш-шь!

– Ну жди, если не лень… Мотис-ботис-обормотис, – произнес Ягун, вскидывая кольцо.

Он не промахнулся. Искра попала хмырю точно в нос. Агух либо его родственник кувыркнулся вниз, ругаясь и считая ступеньки.

Ягун продолжал спускаться. Через несколько минут он внезапно услышал снизу шорох, увидел огонек свечи и сообразил, что кто-то поднимается ему навстречу. В планы внука Ягге не входило никого встречать, особенно здесь. Он кинулся вверх по лестнице, но неожиданный звук подсказал ему, что сверху тоже кто-то спускается, а он, Ягун, находится где-то между ними. Веселенькое положение!

Не задумываясь, играющий комментатор сделал то, что сделал бы любой здравомыслящий магспирант Тибидохса: нырнул вправо и, присев, спрятался за ногу атланта. Если атлант что-то и заметил, то пройдет минут десять, прежде чем до него дойдет, что кто-то нагло спрятался за его ногой, и еще минут двадцать, прежде чем он сподобится – если ему придет на ум так печально пошутить! – наступить на Ягуна. Однако через полчаса Ягуна в тесной нише уже не будет.

Несколько секунд прошли в томительной тишине, а затем Ягун увидел доцента Горгонову. Медузия с озабоченным видом поднималась по лестнице со свечой в руке, прикрывая огонек ладонью. Почти сразу навстречу ей из темноты вынырнула грузная фигура в плаще.

Услышав шаги, доцент Горгонова остановилась и спокойно подняла голову. Ее волосы отливали медью. Их пряди негромко шипели, точно прикидывали, не превратиться ли им в змей. В темных глазах Медузии отблескивало пламя, отчего казалось, что свечи как минимум три. Одна самая маленькая в руках и две грозных и жарких – в глазах. Выглянув из-за ноги атланта, Ягун потерял равновесие и, пытаясь обрести его, оперся лбом о мраморную икру гиганта. Атлант пошевелил пальцами. Минуты через три, понял Ягун, до атланта дойдет, что ему щекотно. А там он или заржет басом, или лягнет его ногой. Если и не сейчас, то рано или поздно.

– Это вы, Медузия? – услышал Ягун неприятный голос.

– Вы угадали, Зербаган. Чтобы узнать человека со свечой с двух шагов, не нужно быть прозорливцем, – с насмешкой отвечала Медузия.

Ревизор откинул капюшон. Мелькнула желтоватая рука со сросшимися пальцами, соединенными перепонкой. Резкий ответ Медузии, казалось, смутил Зербагана. Его неподвижные, круглые как у рыбы глаза, мертвенно уставились на Горгонову.

Зербаган был не один. На лестнице что-то зашуршало, и Ягун увидел карлика, который с величайшей осторожностью сползал животом с высоких ступеней. Перед тем как доверить очередной ступени свое слабое тельце, он долго ощупывал ее носком. В момент, когда он тянул носок, он произносил «у-у-у!», а когда ставил его, произносил «пых». В результате перемещения карлика сопровождались непрерывным бормотанием «у-пых! у-пыых! у-пыыыыыых!».

Ревизор, как и прежде, не обращал на своего секретаря Бобеса ни малейшего внимания.

– Как ваши дела? – прохрипел Зербаган, обращаясь к Медузии.

– Благодарю, отвратительно.

– Зачем же благодарить? Я только хотел проявить вежливость!

– Благодарю. Я так и поняла… Я вас слушаю, Зербаган! Давайте перейдем сразу к делу. Признаюсь, я пришла исключительно из любопытства, такой глупой и нелепой показалась мне ваша обратившаяся в пепел записка. Что вам нужно?

Ревизор медленно покачал головой.

– Вас, кажется, ужасно раздражает мое пребывание в Тибидохсе, – произнес он.

– Отнюдь нет. Но оно позволяет мне ощутить, как славно здесь было бы без вас. Иногда, знаете ли, полезно съесть подгнившую селедочную голову, чтобы оценить прелесть обычного повседневного обеда, – отвечала Медузия.

Длинный, как у жабы, рот Зербагана скривился, напомнив плавающего в луже дохлого червя.

– Вы недальновидны, Медузия! К счастью, я не обидчив. Эмоции, что в них проку? Они не дают магической силы. На любовь, ненависть и прочую ерунду маг тратит энергию, которую мог бы израсходовать на власть.

– К делу, Зербаган! Доморощенную философию я предпочитаю воспринимать в опубликованном виде.

– К делу так к делу. Вчера вечером гарпия доставила мне секретное письмо от Бессмертника Кощеева, в котором он просил меня поговорить с вами… или с тем, с кем я сочту нужным!.. – добавил Зербаган, явно пытаясь намекнуть Медузии, что если не согласится она, согласится кто-то другой.

– С каких это пор письма доставляются с гарпиями? – брезгливо спросила Медузия.

Глаза Зербагана сверкнули плоско и значительно.

– Гарпии намного ответственнее купидонов.

– Не исключаю. Только от письма потом воняет, а с гарпиями надо расплачиваться тухлым мясом, – сказала Медузия.

Зербаган отмахнулся.

– Запах – это мелочи… Бессмертник пишет, что предварительные мнения совета разделились. Несмотря на приписки и злоупотребления академика Сарданапала, не исключено, что Тибидохс все же оставят на Буяне, хотя это надо будет еще заслужить! – заявил он значительно.

Медузия молчала. Так и не дождавшись от нее никакой реакции или хотя бы вопроса, Зербаган разочарованно продолжал:

– Однако Тибидохс будет оставлен на Буяне при единственном условии: если у школы появится новый глава. Академик Сарданапал не устраивает нас в этой роли. Этот глупый непредсказуемый маразматик ради крупицы власти истолчет в порошок и съест с супом кости родной матери!

– Чьи кости? Вы сегодня самокритичны, Зербаган! – отрезала Медузия.

– Я лишь передаю суть письма. Так вот, уважаемая: радуйтесь! Бессмертник готов поддержать вашу кандидатуру на роль нового главы Тибидохса. Вы получите остров и школу, если поможете нам обуздать Сарданапала! – сипло сказал Зербаган.

Свеча в руке Медузии дрогнула. Тени от пышных волос доцента Горгоновой грозно зашевелились на колоннах. Зербаган быстро наклонился вперед.

– Вы потрясены? – быстро спросил он.

– Благодарю. Я на седьмом небе от счастья. Принесите, будьте любезны, лестницу, чтобы я могла спуститься… – сухо сказала Медузия.

– Думайте, что лучше: школа на Буяне без Сарданапала (но с вами, Меди!) или школа с Сарданапалом, но в глухой тундре, где, кроме комаров и нежити, нет ничего. Мы можем на вас рассчитывать? Или-или. Третьего не дано, Медузия! Решайтесь. Повторяю, данное предложение серьезно и исходит не от меня лично…

Медузия молчала. Казалось, над лестницей повисла тень огромных весов. А затем – телепат Ягун был почти уверен, что увидел это – одна чаша качнулась и медленно опустилась.

– Я согласна, – произнесла Медузия тихо и грустно.

Как не похож был ее голос на тот словесный бич, которым она только что хлестала ревизора! Выражение немигающих совиных глаз не изменилось. Лишь голос Зербагана стал властным. Казалось, вся сила от Медузии перешла к нему.

– Я знал, что вы согласитесь. Логика должна быть выше чувств. Возьмите это!

Откинув край плаща, Зербаган сунул руку в небольшой кожаный мешок, висевший на поясе. Ягун увидел, как он вложил что-то в ладонь Медузии.

– Что это? Яд? – морщась, спросила доцент Горгонова.

– Ну что вы? Всего лишь кубик льда. Лед сговорчивости, вполне безвредный. Подбросьте его Сарданапалу в чай, в кофе, куда угодно. Он не имеет вкуса и запаха. Выпив его, Сарданапал примет любое наше предложение.

– Чтобы подбросить жалкий кусок льда, вам нужен посредник? Я думала, вы опаснее, Зербаган, – сказала Медузия, задумчиво вращая кубик в пальцах.

– Разумеется, я мог бы сам. Однако у Сарданапала, как у всех бессмертных, сильна охранная магия. Вы – другое дело. Он знает вас так давно, что примет от вас любой напиток, заставив замолчать интуицию… К тому же действие такого кубика временное. Через пять-шесть часов академик очнется и придет в ярость. Он совсем не такой смирный, каким порой кажется. В войнах с нежитью он показал, на что способен.

– Именно. Сарданапал разорвет нового директора Тибидохса на сотню маленьких бонапартиков. Не правда ли, Зербаган? – лукаво поинтересовалась Медузия.