Эдит Несбит - Чудозавр Страница 5

Прошел целый час, прежде чем он кое-как позволил этим незнакомцам взять себя на руки и по очереди нести домой.

— Ну, слава Богу, пришли! — сказала Джейн, входя в садовую калитку. Нянька Марта стояла у дверей дома и, прикрывая рукою глаза от солнца, беспокойно глядела вдаль.

— Вот, возьми его!

— Ну, слава Создателю, хоть один-то цел! — оживилась она. — А где же другие-то? Да вы кто такие будете?

— Как — кто? Мы, — ответил Роберт.

— А как этих «мы» называют, когда они дома бывают? — насмешливо спросила Марта.

— Говорят же тебе, что это мы, — вышел из себя Кирилл. — Вот я — Кирилл, а это — все остальные, и все мы до чертиков хотим есть. Пусти же нас и не будь дурой.

Марта не пожелала даже обратить внимания на дерзкие слова Кирилла и только загородила перед ним дверь.

— Я знаю, что мы теперь на себя не похожи, но все-таки я — Антея. И все мы так устали, а время обеда уже давно прошло.

— Так и ступайте обедать к себе домой, — отшила она. — А если это наши дети научили вас такую комедию ломать, так передайте им от меня: за это кому-то, ох, как попадет!

С этими словами Марта сердито захлопнула дверь и закрыла ее на ключ. Кирилл изо всей силы дернул звонок. Ответа не было. Затем нянька высунула голову из окна столовой и крикнула:

— Убирайтесь-ка вы подобру-поздорову, да живо, а то я сейчас за полицейским пойду.

— Ой, дело плохо! — пригорюнилась Антея. — Уйдем скорее, пока нас и в самом деле не посадили в тюрьму.

Мальчики говорили, что все это вздор и что нет таких законов в Англии, по которым можно посадить человека в тюрьму только за то, что он прекрасен, как майское утро. Однако — делать нечего — и они побрели вон из сада на дорогу.

— Я думаю, что когда солнце сядет, мы опять станем такими, как прежде, — утешила Джейн.

— Ай, — вскрикнула Антея, — а вдруг мы после захода солнца обратимся в камни, как те мегатерии, и завтра никого из нас не будет в живых?

Она заплакала, за нею и Джейн. Даже мальчики побледнели. Никто не мог проронить ни слова.

Это был ужасный вечер. Кругом поблизости ни одного дома, где бы можно было достать хоть корку хлеба или стакан воды. В деревню идти побоялись: туда пошла Марта с корзинкой, а в деревне жил полицейский. Правда, они были прекрасны, как майское утро, но это плохое утешение, когда вам хочется и есть и пить, словно бедуину, заблудившемуся в песчаных барханах пустыни.

Трижды пытались дети добиться, чтобы прислуга впустила их в дом, но все было напрасно. Тогда Роберт пошел один, рассчитывая пролезть в одно из задних окон, отпереть дверь и впустить всех остальных. Но окна были слишком высоко, и в конце концов Марта вылила на него кувшин холодной воды. «Убирайся прочь, итальянская обезьяна!» — крикнула она при этом.

После всех напрасных хлопот дети уселись рядом под изгородь, спустив ноги в сухую канаву, ожидали там захода солнца и размышляли, что же с ними будет, когда оно закатится: обратятся ли они в камень или только вернутся в свой прежний вид. И все чувствовали себя страшно одинокими среди чужих, незнакомых лиц; и каждый старался не смотреть на других, потому что, хотя голоса оставались у всех прежние, но лица были так поразительно красивы, что даже глядеть на них было неприятно.

— Нет, я не верю, что мы окаменеем, — сказал Роберт, нарушая долгое и тягостное молчание. — Ведь Чудозавр обещал завтра исполнить другое наше желание, а как бы он мог это сделать, если мы будем каменные?

Другие ухватились: «Конечно, не мог бы!» Но все-таки это соображение не совсем их успокоило.

Опять воцарилось молчание, еще более продолжительное и тяжкое. Его нарушил Кирилл:

— Я не хочу пугать вас, девочки, — сказал он вдруг, — но только я чувствую — со мной уже что-то происходит: моя левая нога совсем омертвела; наверное, я начинаю каменеть. Через несколько минут и с вами будет то же.

— Ничего! — сказал Роберт участливо. — Быть может, ты только один окаменеешь, тогда мы станем беречь твою статую, ухаживать за ней и украшать ее венками.

Но когда выяснилось, что Кирилл только отсидел себе ногу, а затем ее начали колоть тысячи иголок, и она вновь вернулась к жизни, все остальные очень рассердились.

— Как тебе не стыдно! Перепугал нас из-за пустяков, — ворчала Антея.

Снова наступило молчание. Его прервала Джейн:

— Если все кончится хорошо, то мы попросим Чудозавра, чтобы на следующий раз прислуга ничего не замечала.

Остальные только что-то промычали в ответ. Они чувствовали себя такими несчастными, что им уже и думать ни о чем не хотелось.

В конце концов четыре таких неприятных чувства, как голод, страх, скука и усталость, соединившись все вместе, принесли сон: дети заснули все рядышком, закрыв свои дивные глазки и открыв свои красивые ротики.

Антея проснулась первая; солнце уже закатилось, наступили сумерки. Она сильно ущипнула себя. Убедившись, что тело ее не каменное, она принялась щипать и других.

— Вставайте! — кричала она, чуть не плача от радости. — Все кончилось благополучно, мы не окаменели. А ты, Кирилл, — у, какой ты опять стал хороший. Некрасивый, с веснушками, с маленькими глазенками, рыжий. И вы все такие же, — прибавила она, чтобы и другим было не завидно.

Когда они пришли домой, Марта сперва долго их бранила, а потом рассказала им о незнакомых детях:

— Такие-то красавчики, что просто загляденье, но уж и назойливые, да и озорники.

— Мы их видели, — ответил Роберт, знавший по опыту, что Марту никакими объяснениями все равно ни в чем не убедишь.

— Да вы-то где пропадали весь день-деньской, скажите мне? — допытывалась Марта.

— Мы были на лугу.

— Что же вы домой не шли?

— Из-за них.

— Из-за кого ж это?

— А вот из-за этих красивых детей. Они задержали нас до заката солнца. Мы не могли вернуться, пока они не уйдут. Ах, ты не знаешь, как мы их ненавидели! Дай же нам поскорее ужинать. Нам так есть хочется!

— Еще бы есть не хотеть, когда целый день без обеда прошастали! — говорила Марта сердито. — Ну, это вам урок: не связывайтесь с чужими ребятами, а то еще, того гляди, корь схватите. Если вы их еще раз встретите, то и не заговаривайте с ними, даже и не глядите на них, а прямо идите и скажите мне. Я уж с ними разделаюсь!

— Если мы только их когда-нибудь увидим, то непременно тебе скажем, — заверила Антея. А Роберт, нетерпеливо поглядывая на холодное жаркое, принесенное кухаркой, добавил вполголоса, но вполне чистосердечно:

— Только уж мы лучше постараемся никогда их больше не видеть.

И правда, тех красавцев дети никогда больше не видали.

Глава вторая

ЗОЛОТО

Рано утром, перед тем как проснуться, Антея видела во сне, будто она гуляет в зоологическом саду под проливным дождем и зонтика с ней нет. Все звери, казалось, были очень опечалены сырой погодой и потихоньку ворчали. Когда Антея проснулась, а дождь и ворчание не прекратились, выяснилось, что ворчанием зверей оказалось тяжелое и мерное дыхание ее сестры Джейн, которая слегка простудилась накануне и теперь еще спала, а капли дождя продолжали падать на лицо Антеи из мокрого полотенца, которое потихоньку выжимал над ее головой, Роберт: ему, видите ли, хотелось поскорее ее разбудить.

— Перестань же! — бросила ему Антея довольно сердито, и он тотчас убрал свою дождевую тучу. Роберт совсем не был злым или надоедливым братом, а только был довольно изобретателен на способы будить своих спящих родственников и на разные шутки и проделки, от которых дома становилось веселее.

— Какой я забавный сон видела, — начала Антея.

— И я тоже, — объявила Джейн, проснувшись. — Мне приснилось, будто мы нашли какое-то чудо-юдо в песке и оно сказало, его зовут Самиадом, и обещало каждый день исполнять наши желания, и…

— Постой, да ведь это я во сне видел, — перебил ее Роберт. — И я только что хотел вам об этом рассказать. Одно желание оно как будто исполнило; и как будто вы, девочки, были такие глупые, что пожелали всех нас сделать красавцами, но из этого вышло одно свинство.

— Но разве могут несколько человек видеть один и тот же сон? — засомневалась Антея, садясь в кровати. — Ведь, кроме зоологического сада и дождя, и я все то же самое видела. И будто Ягненок нас не узнал и прислуга не узнала, потому что…

Из другой комнаты послышался голос старшего брата:

— Иди сюда, Роберт! Ты опоздаешь к завтраку, если только опять, как в прошлый четверг, не удерешь не умывшись.

— Иди лучше сам сюда. А от умывания я не удирал, а умывался в ванной комнате, потому что у нас воды не было.

Кирилл полуодетый появился в дверях.

— Слушай, — сказала ему Антея, — мы все трое видели такой странный сон, будто мы нашли в песке какого-то невиданного зверя…

Ее голос смолк под ироничным взглядом Кирилла.