Александр Бурцев - Народный быт Великого Севера. Том I Страница 34

Сын, оставшись под землей, пошел куда глаза глядят. Шел он, шел, увидал оленей. Подошел к ним, стал звать людей, но никого не было; стал смотреть — увидел кережу. Он схватил оленя, запряг его в кережу и поехал, не правя. Олень ехал, ехал, и навстречу сыну Сталло-Стала попался человек; человек этот и спросил: «куда ты поехал?» — «Сам не знаю, куда», говорит, и рассказал ему, как нашел оленей и поехал. Человек удивился этому и стал звать его к себе в работники. Он согласился: «для меня все равно жить: где-нибудь, да надобно». Поехали они вдвоем в керже; ехали долго, наконец увидали, что едет лопарь. Остановились и стали разговаривать. Лопарь оказался младшим братом спасенной сестры; он узнал парня, а тот не узнал его. Лопарь и стал просить того человека, чтобы он уступил ему парня в работники. Тот и говорит: «я взял его не оттого, что мне нужен, а потому, что ему все равно, где жить, лишь бы у места». Вот парень и поехал с ним. Приехали домой, и парень узнал свою мать. С ним с виду обходились хорошо, но в действительности братьям хотелось его убить. Так им убить его хотелось, что решили убить его, когда будут рубить лес: «тогда сделаем так, чтобы дерево на него упало и убило его». Они так и сделали; дерево упало и убило парня: они тут его и похоронили. После этого один из братьев ушел домой, а другой в кегоры. Там ему встретились три человека в белых одеждах и спросили его: «у вас, мы слышали, есть парень, где он?» «Он сегодня убился: на него упало дерево». «Жаль его, — говорят, — а мы хотели взять его к себе в работники. Теперь же его нет — нечего и делать. Нам теперь идти больше не хочется, а не дашь ли ты нам трех быков-оленей, мы и поедем сами. Оленей потом спустим: они прибегут». Он на радостях, что избавился от парня, дал им оленей, они и сказали: «ты не будешь раскаиваться, что дал нам оленей: у вас будет вдвое больше оленей, и все будут здоровы». Они уехали; олени вскоре прибежали назад. Братья после этого зажили хорошо и богато, и были счастливы.

(Архангельской губ. Кольского уезда из быта русских лопарей. Н. Харузина).

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ

Из-за лесу, лесу было темново, из-за темново дремуцево, не туця ли там затупилась, не туман ли затуманивсё. Поднимаетцё там злодей Калин цярь на Киев град, за ним было сорок цярей цяревицей, сорок королей королевицей, и за каждым цярем цяревицём, и за каждым королем королевицём было силы за ними по сорока тысяцей; за самим злодием Калином цярем было силы три тьмы и три тысеци. Подошли оне под Киев град и обстали кругом Киева, и злодий Калин цярь в первой день ходив до вецера, перву ноць до бела света и выкликав сибе такова целовека, штобы знав говорить по-русски и тавмацить по-татарски. И другой день ходив до вецера, и другую ноць ходив до бела света и выкликав таково целовека, штобы знав говорить по-русски и товмацить по-татарски. И третий день ходив до вецера, третью ноць ходив до бела света и выкликав таково целовека, штобы знав говорить по-русски и товмацить по-татарски. И нашовсё такой цоловек, што знает говорить по-русски и товмацить по-татарски, и он ему наказ наказывал: «пойди жо ты во Киев град, иди прямо ко князю Владимиру во светлую свитлицу и во столовую горницу, и где-ко оноцивает князь Владимир, и не снимай с себя шапки соболиныя, и не крести своево бела лица, и говори ты с ним таковы слова не с упадкою: «ах ты, князь Владимир! мы к тибе пришли не в гость гостить, ты отдай нам Киев град без бою, без драки и без большово кровопролития»…

Повисив князь Владимир свою буйну голову ниже могуцих плець. У ево была жона Апраксия, у ево она спрашивала: «што жо ты, мой возлюбленной муж, повисив свою буйну голову ниже своих могуцих плець? [22]. — «Да, — говорит, — жона моя Апраксия! как мне своя голова не повисить: просит злодий Калин цярь Киев град отдать без бою, без драки, без большово кровопролития?» Говорила тут ему жона ево Апраксия: «есть у нас в глубоком погребу сильной могуций богатырь Илья Муромец; возьми ты тарелки золоцёныя, на эти тарелки насыпли злата и серебра и драгоценново каменья; набери с собой куниц и лисиц, и драгоценных соболей, и принеси ты ему свою покорность, и говори таковы слова: Ты прими от меня сильной могуцёй богатырь, Илья Муромец, богатой подарок и выйди ты на бел свет из глубоково погреба и постой ты за церкви соборныи, за души младенцеския, за веру християнскую!» Тут выходил Илья Муромец из глубоково погреба, и крицяв он своим богатырским голосом, свистав молодецким посвистом своево доброво коня; и бежит ево добрый конь наступцивой, не потеряв он войлоцка косящатово, не потеряв он сиделышка черкасково, не потеряв он и копья довгомерново, не потеряв он и палоцки воинския, богатырския… Садився Илья Муромец на своево доброво коня, поезжав во зеленыя луга и где-ка жив там злодий Калин цярь. Ехав-поехав, и сам сибе подраздумавсе: «што жо я поехав на рать силу великую, силу не побитую, а не у ково не просив благословенья?»

В цистом поле живет у ево дядюшка Самсон Колывановиць, приезжает он к этому дядюшке и дядюшка, обрадев своему племяннику, и спрашивал ево: «куда жо ты, племянницёк, поехав?» — «Есть, — говорит, — дядюшка, нашов на Киев град Калин цярь за ним сорок цярей, цяревицей, сорок королей, королевицей, за каждым цярём цяревицем, королем королевицём силы по сороку тысяцей, за самим злодеем Калином цярем силы три тьмы и три тысеци, и лажу я постоять за церкви соборние, за души младенския и за веру християнскую». Говорит ему тут Самсон Колывановиць: «ну, племянницек, ты съизди позавтракай, а меня оставлей пообедать»; и дает ему другой лук и стрелку каленую, и говорит, наказ наказывает: «если обовладеет тебя сила поганая, и возьмут тебя во полон, ты натегивай тугой лук и накладывай стрелу каленую, и стреле приговаривай: «полети жо ты, каленая стрела, на пади жо ты не на воды, не на землю, пади ты Самсону Колывановичу на бел шатер полотняной и сшиби маковку золоценую!»

Приезжает Илья Муромец во чистое полюшко в силу великую, силу непобитую; куды пройдет — тут улица, куды на добром коне поворотитцё — тут площадь, и видит тут злодий калин цярь, што с этим богатырем ничево не поделать. Приказывает (Калин цярь) своей силе копать перекопи глубокия, ставить копья вострыя; и вскочив ево доброй конь, Ильи Муромца, через одну перекопь, исколовся весь, и взели тут Илью Муромца во полон… Натягивал Илья Муромец тугой лук, накладывал стрелу каленую, и стреле приговаривал: «полети стрела каленая, на пади ты не на воду, не на землю, а пади моему дядюшке Самсону Колывановичу на бел шатер полотняной и сшиби ты с бел шатра маковку золоценую!»

И догадавсе тут ево дядюшка Самсон Колывановиць, што племянницек во полон взят, Илья Муромец. Вот он (Самсон Колыванович) оседлав, обуздав своево доброво коня и поехав в цистое поле ко злодею Калину цярю, и стал он поезживать, своево племянницка выруцивать. Куды пройдет — улиця, куды поворотитсе — площадь; столько стало валитсе нецисти поганые. Вот он приломав свое копье довгомерное, изломав свою палоцку воинскую, богатырскую, — воевать больше стало нецем; и схвати он тут татарина: «ах, говорит, какое мне попало побоищо [23], гнетсе — не ломитсе, по суставам не сорветсе»… И прибил он тут у злодия Калина цяря всю силу, и злодия Калина цяря взяв в полон, и с живово кожу свели и выручив своево племянничка Илью Муромця.

Записано А. Шустриковым.

Русская народная сказка

«ДУРЕНЬ» [24]

А жил-был Дурень,А жил-был Бабин;Вздумал он ДуреньНа Русь гуляти,Людей видати,Себя казати.Отшедши ДуреньВерсту другу,Нашел он ДуреньДве избы пусты,В третей людей нет;Заглянет в подполье,В подполье чертиВостроголовы,Глаза, что часы,Усы, что вилы,Руки что грабли, —В карты играют,Костью бросают,Деньги считают,Груды переводят;Он им молвил:«Бог вам в помочь,добрым людям».А черти не любят,Схватили Дурня,Зачали бити,Зачали давити,Едва его ДурняЖива отпустили.Пришедши ДуреньДомой-то плачет,Голосом воет;А мать бранити,Жена пеняти.Сестра-то также:«Ты глупой Дурень,Неразумной Бабин!То же бы ты словоНе так бы молвил:А ты бы молвил:Будь враг проклятИменем Господним,Во веки веков, аминь,Черти б убежали,Тебе бы ДурнюДеньги досталисьВместо кладу».

Пошел он ДуреньНа Русь гуляти,Людей видати,Себя казати.Увидел ДуреньЧетырех братов —Ячмень молотят,Он им молвил:«Будь враг проклятИменем Господним».Бросились к ДурнюЧетыре брата,Стали его бити,Стали колотити —Едва ево ДурняЖива отпустили.Пришедши ДуреньДомой-то плачет,Голосом воет;А мать бранити,Жена пеняти,Сестра-то также:«А глупой Дурень,Неразумной Бабин!То же бы ты словоНе так же бы молвил —Ты бы молвилЧетырем братам,Крестьянским детям:«Дай вам Боже!По сту на день,По тысяче на неделю»Добро ты бабаБаба Бабариха,Мать Лукерья,Сестра Чернава!Потом я ДуреньТаков не буду!

Пошел же Дурень,Пошел же Бабин,На Русь гуляти,Себя казати.Увидел ДуреньСемь братов,Мать хоронят,Отца поминают,Все тут плачут,Голосом воют;Он им молвил:«Бог вам в помощьСемь вас братов!Мать хоронити,Отца поминати, —Дай Господь Бог вамПо сту на день,По тысяче на неделю».Схватили его ДурняСемь-то братов,Зачали его бити,По земле таскати,В ….. валяти, —Едва его ДурняЖива отпустили.Идет-то ДуреньДомой-то, плачет,Голосом воет,Мать бранити,Жена пеняти,Сестра-то также:«А глупой Дурень,Неразумной Бабин!То же бы ты слово,Не так же бы молвил,Ты бы молвил: прости!Боже благослови!Дай Боже имЦарство небесное,В земле упокой,Пресветлой рай всем!Тебя бы ДурняБлинами накормили,Кутьей напитали».Добро ты баба,Баба Бабариха,Мать Лукерья,Сестра Чернава!Потом я ДуреньТаков не буду.

Пошел он ДуреньНа Русь гуляти,Себя казати,Людей видати.Встречу ему свадьба,Он им молвил: «прости!Боже благослови!Дай Боже имЦарство небесное,В земле упокой,Пресветлой рай всем!»Наехали дружки,Наехали бояра,Стали ДурняПлетьми стегати,По ушам хлестати.Пошел, заплакал.Мать бранити,Жена пеняти,Сестра-то также:«Ты глупой Дурень,Неразумной Бабин!То же бы ты слово,Не так же бы молвил,Ты бы молвил:Дай Господь БогНовобрачному КнязюСужено понятии,Под злат венец стати,Закон Божий прияти,Любовно жити,Детей сводити!»Потом я ДуреньТаков не буду!

Пошел он ДуреньНа Русь гуляти,Людей видати,Себя казати.Встречу ДурнюИдет старец,Он ему молвил:«Дай Господь БогТебе же старцуСужено понятии,Под злат венец стати,Любовно жити,Детей сводити!»Бросился старец,Схватил его Дурня,Стал его бити,Костылем коверкать —И костыль изломал весь;Не жаль старцу дурака-то,Не жаль ему старцу костыля-то.Идет-то ДуреньДомой-то плачет,Голосом воет,Матери расскажет;Мать его бранити,Жена журити,Сестра-то также:«Ты глупой Дурень,Неразумный Бабин!То ж бы ты слово,Не так же бы молвил,Ты бы молвил:Благослови меня, отче,Святой Игумен!А сам бы мимо».Добро ты бабаБаба Бабариха,Мать Лукерья,Сестра Чернава!Потом я ДуреньВпредь таков не буду!

Пошел он ДуреньНа Русь гуляти,В лес ходити.Увидел ДуреньМедведя за сосной;Кочку роет,Корову коверкат;Он ему молвил:«Благослови мя, отче,Святой Игумен!А от тебя дух дурен».Схватал его медведь-ат,Зачал драти,И всего ломати,И смертно коверкать,И ….. выел;Едва его Дурня жива оставил.Пришедши ДуреньДомой-то плачет,Голосом воет,Матери расскажет;Мать бранити,Жена пеняти,Сестра-то также:«А глупой Дурень,Неразумной Бабин!То же бы ты слово,Не так же бы молвил,Ты бы заускал,Ты бы загайкал,ты бы заулюкал».Добро ты баба,Баба Бабариха!Мать Лукерья,Сестра Чернава!Потом я ДуреньТаков не буду!

Пошел же ДуреньНа Русь гуляти,Людей видати,Себя казати.Будет ДуреньВ чистом поле,Встречу ДурнюШишков Полковник;Он заускал,Он загайкал,Он заулюкал, —Наехали на ДурняСолдаты,Набежали драгуны,Стали Дурня бити,Стали колотити.Тут ему ДурнюГолову сломили,И под кокоруБросили.Тут ему ДурнюИ смерть случилась.

КАК МУЖИК ХОДИЛ К СОЛНЦУ[25]