Народные сказки - Сказки народов Восточной Европы и Кавказа Страница 4

Царь не верит.

— Да как же это, — говорит, — возможно, чтоб мужики да на золотом корабле прилетели! Ты, наверное, плохо расспрашивал.

И пошел сам к людям.

— Кто тут, — спрашивает, — на этом корабле прилетел?

Выступил дурень.

— Я, — говорит, — ваше величество.

Царь как поглядел, что на нем свиточка — латка на латке, а на штанах дыры — колени повылезли, так за голову и схватился: «Как же я свою дочь да за такого холопа выдам!»

Что тут делать? И решил ему задачи задавать.

— Ступай, — говорит слуге, — да объяви ему, что хотя он и на корабле прилетел, а если не добудет воды целящей и живящей, пока гости пообедают, то не то что царевны не отдам, а вот мой меч — его голова с плеч!

Слуга и пошел.

А Слухало и услышал, что царь говорил, и рассказал о том дурню. Сидит дурень на лавке (скамьи такие вокруг столов устроены) и печалится — не ест, не пьет. Увидал это Скороход.

— Почему, — спрашивает, — не ешь?

— Да где уж мне есть! И в рот не лезет.

И рассказал, так, мол, и так:

— Задал мне царь, чтобы я, пока гости отобедают, добыл воды живящей и целящей. А как я ее добуду?

— Не горюй! Я тебе достану!

— Ну, смотри!

Приходит слуга, дает ему царский наказ, а он уже давно знает, как и что.

— Скажи, — говорит, — что принесу!

Вот слуга ушел.

Скороход отвязал ногу от уха да как двинулся, так враз и набрал воды живящей и целящей.

Набрал, утомился. «Пока там, — думает, — обед, я успею еще вернуться, а сейчас посижу у мельницы да отдохну маленько».

Сел и уснул. Гости уже обед кончают, а его все нету. Сидит дурень ни жив ни мертв.

«Пропал!» — думает.

А Слухало приложил к земле ухо и давай слушать. Слушал, слушал.

— Не горюй, — говорит, — возле мельницы спит, собачий сын!

— Что ж нам теперь делать? — спрашивает дурень. — Как бы его разбудить?

А Стрелок и говорит:

— Не бойся: я разбужу!

И как натянул лук, как выстрелил — стрела прямиком в мельницу ударилась, так щепки и полетели… Проснулся Скороход — поскорей туда! Гости только обед кончают, а он уже воду несет. Что тут делать царю? Давай другую задачу задавать.

— Ступай, — говорит слуге, — объяви ему: коли съест со своими товарищами за один присест шесть пар волов жареных да столько хлеба, сколько в сорока печах будет напечено, тогда, — говорит, — отдам за него дочь. А не съест, вот мой меч — его голова с плеч!

А Слухало и подслушал, да и рассказал о том дурню.

— Что ж мне теперь делать? Я и одного-то хлеба не съем! — говорит дурень и опять загрустил, чуть не плачет.

А Объедало и говорит:

— Не плачь! Я за всех вас поем, да еще и не хватит.

Приходит слуга: так, мол, и так.

— Ладно, — говорит, — пускай дают!

Вот зажарили двенадцать быков, напекли сорок печей хлеба. И как начал есть Объедало — все дочиста поел и еще просит.

— Эх, — говорит, — мало! Хоть бы еще немного дали!

Видит царь, что он такой, опять задачу задает, чтобы сорок сороковых бочек воды залпом выпил да сорок сороковых вина, а не выпьет: «Вот мой меч, а его голова с плеч!»

Подслушал Слухало, рассказал. Плачет дурень.

— Не плачь! — говорит Опивало, — Я, — говорит, — один выпью, да еще маловато будет.

Вот выкатили им по сорок сороковых бочек воды и вина. И как начал пить Опивало, все дочиста выдул да еще посмеивается.

— Эх, — говорит, — маловато. Еще бы выпил!

Видит царь — ничего с ним не поделаешь, и думает: «Надо его, вражьего сына, со свету сжить, а то он моей дочерью завладеет!» И посылает к дурню слугу:

— Поди объяви, что велел-де царь, чтоб перед венцом в баню сходил.

А другому слуге наказывает пойти и сказать, чтобы баню чугунную натопили: «Уж теперь он, такой-сякой, сжарится!» Натопил истопник баню, так и пышет… самого черта можно зажарить!

Сказали дурню. Вот идет он в баню, а за ним Морозко следом идет с соломой. Только вошли в баню, а там такая жарища, что прямо невозможно! Разбросал Морозко солому — и враз стало так холодно, что дурень еле обмылся, да поскорей на печь, там и заснул — намерзся-таки здорово! Отворяют утром баню, думают — от него один только пепел остался, а он лежит себе на печи; они его и разбудили.

— Ох, — говорит, — как крепко я спал! — да и вышел из бани.

Доложили царю: так, мол, и так — на печи спал, а в бане так холодно, будто целую зиму не топлено. Крепко опечалился царь: что тут делать? Думал-думал, думал-думал…

— Ну, — говорит, — коль выставит мне к завтраму целый полк войска, уж выдам тогда за него свою дочь, а не выставит: мой меч — его голова с плеч!

А у самого на уме: «Где уж простому мужику полк войска добыть? Я царь, да и то!..»

Вот и отдал приказ.

А Слухало подслушал, да и рассказал о том дурню. Сидит опять дурень, плачет: «Что мне теперь делать на свете? Где мне столько войска добыть?»

Идет на корабль к товарищам:

— Ой, братцы, выручайте! Не раз из беды выручали, и теперь выручите! А не то я пропал!

— Не плачь! — говорит тот, что дрова нес. — Я тебя выручу.

Приходит слуга.

— Наказал, — говорит, — царь, что, коль выставишь целый полк войска завтра утром, тогда царевна твоя!

— Ладно, будет сделано! — говорит дурень. — Только скажи царю, коль не отдаст и теперь, то я на него войной пойду и силой царевну возьму.

Вывел товарищ ночью дурня в поле и понес с собою вязанку дров. И давай их в разные стороны раскидывать: что ни кинет — то и человек! И набралось столько войска, что Боже ты мой!.. Просыпается наутро царь, слышит: играют. Спрашивает:

— Что это так рано играют?

— Да это, — говорят, — тот, с золотого корабля, свое войско муштрует.

Понял тогда царь, что ничего не поделаешь, велел позвать его к себе.

Приходит слуга, просит. А дурень сделался такой, что его и не узнать: одежа на нем так и сияет, шапочка казачья, золотая, а сам такой красавец, что Боже ты мой! Ведет он свое войско, сам впереди на коне вороном, а за ним старшина.

Подступил ко дворцу.

— Стой! — крикнул.

Войско в ряды построилось — все, как один.

Пошел во дворец. Царь его обнимает, целует:

— Садись, зятюшка мой любезный!

Вышла и царевна. Как увидала — так и засмеялась: какой у нее муж пригожий будет!

Вот их поскорей обвенчали да такой пир задали, что аж до самого неба дым взвился… да на облаке и остановился.

И я с того пира шел да как глянул на облако, так и упал. А упал, так и встал. Вы просите сказку сказать, вот я рассказал — ни длинную, ни короткую, а вот так, как от вас до меня. И еще б рассказал, да больше не умею.

ЭГЛЕЛЕ.

Литовская сказка

Обработка 3. Задунайской

днажды вечером три сестры купались в озере.

Вот они наплавались, наплескались и вышли на берег.

Две старшие оделись, а младшая — ее Э́гле звали — только руку протянула к рубашке, вдруг кто-то как зашипит на нее!

Посмотрела Эгле — это уж забрался в рукав.

— Уходи прочь! — закричала девушка.

— Пообещай, что пойдешь за меня замуж, уйду, — сказал уж человеческим голосом.

Эгле рассердилась, а сестры смеются.

— Чем не жених тебе! — говорят. — Соглашайся, сестрица.

И побежали домой.

Осталась Эгле одна на берегу. Солнце зашло, совсем стемнело. Страшно Эгле, да как без рубашки домой пойдешь?

— Милый уж, отдай рубашку! — просит она.

А уж все свое твердит:

— Назовись моей невестой.

— Ну ладно, — крикнула Эгле, — будь по-твоему!

Уж выполз из рукава. А Эгле схватила рубашку и скорей за сестрами.

На другое утро села Эгле у окошка пряжу прясть. Сидит прядет, песни поет. Про ужа и думать забыла. Вдруг слышит — во дворе зашуршало, зашипело. Глянула девушка в оконце, да так и обмерла со страху.

Полон двор ужей! Шипят, извиваются. А три самых больших, самых толстых вползли на порог, в щелку под дверью — в дом проскользнули.

Эгле — скорей из комнаты да в клеть[5]. Забилась в уголок, дрожит от страха.

А ужи говорят отцу с матерью:

— Пришли мы сватами от самого царя озерных вод. Снаряжайте вашу младшую дочь. Она за нашего господина обещала замуж пойти.

Что тут делать! Пусть хоть царь, а все равно гад ползучий, уж холодный, — как за такого любимую дочь отдать! Но и отказать нельзя — сама девушка слово дала.

Как раз в ту пору у них старуха соседка гостила. Та старуха и говорит потихоньку отцу с матерью:

— Отдайте вместо дочери белую гусыню. Где ужам разобрать!

Отец с матерью так и сделали. Вынесли белую гусыню и говорят сватам:

— Вот наша младшая дочь. Везите поскорее невесту к жениху.

Ужи посадили белую гусыню в корыто и повезли ее со двора. Только подъехали к воротам — слышат, кукушка на заборе кукует:

Ку-ку, ку-ку!Девушку припрятали,Гусыню сосватали.Ку-ку!

Воротились ужи в дом, зашипели, засвистели — подавай им настоящую невесту.