Бой на Калиновом мосту - "Народные Сказки" Страница 46

Всходит Иван Туртыгин в палаты, берет Скипетру-царевну за руку и уводит с собой. Увел на корабь, велел корабельщикам, чтобы на палубу как можно пороху насыпать и фитиля зажигать. Поплыли они. Вдруг Змей Горыныч узнал и — в погонь. Они Зажгли порох, он крылья спалил и отлетел. «Ну, хорошо же! Теперь ты, говорит, — Иван Туртыгин, поплывешь: заезжай к моей сестрице, «Лютой Змеице, снеси ей от меня поклон». — «Хорошо».

Доплывает до этого места, где сестра его, оставляет корабь, а сам идет к Девице, Лютой Змеице. «Здравствуй, — говорит, — Девица, Лютая Змеица! Тебе Змей Горыныч кланяться велел». Она говорит: «Благодарю. Садись! Гость будешь. — Давай со мной в шашки играть». — «Извольте». Сели они. Играли, играли — и видит Иван Туртыгин, что она его обыгрывает, бросил шашки и говорит: «Это что за Шашки? У меня вот на корабле — ну так шашки! Я за ними схожу». Она не отпущает его: «Ты, — говорит, — обманешь!» — «Вот вам, если так, а я старого генерала оставлю, когда не верите; а сам сейчас приду».

Всходит на корабль и велит на две четверти пороху на палубу насыпать. Девица, Лютая Змеица видит, что его нет, собрала своих подданных и — в погонь за ним. Собралась их туча и полетела. Она вслед кричит: «Топите корабь!» Иван Туртыгин увидал и велел зажечь порох. Те налетели, как дикие камни, — стал корабь качаться. Как порох взорвало, так их и разметало в море. Оставшие полетели к Девице, Лютой Змеице назад.

Она во второй раз ещё больше силы собрала, чтобы этот корабь утопить. Иван Туртыгин ещё больше велел пороху насыпать. Раскидал их опять половинную часть, коли не больше. Они улетели и говорят Девице, Лютой Змеице; «Достать его нельзя!» Она вышла и говорит: «Ну, обманул ты Змея Горыныча, обманул меня, Девицу, Лютую Змеицу; поедешь мимо — заезжай к дедушке Кривому Богатырю, Скажи поклон». — «Хорошо, заеду».

Доезжает до места, оставил корабь, а сам ушел к Кривому Богатырю. Кривой Богатырь сидит обедает: жареный бык перед ним да чан воды. «Здравствуй, дедушка Кривой Богатырь!» — «Ах, Иван Туртыгин? Куда тебя это, как бог занес?» — «К тебе побывать приехал. Девица тебе Лютая Змеица кланяется.

Была, — говорит, — у нашего батюшки обжорлива корова: по стогу сена съедала, по чану воды выпивала». — «Ты еще, Иван Туртыгин, молодёхонек надо мной, стариком, смеяться». — «Прости, дедушка Кривой Богатырь, я пошутил». — «Ну, ничего, садись со мной обедать».

Сел, поел, делать нечего, и видит — плохо дело: выйти негде ему от него. «А, чай, — говорит, — дедушка, тебе как хочется, чтобы обеими глазами глядеть?» — «Когда бы не хотелось, все бы лучше обеими-то видел». — «Я тебя вылечу: обеими будешь глядеть. Нет ли у вас олова?» — «Когда же нет?» Растопил Иван Туртыгин олово. «Нужно тебя теперь к столбу привязать!» Привязал к столбу, середь двора. «Поворотись-ка!» Кривой Богатырь как поворотился, куды все пошло! «Ну нет, тебя надо старыми моржовыми ремнями привязать. Нет ли?» Тот сыскал. Привязал Иван его; велел поворотиться. Старик поворотился — ремни держат. Иван взял олово, растопил и вылил ему в последний глаз. «А, Иван Туртыгин, обманул ты меня, да нет, не обманешь! Двери держи! Калитки держи и заборы держи!» Нет Ивану Туртыгину ходу: ходил, ходил, выдай некуда.

У старика овцы были. Вот он взял к ним зашел, да себя барану под брюхо и подвязал. Кривой Богатырь ходит, ищет Ивана Туртыгина, нигде не найдет. Кривой и вскричал: «Барашек, поди сюда!» Барашек один подойдет, он его погладит, а Иван-то своего барана в бок уколет, тот богатыря-то рогами хлысть: «Шалишь, барашек!» А баран-то вдругорядь. Осердился Кривой Богатырь, взял его за рога и выкинул через забор, на улицу. Иван Туртыгин ушибся; отвязался, полежал малость, встал и говорит: «Ну, дедушка Кривой Богатырь, прощай!» — «А, обманул Змея Горыныча, обманул Девицу, Лютую Змеицу, обманул и меня, Кривого Богатыря! Пойдешь лесом, там есть сабля, возьми ее, годится тебе!»

Подходит Иван Туртыгин к лесу, видит — висит сабля, на дереве качается, и думается ему: «Если мне её взять, кабы чего не было». Взял мизинчиком тронул, а дедушка Кривой Богатырь кричит: «Держи!» Мизинчик и пристал. Взял Иван Туртыгин ножик и отрезал себе палец. Шел путем-дорогой; близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли — и устал. Нашел на него Заплетай Заплетаич, сорок рук, сорок ног и облапил его; и не может он от него отодраться.

На себе его долго носил, даже устал; шел и запнулся за мертвую богатырскую голову. Взял да и толкнул её ногой. Та и говорит: «Не толкай меня, Иван Туртыгин! Лучше схорони в песок. Я от его рук в землю пошел» (от Заплетая Заплетаича, стало быть). Присел Иван, вырыл ямку и положил голову в песок. Голова и говорит: «Я тебе скажу, как от него избавиться: пойдешь ты вот этим долом и нападешь на ягоды; одни ягоды сладкие и манные, а другие ягоды — пьяные; сладких сам поешь, а пьяных ему бросай, через плечо; когда он напьется, ты сядь на припоре[11] солнца».

Иван Туртыгин все это сделал. Заплетай Заплетаич опьянел, уснул — и руки и ноги расплелись. Иван убежал, а его тут оставил. Бег он мало ли, много ли, подходит к другому лесу, и дерутся лев с окаянным. Увидали его — окаянный и говорит: «Ах, Иван Туртыгин! Помоги мне лютого зверя убить!» А лютый зверь говорит: «Эх, Иван Туртыгин! Уж ли ты меня на окаянного сменяешь? Помоги мне! Вот тебе ковер-самолет и шапка-невидимка, если мне поможешь».

Он взял саблю и снес с окаянного голову, Лев и говорит: «Ну, садись на меня! Я тебя до царства донесу!» Довез он его до царства, снял с себя и говорит: «Ну, Иван Туртыгин, допьяна не напивайся, а мной, зверем, не похваляйся!» Простились. Лев ушел.

В царстве — звон страшный; народу по улице страсть ходит. Он и спрашивает: «Что у вас за звон?» — «Да у нашего царя свадьба скоро будет. Генералы ездили, царевну привезли; так за одного она выходит» (царевна-то ему при расставанье кольцо именное дала). — «Чай посмотреть можно?» — «Можно. Царевна у нас все из своих рук всякому подносит».

Приходит, докладывают, что иностранец с поздравлением пришел. Она выходит и выносит ему стакан вина. Он принимает; она и увидала на нем свое кольцо. Берет его за руку, ведет к отцу в палату. «Вот, батюшка, мой избавитель?» Жених осердился. «Ну, говорят, — расскажи, как вы её достали?» Он и не может.

Генерала повесили, а Ивана Туртыгина в царскую одежу одели. Веселым пирком да за свадьбу. Пили, гуляли долго, Иван напился, да и говорит: «Где бы мне к вашей свадьбе поспеть, кабы меня лютый зверь лев не подвез».

Лютый зверь услыхал и идет, зубами скрипит. «Подайте мне виноватого!» Того высылают, другого. «Нет, не тот. Виноватого давайте!» Иван Туртыгин услыхал и говорит: «Ну, батюшка, видно мне идти надо к лютому, зверю». Выходит и говорит: «Виноват! Прости!» — «Нет, не прощу, я тебя похичу!» — «Пожалуйста прости! Тогда меня похить, когда я тебя угощу. Погуляй и ты на моей свадьбе».

Принесли корыто и налили в него разных вин. Лев напился и повалился. Его и сковали: и рот, и ноги, всего. Как он проснулся и говорит: «Эх, Иван Туртыгин, вспомни бога, отца и мать! Раскуй меня, лютого зверя!» — «Нет, не раскую; а вот выпей еще, тогда раскуем». Ещё налили. Лев напился допьяна, его и расковали. Проснулся лев, убёг, да и говорит: «Кто вино это пьет — недобрый человек. Тут не только на кого скажешь, и на себя нанесешь!» А Иван Туртыгин женился на Скипетре-царевне и стал жить да поживать.

25. КОНЕК-ГОРБУНОК

Жил-был старик со старушкой. У них было три сына: большой был Миколенька, а второй сынок Петинька, а третий — Иванушка-Дурачок. Занимались они хлебопашеством, посеяли в поле пшенички десятинку, при большой дороге.

Пшеничка очень хороша: растет, расстилается, колосок из неё выбивается.

Повадилась в пшеницу неизвестная какая скотина, либо зверь какой, пшеничку мнет и колосья рвет. Вот этот же старичок приехал пшеничку посмотреть — пшеничка помятая и колосья порватые. Приезжает домой, сказывает своим детям, «А вот, ребяты, пшеничка очень у нас хороша, только кто-то её больно мнет и колосья рвет; надо её караулить». Ну, сыновья ему говорили: «Надо, батюшка, покараулить». И стали они кониться [12], кому достанется прежде караулить, в поле нужно будет идти, там ночевать и всю темну ночь не спать.