Кай Умански - И снова Пачкуля! Страница 33

Пачкуля увернулась и радостно продолжила листать записи.

— Ага! Вот кое-что интересненькое. «Работал в сваей комнате над новой сикретной формулой». Так я и знала! И где все хозяйство? Может, в той большой коробке, которая торчит из-под кровати?

— Отдай! — взвыл Рональд. — Ты не имеешь права читать чужие дневники.

— Ладно-ладно, остынь. Просто подумала, может, тебе нужны советы насчет писанины.

Пачкуля бросила дневник через плечо. Рональд поймал его и спрятал под мантию.

— Ха! — фыркнул он. — С каких это пор, Пачкуля, ты разбираешься в писательстве?

— С тех самых, как стала драматургом, — самодовольно сообщила Пачкуля.

— Драматургом? Ты? Не смеши.

— Я, а то кто же. Подтверди, Шельмок?

— Да, так и есть. Кстати, Рональд, поэтому мы и здесь. Хотим предоставить тебе уникальную возможность. Это огромная честь, и вам, молодой человек, очень повезло.

— Неужели? — страдальчески спросил Рональд, предчувствуя недоброе. — И что за честь, тетушка?

— Ты, — объявила Шельма, — будешь Прекрасным принцем в чудесной пьесе, которую сейчас пишет Пачкуля. Прелестно, не правда ли?

Рональд внезапно ослабел. Ноги у него подкосились, и он со стоном рухнул на кровать.

— За что? — прохрипел он. — Почему я?

— Потому что больше некому, — без обиняков сказала Пачкуля. — Я не хотела тебя звать, но Хьюго сказал, что нужен Принц. Который будет целовать всех принцесс.

— Всех принцесс? — слабо повторил Рональд. — И сколько же их?

— Три, — довольно сказала Пачкуля. — Белоснежка, Рапунцель и Спящая красавица. В исполнении Мымры, Чесотки и Тетери.

Это уже было чересчур. Рональд собрался с духом.

— Нет! — закричал он. — Я не согласен! Не буду!

— Прошу прощения? — промурлыкала Шельма. Ее голос был как бритва, разрезающая шелк. — Ты, кажется, сказал «нет»?

— Сказал. Извините, тетушка, но я серьезный волшебник. Я работаю над новым проектом. У меня нет времени.

— Ай-яй-яй. Какая досада, правда, Пачкуля?

— И не говори, — с грустью согласилась Пачкуля. — Значит, ничего не остается. Придется донести на него. Сейчас спустимся вниз и объявим, что он нарушает правила и работает в своей комнате над какой-то дурацкой секретной формулой. Давай, Шельма. Надо прихватить улики.

Они решительно направились к кровати.

— Постойте! — вскричал Рональд.

Ведьмы остановились.

— Да? — спросила Шельма. — Ты что-то хотел, Рональд?

— Когда первая репетиция? — спросил он убитым голосом.

Глава шестая

Читка

Первая репетиция была назначена в банкетном зале. На сцене широким кругом расставили стулья. Присутствовали все, за исключением вожделенного драматурга и ее ассистента. Рональд тоже явился — он с надменным видом стоял в стороне. Причин на то было две:

1. Он давал понять, что не хочет здесь находиться.

2. Ему не досталось стула. Снова.

В зале царила атмосфера взволнованного ожидания. Все знали, что Пачкуля закончила пьесу. Они с Хьюго несколько дней безвылазно просидели в хибаре номер 1 в районе Мусорной свалки, пуская на порог только посыльных, которые доставляли чернила, бумагу и пиццу со скунсовым соусом. Будущие актрисы стучались в дверь в надежде узнать, как там их роли, — но тщетно. Туту отправила на разведку своих летучих мышей — те заглянули в окно и доложили, что работа не останавливается ни днем, ни ночью, а стопка исписанных листов неуклонно растет.

Сегодня утром дверь хибары распахнулась, и соавторы, пошатываясь, вышли на свежий воздух, где принялись брызгаться шипучим демонадом и радостно хлопать друг дружку по спине. На любые вопросы, впрочем, они отвечать отказались.

— Потерпите. Вечером все узнаете, — загадочно сказала Пачкуля.

И вот вечер наступил. Воздух был как натянутая струна. Щеки горели, ладони потели, то и дело раздавался чей-нибудь пронзительный нервный смех. Все твердили друг другу, мол, конечно, ничего страшного, если у меня роль будет маленькая, какая ерунда. Разволновавшегося стервятника Барри тихо тошнило в углу. Туту была на грани припадка и постоянно убегала повисеть на занавесках. Только Чепухинда сохраняла невозмутимость. Она все-таки предводительница, хорошая роль ей обеспечена — или, как она сказала Проныре, кое-кому придется объясняться.

Когда напряжение достигло пика, прибыла долгожданная писательская бригада. Пачкуля сжимала под мышкой пухлую кипу бумаг. Вид у нашей ведьмы был торжествующий. Хьюго сидел на ее шляпе, бледный, но исполненный гордости.

— Ааааах! — выдохнула заждавшаяся компания. — Вот и они.

— Ага! — воскликнула Пачкуля, чуть не лопаясь от важности. — Вот и мы — пьеса готова, как я и обещала. И больше того, она целиком в стихах.

— Как называется? — крикнула Крысоловка.

— Называется «Ужас в лесу».

Все забормотали. «Ужас в лесу». Не сказать чтобы в традициях пантомимы, но что-то в этом определенно есть!

— Предлагаю сначала устроить читку. Сейчас я всем раздам текст. Сюжет буду рассказывать по ходу дела, когда дойдет до вашей реплики — читайте вслух. Я жду от вас громкости, четкости и максимальной самоотдачи.

Пачкуля спешно принялась раздавать листы, исписанные тонким «паучьим» почерком, в жадные руки актрис, которые тут же склонили головы и уставились в текст. Затем она села и воздела руку в театральном жесте.

— Итак, — сказала она. — Представьте. Оркестр отыграл увертюру. На сцене темно. Открывается занавес. Медленно загорается свет. Кабинет Шерлока Холмса. Входит Шерлок с лупой. Давай, Грымза. Тебе слово.

— А как насчет Очкарика? — сказала Грымза. — Он тоже хочет участвовать. Правда, Очкаричек?

Примостившийся на спинке ее стула маленький филин подтвердил, что с большим удовольствием поучаствовал бы в спектакле.

— Исключено, — сказала Пачкуля. — Для него нет роли.

— Он может играть Ватсона, — настаивала Грымза. — Ватсон — мой верный филин, который помогает мне раскрывать преступления.

— Ватсон не был филином, — заспорила Пачкуля.

— А Шерлок Холмс не был старой ведьмой с дрянным перманентом, но Грымзу это не остановило, — вмешалась Шельма. — Не вредничай, Пачкуля. Разреши Очкарику играть Ватсона.

— Да! — дружно поддержали ее несколько голосов. — Пусть Очкарик будет Ватсоном!

Пачкуля вздохнула. Они еще даже не начали, а народ уже бунтует.

— Ладно, — сказала она. — Так и быть. Входит Шерлок Холмс с лупой и нелепым филином по имени Ватсон. Давай, Грымза. Читай вступительное слово.

— Кхм, — откашлялась Грымза. — Так. Э-э…

Таков истории финал.Надеемся, что зал не спал.

— Сдается мне, ты перепутала страницы, — сухо заметила Пачкуля. — Это конец.

— А, да. Пардон. М-м…

Я Шерлок Холмс. Привет, друзья!Загадки — вот моя стезя.Детишки в лес пойти одни —

Она запнулась, потому что Бугага и Гагабу с восторженным визгом вцепились друг в дружку.

— Это про нас! — заверещала Бугага. — Детишки — это мы, Га!

— Знаю, Бу, знаю! С ума сойти!

— Тихо! — строго прикрикнула Пачкуля. — Попрошу не мешать. Давай дальше, Грымза. И постарайся читать с выражением, а не как кирпич.

Грымза поправила очки и продолжила:

Детишки в лес пойти одни,Бесследно кануть там они.Я деток должен отыскатьИ тайну злую разгадать…

— Вообще-то, Пачкуля, правильнее будет «пошли одни» и «канули они». Надеюсь, ты не станешь возражать.

Пачкуля чуть нахмурилась.

— Ладно, валяй, исправь, если тебе так хочется. Но не думайте, будто можете черкать текст направо и налево только потому, что вам что-то не нравится. Мы, люди искусства, очень расстраиваемся, когда все кому не лень начинают марать плоды наших трудов. Я посвятила этой пантомиме кучу времени. Долгие, одинокие часы, только я, мое перо и мое наиярчайшее воображение…

— Кхм! — предостерегающе кашлянули с ее шляпы.

— Ну да, и Хьюго немного помог.

— КХМ!!

— То есть очень, — торопливо поправилась Пачкуля. — Хьюго очень помог. В общем, тут Грымза запевает веселую песню, но мы ее пока пропустим. Переходим к следующей сцене. На миленькой полянке Белоснежка, Рапунцель и Спящая красавица грациозно танцуют у ручья, взявшись за руки.

— Чего? — испуганно выпалили Мымра, Чесотка и Тетеря.

— Вы меня слышали. Вам троим надо будет грациозно танцевать.

— Как — сейчас? — спросила Мымра. — Перед всеми?

— Нет, не сейчас. Над танцем поработаем в другой раз. Просто читайте свой текст.

Мымра высморкалась грязными пальцами и нараспев продекламировала:

Да, Белоснежка — это я!Со мною милые друзья.Мы любим петь и танцевать,В болоте в салочки играть.

— Что? — сказала Пачкуля.