Автор неизвестен - Эпосы, мифы, легенды и сказания - Ни далеко, ни близко, ни высоко, ни низко. Сказки славян. Страница 4

Замолчал тут сказочник, остановился дух перевести. А песенник его торопит:

— Давай говори скорей! Охота знать, что дальше было.

Усмехнулся сказочник:

— Зачем тебе слушать, как я вздор горожу?

— Вздор не вздор, а ты скажи, уберёг пёс младенца или не уберёг. И что с ним потом было?

— Э, нет, — покачал головой сказочник, — зима за весной не наступает, в середине лето да осень будут. И сказка своим чередом идёт.

— Хочешь слушать, так слушай, — пасечник сказал. — А слову не мешай.

Песенник замолк. Сказочник опять сказывает.

Через какое-то время родились у княгини два сына.

Князь от счастья себя не помнит. Созвал на радостях гостей. Пьют, едят гости, и князь с ними. Слуги гостям подносят и себя не забывают.

Пировали почти до полуночи. Потом разошлись, огни погасили, спать легли.

Князь говорит:

— У нас пёс надёжный, устережёт! — и тоже заснул.

Не знал он, что слуга за гульбой да весельем забыл собаку на ночь с цепи спустить.

Бегает пёс вокруг двора по канату, цепью бренчит.

Только полночь минула, сам собой замок на воротах открылся, сам засов отодвинулся. Крадётся в усадьбу ведьма, да прямо к дому. Признал сразу эту ведьму пёс — жёнка это его, та, что псом его оборотила. Рвётся он с привязи, но крепко канаты свиты, прочно цепь скована. Стал канат перегрызать. До половины перегрыз.

А ведьма уже из дому выходит, двух младенцев к себе прижимает. Рванулся тут пёс что было силы — лопнул канат. Зарычал пёс, на ведьму бросился. А у той руки заняты, она младенцев держит, ногами его пинает, к воротам пробивается. Рвёт её пёс острыми клыками, а следу не остаётся и кровь не течёт.

Так бы и унесла детишек, да когда она уже у самых ворот была, запели первые петухи. Тут она младенцев и бросила, сама в ночной тьме будто растаяла.

Пёс подобрал младенцев, отнёс их в конуру и сам рядом прилёг. Обхватил лапами, телом своим греет. Ведь мороз на дворе, стужа лютая.

На рассвете проснулся князь, встал, пошёл своих сынков проведать. Смотрит — обе колыбельки пустые, княгиня спит, и няньки спят.

— Ах, — закричал князь, — пёс окаянный! А я-то на него надеялся! Лучше бы я сам глаз не сомкнул, верней бы уберёг!..

Схватил двустволку заряженную, выбежал на крыльцо. Не раздумывая долго, вскинул ружьё — бах по конуре из одного ствола. Да сгоряча не попал.

Тут пёс младенцев лапами расшевелил. Они и заплакали.

Как услышал князь жалобный плач своих деток, чуть ума не решился. Бросился к конуре, ребяток слезами обливает, пса целует, благодарит.

На выстрел уже все домочадцы выскочили, детишек унесли. И по приказу князя в тот же день надели на пса богатый ошейник, шитый шелками, самоцветными каменьями изукрашенный.

Да пса княжеская милость не радует, лучше бы ему волю подарили!

«Ну, ладно, — думает, — дождусь ночи, сам как-нибудь убегу. Я своё дело сделал!»

Пришла ночь, полночь с собой привела. И опять, как вчера, сами собой ворота растворились. Жёнка его появилась.

— А, — говорит, — тебе псом неплохо живётся. Вишь, как тебя разукрасили! Слушай же меня: ты мою летучую метлу изломал, младенцев у меня отнял, я больше над ними власти не имею… А над тобой имею!

Хлестнула его прутиком и проговорила:

— Побегал ты псом, теперь птицей полетай!

И оборотился пёс соловьем. Да не серым соловушкой, а птицей красоты несказанной, невиданной. Шелка да каменья, что на ошейнике были, засияли перышками разноцветными.

Поднялся на лёгких крыльях соловей, вокруг княжеского двора облетел, сам себе жалуется:

— Было бы время тёплое, лето красное, хорошо бы я прожил. Куда захочу — полечу, где вздумаю — поклюю да воды попью. А теперь зима лютая, стужа великая, все поля, все луга снегом закалило. Ни согреться, ни прокормиться… Чем так мучиться, лучше разом с жизнью расстаться!..

Сложил крылья и пал камнем на землю. Да какой у птахи вес?! Не убился он, даже не расшибся.

Что же делать! Надо дальше жить. Забился под стреху, ночь переждал. Утром полетел, куда крылья понесли, куда ветер направил.

Прилетел в крестьянский двор, а там скирда гречки стоит. Да вся частой сетью-сильём оплетена сверху донизу, чтобы птицы зерно не клевали.

Наша птаха думает: «Хоть с голоду, хоть в силках—всё одно пропадать! Может, зёрнышко изловчусь ухватить!»

Ухватил одно зёрнышко, второе склевал, а на третьем в силках запутался. Что больше бьётся, то крепче волосяные петли держат.

На ту нору вышел из избы хозяйский сын, мальчишечка-малолеток. Приметил птицу, сказал:

— Как же тебя, бедную, глупую, догадало в силках запутаться?

Освободил её и в дом принёс.

А у того мальчишечки сестра была старшая, тихая да ласковая. Глянет — на сердце теплеет, усмехнётся — в тёмной комнате просветлеет, будто солнышко из-за облака выплыло.

Увидела сестра птицу и говорит:

— Подари мне, братец, соловейку. Я тебе отдарю, чем захочешь.

Мальчишечка отвечает:

— Бери так, коли понравилась.

Понесла девушка соловья в горницу, посадила в клетку. Смотрит — запечалилась птица, голову набок свесила. Тут девушка дверцы растворила и говорит:

— Скучно тебе, видно, в клетке сидеть, полетай хоть по горнице. Была б весна, я б тебя на волю отпустила.

Соловей полетал по горнице, потом сел на клетку и запел. Так запел, что не слушаючи заслушаешься.

Девушка вздохнуть боится, как бы той песне не помешать. Ровно жалуется соловушка на долю горькую, а какая та доля — не понять девушке. Смутно у неё на душе, роняет она слёзы, как берёза по весне, если кору надрезать.

Кончил петь соловей, девушка слёзы утёрла и говорит:

— Часто в наш сад птахи залетают, песни свищут. А такой песни, как ты спел, не слыхивала. Не ведаю, кто ты таков, а только не птица. Чует моё сердце — человек ты.

Чуть промолвила, стал перед ней молодец — плечи широкие, кудри льняные, глаза голубые.

Не успел молодец слово сказать, зашуршало что-то за печкой — и выползла оттуда змея, гадюка чёрная.

Испугалась девушка, удивилась: откуда среди зимы змее взяться?! А змея прямо к молодцу ползёт, жалом грозится. Молодец не растерялся, наступил гадюке на хвост, стал заговор говорить:

— На синем море-океане стоит камень Алатырь. На том камне растёт яблоня. На той яблоне змеиное гнездо. В том гнезде — три шерстины: шерстина чёрная, шерстина белая, шерстина красная. На тех шерстинах лежит змея-скурлупия, ведьма лютая. Найдут на тебя, ведьма, три тучи, тучи грозные — одна каменная, другая водяная, третья огненная. Каменная побьёт, водяная утопит, огненная спалит. Не будет тебе места ни во мхах, ни в болотах, ни в гнилых колодах, ни в тёмных лесах, ни в зелёных лугах, ни в быстрых реках, ни в крутых берегах, ни в жёлтых песках, ни за межой, ни под межой, ни в траве, ни в крапиве. Этим разом, добрым часом плюю и дую на тебя, бесстыдную. Сгинь, ведьма, пропади!

Зашипела гадюка, свилась кольцами и дух испустила.

— Кто тебе та змея? — спросила девушка. — Почему на тебя зло имеет?

Тут рассказал ей молодец всю правду, как есть. Что я вам баял, то и она услышала.

Устал я сказывать, да и сказке скоро конец — что долго говорить! Полюбилась молодцу девушка, и он ей полюбился, как водится.

Невестины родители молодых благословили, свадьбу сыграли. Пожили недолго, потом муж сказал жене:

— Один я у отца; верно, крепко он тужит, думает, меня и на свете нет. Поедем к нему, его старость покоить. А твоим отцу с матерью утеха останется — их сынок, твой братец родимый.

Как молодой муж сказал, так и сделали. К отцу поехали, хорошо зажили, а сейчас ещё лучше живут.

Кончил сказочник сказку сказывать. Сидят все трое, молчат. Потом песенник говорит:

— Ну, брат, твоя взяла! Сказка — правда, а песня — вздор.

А сказочник не соглашается.

— Как же песня — вздор, если через песню с человека заклятье спало.

Отозвался тут пасечник:

— Что ж вас судить, добрые люди, раз вы сами меж собой всё рассудили. Идите, народ радуйте. Когда вместе, когда поврозь, как придётся.

ВРАЛЬ

Русская сказка

Жил в одной деревне парень. Хоть куда парень, только сызмальства врать любил. А мужики в той деревне просты были: что парень ни соврёт, всему верили. Десять раз поверили, на двенадцатый засомневались. А как он их раз сто провёл, поклялись, что сроду ему больше не поверят. Так и парню сказали.

Усмехнулся парень, ничего не ответил.

Вот хлеб убрали, обмолот идёт. Все мужики на току цепами машут. А с заката заходит грозовая туча, черным-черна. Мужики на небо поглядывают, ещё пуще цепами работают.

Вдруг бежит мимо парень, да так шибко, будто за ним кто гонится.

— Куда спешишь? — один мужик крикнул.

— Соври чего-нибудь! — другой смеётся.

А тот парень:

— Некогда мне врать, валит рыба на гать, а я бегу её собирать.