Юрий Третьяков - Андрейка и лодырь Ромашка Страница 47

Андрейка грозно нахмурил брови и прикрикнул:

— Я дам «не знаешь»! Чтоб я да не знал? Прямо хохот!.. Это я еще прошлый год давно знал, а теперь и подавно знаю!.. Ты думаешь, я не заметил, что там не про волка?.. Зачем волку в сад прибегать среди дня — дурак он тебе?.. Ты еще в волках слабо разбираешься, а берешься… Про девчонку там, а не про каких не волков! Волк по-немецкому — «вольф», откуда ты мог его перевести, если вольфа там нету?..

Так Ромашка был полностью разоблачен, но сдаваться не хотел.

— Ты потом уж без меня перевел, что! — догадался он. — А еще и стихотворение задано учить наизусть, что! Скажешь, и стихотворение знаешь?.. А без стихотворения пол домашнего задания и учить нечего… Если бы все вместе, тогда другое дело!..

— «Винтерлид», что ли, «Зимнюю песню?» — презрительно спросил Андрейка. — Да я ее даже пою! Хочешь послушать? Жалко барабана нет: она под барабан хорошо исполняется!

За неимением барабана колотя себя кулаком по груди, Андрейка запел:

Винтер коммт! Винтер коммт!Флокен фаллен нидер!Эс ист кальт! Эс ист кальт!Вайс ист аллес видер!..

Прослушав «Винтерлид» до конца и следя по книжке, не ошибется ли где Андрейка, Ромашка уныло сказал:

— Знаешь…

После такого разгрома он ослаб, больше не сопротивлялся и начал честно переводить. Андрейка поглядывал ему через плечо и слегка подсказывал в трудных местах, где было много мелких неполных словечек, вроде «эс», «да» и прочих, объясняя, куда они относятся и почему стоят не на своем месте. Толково объяснял! Пожалуй, даже Маргарита вряд ли сумела бы так понятно все растолковать, как Андрейка.

И сам Ромашка остался доволен. Дописав последнюю строчку, он радостно захихикал, порываясь вылезти из-за стола:

— Вот так мы! Теперь отдохнем, а потом…

Но Андрейка не позволил лодырю распускаться:

— А стихотворение?

— Без отдыха? — жалобным голосом взвыл Ромашка, озираясь по сторонам.

Андрейка поддернул вверх рукава, растопырил руки и грозно подступил к Ромашке, будто примериваясь, как половчее его ухватить.

Сообразительный Ромашка не стал дожидаться дальнейшего и принялся быстро листать учебник, отыскивая стихотворение.

— Чего там отдыхать? — воздействовал на него Андрейка также убеждением, на всякий случай слегка придерживая сзади за шею, чтобы он не убежал. — Ты думаешь, оно трудное? Я и сам так думал, покуда не взялся! Глянь: слова те же, что сейчас только перевели, и мало их… Два куплета всего, да и то в двух местах одно и то же повторяется! «Эс ист кальт». А дальше опять: «Кальтер шнее, кальтер шнее»… Это насколько меньше запоминать?.. Значит, еще две строчки отбавляются…

Ромашка заинтересовался, заглянул в песню и радостно воскликнул:

— А вот и еще повторяется! «Винтер коммт, винтер коммт!» Еще на одну меньше!

— А ты думал? Там и запоминать нечего… Повторяй за мной: «Винтер коммт! Винтер коммт…».

Он и вправду оказался способный: всего раз десять повторил за Андрейкой песню и уже почти запомнил ее наизусть, только изредка заглядывал в книжку.

— Теперь давай без книжки вместе споем! — предложил сам Ромашка, и они с Андрейкой громко запели «Винтерлид», отстукивая ритм всякими тяжелыми предметами по столу и спинкам стульев, подняв такой шум и стукотню, что Марьмитревна прибежала из кухни:

— Это с какой же радости вы распелись? Аль успехи большие оказали?..

— Урок учим! — объяснили ей.

Марьмитревна сперва не поверила:

— Разве ж так учут?

Но прослушав песню, где все до одного слова были на немецком языке, она с восхищением воскликнула:

— Ну, до какой степени хорошо! Прямо дух захватывает. А про что же там говорится?..

— Стой, не говори! — приказал Андрейке Ромашка. — Я сам переведу!

И начал переводить:

— Винтер коммт, винтер коммт… Это значит — зима пришла. Эс ист кальт, эс ист кальт — холодно, холодно…

— До чего песня хорошая! — похвалила Марьмитревна, когда Ромашка закончил переводить. — И ко времю: на дворе зима, и там про зиму…

Она хотела уйти, но Ромашка не унимался:

— Там про зиму еще рассказ есть, не стихами, а так… Прочесть? Интересный!

И начал читать Марьмитревне рассказик про детей, игравших в саду, про девочку, которой стало холодно и она ушла, но другие дети не ушли и продолжали играть… Даже у Ромашки интересней было: про битву и про волков.

Марьмитревна слушала этот пустяковый короткий рассказ с большим интересом и хвалила:

— Ну до какой степени замечательно!.. Чисто иностранец, не отличишь! А девочка энта — ишь мерзлячка какая: мне, грит, холодно… А то заладил: не хочу усвоять, и хоть ты что хотишь с ним делай!.. А теперь небось и сам увидал, что ученье — свет, а неученье — тьма… Как теперь у тебя дело сдвинулось, налегай сильней, не кидай на полдороге…

Ромашку не нужно было и уговаривать: он сам до того разошелся, что Андрейке уже надоело, а он все не успокаивался… То и дело заглядывал в учебник и пел «Винтерлид». Перед сном он ушел во двор и там исполнял «Винтерлид» на всю спящую Тюковку, колотя вместо барабана по ведру, пока не выбил у него дно, но Марьмитревна не ругалась, потому что пел Ромашка на немецком языке!..

Рано утром, когда Андрейка еще не до конца проснулся, Ромашка вдруг соскочил с кровати, в темноте прошлепал босиком к столу и зажег лампочку.

— Ты чего? — спросил Андрейка.

— Песню позабыл! — паническим шепотом сообщил Ромашка, быстро перелистывая странички учебника. — Не полностью всю… а там местечко в середке самой! А-а! Вот оно как! Правильно… Я так и знал!..

…А когда Андрейка пришел из школы, Марьмитревна остановила его в сенях и таинственно зашептала:

— Ты ничего не знаешь? Какие чудеса-то на белом свете! Наш-то виртуоз пятерку огреб, ей-богу! Сейчас хвастался, казал дневник, а там — пятерка!.. Ты поди глянь: может, он сам себе проставил, я учительницын почерк не дюже различаю. Он ведь какой, сам небось видел, прохиндей, мошенские глаза — проведет и выведет! Хотя навряд: там до такой степени загордел: не подходи!..

Ромашка уже сидел за столом, а дневник лежал на видном месте. Андрейка проглядел его, увидел, что пятерка самая настоящая, поставлена настоящим почерком Маргариты, и кивнул Марьмитревне, маячившей в дверях.

— Чего мешаете? — начал ругаться Ромашка. — Не видите, что ль, что перевожу? Не успеешь начать переводить, а уж не дают… рассеивают!..

Марьмитревна, отчаянно махая руками, вызвала Андрейку в другую комнату. Там они сели на диван и начали слушать, как Ромашка громко прочитывает немецкие предложения.

Андрейка сидел и думал, как бы получше начать отпрашиваться у Марьмитревны — в Шапкино съездить, хоть на небольшое время: проведать петуха, ну и дом тоже… Главное, одного из петухов обязательно нужно в клетку отсадить, чтобы друг друга не заклевали: там в сарае есть у соседей пустая клетка от бывших кроликов… Но тут Ромашка позвал:

— Андрейка, ты где?

— Здесь! — откликнулся Андрейка. — А что?

— Поди сюда… Мне одному непонятно…

Пришлось отложить разговор о петухе до другого удобного раза и идти помогать Ромашке.

— Знаешь что? — озабоченно сказал Ромашка. — Она меня вот обязательно опять спросит!.. Она сама пятерку ставит, а сама не верит, что я сам всю песню запомнил. Наверное, думает, что я ее обманул! И теперь завтра поймать захочет! А я, знаешь, что сделаю? Возьму да и опять выучу! Она спросит, а я опять знаю! Во ржачка! Хи-хи-хи-хи…

Довольный, что раскусил коварный замысел Маргариты, Ромашка решил нипочем не давать застать себя врасплох, крепко взялся за дело.

Упражнение оказалось нетрудное: «прочитай текст, догадайся о значении незнакомых слов». Слова почти все те же, что перевели вчера. Там говорилось, что ребята играли во дворе, пришел репортер и начал описывать, как играют, но ему нечаянно залепили снежком так, что он выронил блокнот и ручку в снег… Незнакомых слов мало, и догадаться, что они значат, — пустяк! Например: «шнеебалль» значит снежок: шнее — снег, балль — мяч, получается — снежный футбол, круглый такой…

Одно слово — «бимс» — Андрейка не мог понять, а Ромашка догадался с ходу:

— Это, по-нашему, означает — бац!

Проверили по словарю: так и вышло!..

Ромашке немецкое выражение «бимс» понравилось больше, чем наше «бац», и он начал кидать в стенку карандаши, резинки и другие мелкие предметы, восклицая:

— Бимс!

Он сделался придирчивым и даже Андрейке не доверял, сам проверяя каждое слово по словарю и выпытывая, почему это так, а то — не так…

Изредка он хихикал, представляя, какую шутку сшутит над Маргаритой.

Когда все закончили, он привел Марьмитревну и потребовал, чтобы они с Андрейкой его спрашивали, как будто это Маргарита спрашивает…