М. Туберовский - Птица-Правда Страница 4

– Но у меня нет ни песеты! – воскликнул мальчик. – Разве ваш корабль недостаточно велик, чтобы отвезти меня подешевле?

Капитан громко расхохотался:

– Не тебе, нищему, плавать под королевским флагом! Пойди поищи себе грязную фелюгу, на которой возят таких, как ты, оборванцев!

Тогда мальчик пошёл к капитану старого баркаса с чёрными продырявленными парусами. Он поклонился и учтиво сказал:

– Сеньор капитан, отвезите меня в славный город Кадис, где мачты, словно лес, поднимаются над волнами, а тёплый ветер раздувает весёлые паруса.

– В Кадис? – капитан вынул изо рта кривую трубку и проворчал: – Отвезу, ладно, если ты заплатишь мне две песеты.

– Но у меня нет ни сентаво! – воскликнул мальчик. – По-моему, ваш корабль достаточно прекрасен, чтобы отвезти меня бесплатно!

– Ступай шутить в другое место! – рассердился капитан.

Мальчик не растерялся и ответил:

– Сеньор, разве хорошая шутка не стоит дороже денег?

– Прекрати свои песни и ступай прочь! – заревел моряк.

– Вы правы, сеньор, – подхватил галисиец, – песня стоит ещё дороже, и я докажу вам это на деле!

– Как же ты это докажешь? – удивился капитан.

– Ах, уважаемый сеньор, – с поклоном ответил мальчишка, – давайте уговоримся: если я спою песню и она вам понравится, вы отвезёте меня в Кадис на вашем великолепном фрегате и не спросите с меня ни сентаво!

– Ладно, – ответил капитан, оскалив зубы, – но помни, что я терпеть не могу песен, и если ты не угодишь мне, я выброшу тебя за борт, как собаку.

Мальчик проворно взбежал на борт судна, и вскоре же корабль вышел в открытое море. Он стал прыгать с волны на волну и раскачиваться с боку на бок, а капитан стал собирать плату со всех, кто плыл на его жалкой посудине. Наконец он подошел к галисийцу.

– Плати! – мрачно сказал моряк, но мальчик не протянул ему монеты, а вместо этого звонко запел, в то время как солёные брызги волн с головы до ног обдавали его и всех, находившихся на борту:

– Сеньор капитан, торговаться не стоит:Ты нас угощаешь солёной водою,А я угощаю всех сладкой водой, –Так разве же мы не в расчёте с тобой?

Услышав такую песню, матросы громко расхохотались, но суровый капитан даже не улыбнулся.

– Плати, оборванец! – закричал он. – Мне не нравится эта песня!

Мальчишка запел ещё веселее, не обращая внимания на волны, которые уже прыгали через борт и заливали ноги и матросам, и путешественникам:

– Напрасна на песню ты сердишься, право,А мне вот купанье твоё не по нраву.За то, чтобы воду морскую глотать,Не стоит и медной монетки отдать!

Но капитан даже не дослушал песни.

– Дерзкий мальчишка! – заревел он. – Плати деньги, или я сдержу своё слово и утоплю тебя в море, как собаку!

Тогда мальчик запел третью песню:

– Грози, сколько хочешь, сеньор забияка:Не стану я в море тонуть, как собака, –Уж лучше я руку в карман опущу –Тебе за дорогу сполна заплачу!

– Вот эта песня мне нравится! – воскликнул капитан и протянул руку за деньгами. Но мальчик отвёл его руку и рассмеялся:

– Ловлю на слове, сеньор капитан! Уговор – это уговор. Вам понравилась моя песня, значит, – мы в расчёте!

Капитан отвернулся и приказал матросам откачивать воду из своего славного фрегата, а через три дня маленький галисиец прибыл в Кадис, на берег лазурного моря, и встретился со своим любимым братом.

КТО СТУЧИТ?

Было так: на краю леса, у самой дороги, стояла убогая хижина, сложенная из дикого камня. В этой маленькой хижине жила одинокая женщина. Она была очень стара и очень бедна. И для того чтобы прокормиться, собирала хворост, вязала его в вязанки и продавала людям, которые жили далеко от леса.

Не было у неё ни детей, ни внуков, – не было никого, кто мог бы защитить старушку. А лес-то велик – мало ли что может случиться, мало ли кто придёт среди тёмной ночи! Поэтому уже с вечера, пораньше, запирала она крепко-накрепко и дверь, и окошки.

Однажды ночью разразилась гроза. Старый домишко дрожал от раскатов грома. Проливной дождь барабанил по ветхой кровле. А старушка грелась у очага, прислушиваясь к шуму непогоды.

Вдруг слышит: кто-то стучится в дверь! Женщина вздрогнула: «Кому быть в такую пору?» Тем временем опять постучали, да так сильно, что у старушки затряслись от страха колени. Она подбежала к двери и спросила:

– Кто стучит?

Из-за двери раздался громкий мужской голос:

– Отопри! Я устал, продрог и промок до рубашки!

– Но кто вы такой?

– Хосе! – назвал своё имя путник.

Но старушка была глуховата и за шумом непогоды не могла расслышать, что ответили ей из-за двери. Старушка переспросила:

– Как вас зовут?

Тогда путник, решив, что хотят услышать его полное имя, крикнул как можно громче:

– Хосе Мария Андрес Флорес Фернандес де ла Фронтера!

Конечно, и вы, друзья, удивились бы, услышав такое длинное имя! Но в Испании нередко дают человеку не одно, а три имени, причём даже у мужчины второе имя может быть женским. А знатные господа к трём именам прибавляют ещё две фамилии: фамилию матери и фамилию отца. Путник же был знатным дворянином и к этим двум фамилиям прибавил ещё название своего родового замка. Правда, так называют себя только горожане, старушка же, живя постоянно в лесу, уже давно таких длинных имён не слыхала.

Итак, путник крикнул:

– Хосе! Мария! Андрес! Флорес! Фернандес! Де ла Фронтера!

Услышав сразу столько имён, старуха насмерть перепугалась. А тут ещё грянул гром, и ей показалось, что целый полк ломится в двери её убогой хижины.

Она закричала в ответ:

– Э, нет! Моя хижина слишком мала, чтобы впустить столько народу! У меня только два стула. Посажу Хосе и Марию, а куда же сядет Андрес? Посажу Андреса и Хосе – будет в обиде де ла Фронтера. А Фернандес и Флорес, наверное, драчуны и забияки – затеют в хижине потасовку. Куда я денусь, старуха? А ну, ступайте своей дорогой!

И сколько ни стучал путник, не открыла дверей.

Пришлось знатному дворянину всю ночь плестись под дождём по грязной дороге.

***

Уши всему верят, а глаза только самим себе.

Пасечнику мёда не продают.

Самому тебе лучше знать, где твой башмак жмёт.

Дрова в лес не возят.

Богатый ест, когда хочет, а бедный – когда может.

Дороже друзья на площади, чем денежки в сундуке.

СЕНЬОР СКРЯГА

В горах Кастилии в небольшом городке жили три богатых и знатных сеньора. Один был жаден и скуп, другой – справедлив и очень строг, а третий на весь город славился своей добротой. И никто в городе не называл их по имени – у каждого было своё прозвище. Первого прозвали сеньор Скряга, второго- сеньор Справедливость, а третьего – сеньор Доброта. Вот какие это были сеньоры. Как день и ночь, были они непохожи друг на друга!

О Скряге рассказывали: когда портной снимал с него мерку, то Скряга втягивал свой живот и сжимал плечи, чтобы меньше денег платить за сукно.

Сеньор Справедливость, как и следует, был городским судьёй, алькальдом. Он был так справедлив, что однажды приказал стражникам-альгвасилам арестовать самого себя и продержать десять дней в темнице за то только, что на десять минут опоздал на судебное заседание.

Но больше всего в городе любили сеньора Доброту, потому что сердце его было мягче воска, он всегда помогал беднякам и раздавал свои деньги каждому, кто их у него попросит.

И всё-таки, хоть и были эти три сеньора друг на друга ни капельки не похожи, часто сходились они вместе и даже вместе вели дела. Ведь город был невелик, и, кроме них, не было в нём богатых и знатных людей.

– Как идут дела? – спросили однажды у скупого сеньор Справедливость и сеньор Доброта.

– Очень плохо! – простонал Скряга в ответ. – Уже третий год у нас в Кастилии хорошие урожаи, и за три года я не нажил ни одного песо!

– Но это хорошо для крестьян! – возразили сеньор Справедливость и сеньор Доброта. – Когда у крестьян много хлеба, они богаты!

От этих слов алчный Скряга чуть не заплакал:

– В том-то и дело, что крестьяне третий год живут, не зная горя, а в неурожайные годы они все бежали ко мне занимать деньги. Я давал им взаймы, а потом получал втрое больше.

– Но это было несправедливо! Но это же было жестоко! – возмутились сеньор Справедливость и сеньор Доброта.

На эти слова жадный Скряга так рассердился, что покраснел до самых ушей и затрясся от гнева.

Доброта пожалел его и стал успокаивать:

– Или вы забыли народную поговорку: если у Педро заведутся денежки, не останутся в обиде и его друзья. Разве не так бывает у добрых людей? Если при общей бедности вы становились богаче, то неужели нет средства разбогатеть, когда вся Кастилия живёт в достатке?

– В том-то и дело, что есть! – оживился Скряга. – Но для того чтобы разбогатеть ещё больше, мне нужны шестьдесят тысяч золотых реалов, а у меня на руках только двадцать!