Майкл Бонд - Приключения медвежонка Паддингтона Страница 5

— Не вижу ничего смешного, — буркнул сэр Сейли.

— Но, солнце моё, как же ты не понимаешь? — воскликнула Сара. — Тебе сделали такой комплимент! Паддингтон действительно поверил, что ты собираешься выгнать меня из дому без гроша в кармане. А это доказывает, какой ты замечательный актёр!

Сэр Сейли обдумал её слова.

— Хм, — сказал он наконец. — Что ж, вполне понятная ошибка. Да и вообще, если приглядеться, он производит впечатление в высшей степени неглупого медведя.

Паддингтон обескураженно поглядел сперва на одного, потом на другую.

— Так, значит, вы всё время только притворялись? — запинаясь, выговорил он.

Барышня нагнулась и взяла его за лапу:

— Ну конечно, солнышко. Но я всё равно страшно благодарна тебе за то, что ты пришёл мне на помощь. Я этого никогда не забуду.

— Я бы вас обязательно спас, если бы понадобилось! — заверил её Паддингтон.

Сэр Сейли кашлянул.

— А что, мишка, ты действительно интересуешься театром? — спросил он своим густым басом.

— Ещё как! — отозвался Паддингтон. — Мне только не нравится, что за всё надо платить шесть пенсов. Но я обязательно стану актёром, когда вырасту.

Сара вдруг вскочила.

— Сейли, солнышко, я, кажется, что-то придумала! — воскликнула она и прошептала что-то сэру Сейли на ухо, после чего тот ещё раз посмотрел на медвежонка.

— Это, конечно, не совсем по правилам… — замялся великий актёр. — Но отчего не попробовать? Нет, мы обязательно попробуем!

Антракт тем временем уже подходил к концу, и Брауны не на шутку разволновались.

— О господи! — восклицала миссис Браун. — И куда он на сей раз запропастился?

— Если он не поторопится, то пропустит начало второго акта, — философски заметил мистер Браун.

Тут в дверь постучали, и служитель вручил мистеру Брауну записку.

— Это вам от юного джентльмена-медведя, — сообщил он. — Он сказал, что это очень важно.

— Э… спасибо, — проговорил мистер Браун, разворачивая послание.

— Что там? — торопила миссис Браун. — С ним всё в порядке?

Мистер Браун протянул ей бумажку.

— Поди догадайся, — буркнул он.

На клочке бумаги было наспех накарябано карандашом:

Я ПАЛУЧИЛ ОЧИН АТВЕСВИНОЕ ЗАДАНИЕ. ПАДИНКТУН.

P. S. ПАТОМ РАСКАЖУ.

— Ну и что всё это значит? — недоумевала миссис Браун. — Вечно с ним что-то приключается!

— Понятия не имею, — ответил мистер Браун и сел, потому что огни в зале начали гаснуть. — Но что бы с ним ни приключилось, я намерен досмотреть пьесу до конца.

— Надеюсь, вторая половина лучше первой, — вставил Джонатан. — Первая просто никуда не годилась. Этот сердитый артист всё время путал слова.

Вторая половина действительно оказалась намного лучше первой. Едва сэр Сейли вышел на сцену, зал напряжённо замер. Сэр Сейли точно заново родился. Он больше не путал слова, и зрители, которые маялись и кашляли всю первую половину спектакля, теперь сидели как заворожённые, ловя каждое слово.

Когда наконец занавес опустился, скрыв счастливую дочь сэра Сейли, вернувшуюся в отцовские объятия, раздался взрыв аплодисментов. Занавес снова подняли, и вся труппа вышла поклониться публике. Потом на сцене остались только сэр Сейли и Сара, но аплодисменты всё не умолкали. Тогда сэр Сейли вышел на авансцену и, подняв руку, потребовал тишины.

— Дамы и господа, — проговорил он, — сердечно благодарю вас за тёплый приём. А теперь, с вашего позволения, я хотел бы представить вам самого юного члена нашей труппы, без которого сегодняшний спектакль обязательно бы провалился. Это молодой… э-э… медведь, который выручил нас в трудную минуту…

Остальная часть его речи потонула в недоуменном гуле. Тогда сэр Сейли подошёл к самому краю сцены, где под небольшим колпаком находилось отверстие в помосте — суфлёрская будка.

Сэр Сейли взял Паддингтона за лапу и потянул кверху. Из будки показалась мохнатая голова. Во второй лапе медвежонок крепко сжимал сценарий.

— Вылезай, Паддингтон, — сказал сэр Сейли. — Вылезай и поклонись публике.

— Не могу, — пропыхтел медвежонок. — Я, кажется, застрял!

Он действительно застрял. Только с помощью нескольких рабочих сцены, пожарника и большого количества сливочного масла удалось вызволить его из будки — да и то когда публика уже разошлась. Впрочем, даже сидя в будке, он умудрялся, изогнувшись, махать шляпой в ответ на восторженные крики, которые неслись из зала, пока занавес не опустился в последний раз.

Если бы спустя несколько дней кто-нибудь за шёл вечером в комнату медвежонка, то обнаружил бы, что тот сидит в кроватке со своим дневником, ножницами и тюбиком клея и старательно наклеивает на чистую страницу фотографию сэра Сейли Блума, на которой рукой великого артиста написано: «Паддингтону, с самой искренней благодарностью». Была тут и подписанная фотография барышни по имени Сара, а так же радость и гордость медвежонка — газетная вырезка с заголовком «Паддингтон спасает премьеру!».

Мистер Крубер сказал, что за фотографии можно было бы выручить кое-какие деньги, но Паддингтон, крепко поразмыслив, решил их всё-таки не продавать. В конце концов, ведь сэр Сейли вернул ему его шестипенсовик — и даже подарил настоящий театральный бинокль!

Похождения в доме и на крыше

Паддингтон вздрогнул, проснулся, сел в постели и протёр глаза. Поначалу он никак не мог сообразить, где находится, но мало-помалу, наталкиваясь взглядом на знакомые предметы, понял, что лежит в своей собственной кроватке.

В окно вовсю светило солнышко. Паддингтон зажмурился и снова улёгся поудобнее, заложив лапы за голову и задумчиво глядя в потолок.

Что именно его разбудило, так и осталось загадкой, но Паддингтон был страшно рад, что проснулся, потому что ему приснился ужасно скверный сон про большую банку его любимого мармелада.

Во сне он пытался открыть эту самую банку, но она оказалась закупорена на редкость плотно, и ничего не помогало. Лучший консервный нож миссис Бёрд сломался пополам, а когда он попробовал зажать банку в дверях, дверь свалилась на пол. Даже молоток мистера Брауна не помог — после нескольких сильных ударов он сорвался с рукоятки и разбил окно гостиной. Кто знает, какие ещё несчастья могли бы приключиться, не проснись он вовремя.

Паддингтон облегчённо вздохнул, сунул лапу в открытую банку с мармеладом (чтобы окончательно удостовериться, что всё в порядке) и снова закрыл глаза.

В доме стояла непривычная тишина, потому что Паддингтон остался в нём один-одинёшенек. Утром Джонатан и Джуди совершенно неожиданно получили приглашение на праздничное чаепитие, а миссис Браун и миссис Бёрд — письмо с просьбой навестить престарелую тётушку, которая жила на другом конце Лондона.

Строго говоря, и Паддингтон оказался дома совершенно случайно, потому что мистер Браун попросил его отнести книги в библиотеку, а заодно посмотреть в справочном отделе всякую всячину по длинному-длинному списку.

Вот из-за этого списка всё и случилось: после обеда Паддингтон унёс его к себе в комнату, чтобы как следует изучить, и сам не заметил, как заснул.

Теперь уже трудно было сказать, что его усыпило: очень плотный обед с двумя порциями сытного сдобного пудинга, или полуденная жара, или и то и другое вместе; но, как бы там ни было, он проспал довольно долго, и теперь где-то вдалеке часы отбивали три.

И вдруг, когда затих бой часов, Паддингтон подскочил, сел в кровати и круглыми глазами уставился в потолок. Неужели и это ему снится? Нет, он отчётливо слышал, как прямо над головой кто-то тихонько скребётся. Звук возник возле двери, переместился в другой конец комнаты, прозвучал у окна, замер, а потом всё повторилось в обратном порядке.

Паддингтон не верил своим ушам. А когда наступившую было тишину нарушили удары молотка, у него чуть глаза не вылезли на затылок.

Ущипнув себя разика два, чтобы удостовериться, что это не сон, медвежонок вскочил с кровати и отправился на разведку.

Прежде всего он распахнул окно, но там его ждала новая неожиданность: с крыши свешивалась чёрная змеевидная кишка, которая поплясала в воздухе и рывком втянулась наверх.

Паддингтон проворно отскочил на середину комнаты, а потом схватил шляпу, чемодан и выбежал вон, захлопнув за собой дверь.

После такого кошмарного сна и не менее кошмарного пробуждения он готов был увидеть почти что угодно — но только не то, что ждало его на лестничной площадке! Он едва удержался, чтобы не удрать обратно в комнату.

Он увидел приставную лесенку, которой после обеда здесь и в помине не было. Прислонена она была к люку в потолке, ведущему на чердак. И, что уж совсем неприятно, крышка люка была открыта настежь!