Сергей Голицын - Страшный Крокозавр и его дети Страница 5

– Хорошо, за полчаса до отбоя приду, и чтобы всем быть в постелях, – сказал он.

Девочки с восторгом дали слово, что лягут и будут с нетерпением его ждать.

Столовая помещалась в отдельной одноэтажной пристройке, примыкавшей к спальным корпусам. Широкий коридор перед столовой был переполнен галдящими ребятами. Младшие, обедавшие в первую смену, торопились в спальни, старшие один за другим разбивались на классы, вереницами вставали вдоль стен…

– Пятый «Б»! Пятый «В»!.. – время от времени выкликали дежурные, называя то один, то другой класс.

Петр Владимирович стоял у стены, с интересом наблюдая. Его поразила та отрегулированная с точностью до минуты четкость, с которой очередная цепочка ребят почти без задержки в коридоре проходила в столовую.

Он пробрался вперед. В огромном зале было расставлено множество круглых столиков на четыре человека каждый. Дежурные с подносами в руках спешно принимали из кухни через окошко миски и на подносах проворно разносили по столикам.

Как в прядильном цехе огромной текстильной фабрики гудит и жужжит множество веретен, так и многолюдная столовая школы-интерната размеренно гудела и жужжала. Как-никак около трехсот ребят одновременно звякали мисками и ложками, переговаривались полушепотом…

Две девочки с голубыми нарукавными повязками энергично ходили между группами. Одна, не повышая голоса, указывала то на того, то на другого, называла фамилии. Сзади нее шла рослая девочка в очках и спешно заносила в толстую книгу фамилии нарушителей.

– Вот этого запиши. Хотел пролезть без очереди. Этот громко разговаривал – запиши. Этого тоже…

Петр Владимирович, несколько озадаченный, нарочно остановился.

– С нами, с нами садитесь! – раздался голос Гали Крышечкиной.

Он занял место между ней и Аллой Анохиной. Напротив сидел Игорь Ершов.

– Значит, сегодня девчонкам будете рассказывать? А нам когда? – серьезно спросил Игорь.

– А вам буду завтра.

– Только лучше про войну, – отозвался с соседнего столика Вася Крутов.

Петр Владимирович отставил пустую миску и неожиданно заметил, что Игорь и Алла удивительно, прямо-таки до смешного похожи друг на друга. Он опять сравнил лица мальчика и девочки. У обоих были совершенно одинаковые вздернутые носики, круглые румяные щеки, мохнатые брови, круглые и наивные голубые глаза, опушенные густыми, как щетки, длинными ресницами. Только у Игоря торчал на макушке вихор кверху, а у Аллы от затылка расходились в стороны два хвостика, перевязанные ленточками.

– Вы случайно не брат и сестра? – спросил он их.

– Нет, – разом ответили оба, посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Петр Владимирович, мы на вас обижены, – послышался сзади звонкий голос.

За его спиной стояла пионервожатая Светлана.

– Воспитатели ужинают отдельно. Неужели вы не хотите с нами познакомиться?

Он оглянулся.

Несколько девушек вопросительно глядели на него издали, из-за своих столиков. Их всех, разумеется, очень заинтересовал новый сослуживец.

Петр Владимирович спохватился, понял свою оплошность, взял миску с супом и подошел к ним.

Перед тем как сесть, ему следовало бы для знакомства что-то сказать, но тут его окликнула Валерия Михайловна, сидевшая за соседним столиком: – Идите сюда, вот свободное место. Куда же садиться? Он извинился перед девушками и сел рядом с Валерией Михайловной. Девушки тотчас смолкли, а Светлана отвернулась и заговорила с соседкой.

Валерия Михайловна оживленно принялась объяснять Петру Владимировичу сложнейшую систему соревнования между классами. Всю работу ведет недавно организованный орган интернатского самоуправления, так называемый Совет Справедливых.

Она рассказала, что члены Совета, которые отличаются голубыми нарукавными повязками, следят за порядком. Если кто пробежит чересчур быстро, закричит чересчур громко, если кто опоздает на уроки, в столовую, на утреннюю зарядку или еще как-нибудь нарушит дисциплину – члены Совета сразу записывают его фамилию в «Журнал Правосудия». Ведется также специальный «Журнал Чистоты» по классам и по спальням и «Журнал Успеваемости». Каждый вечер подсчитываются баллы, их складывают, потом делят…

Валерия Михайловна говорила долго. А Петр Владимирович пытался вникнуть в ее объяснения, но почему-то никак не мог понять. Голова шла кругом от размеренного жужжания в зале, от вороха сегодняшних впечатлений, от этих цифр, журналов, каких-то систем…

– Пойдемте, пойдемте, я покажу вам нашу таблицу соревнований, – позвала Валерия Михайловна, как только они встали.

Он пошел мимо столиков своих питомцев. Отставив ложки, все разочарованно провожали его взглядами.

Тут Петр Владимирович издали заметил бледное лицо и черные узкие глаза Миши Ключарева, пристально смотревшие на него.

«Какой, вероятно, противный мальчишка!» – подумал про себя, выходя из столовой.

Валерия Михайловна привела его в просторную прихожую спального корпуса. Там перед пестро раскрашенным большим фанерным стендом стояла группа ребятишек и молча смотрела, как та самая девочка в очках старательно выписывала цветными карандашами показатели сегодняшнего дня.

– Люба Райкова, наш председатель Совета Справедливых, – представила ее Валерия Михайловна. – Восьмиклассница, первая ученица, лучшая активистка.

Эта примерная девочка была очень важная, пожалуй, серьезнее даже взрослых; она лишь мельком взглянула на Петра Владимировича и опять застучала карандашом по фанере.

Снова он ничего не понял в этой сложнейшей системе подсчетов плюсов и минусов. Ему было ясно только одно: шестой «Б» занял последнее место.

– Увы, это обычная оценка вашего класса, – вздохнула Валерия Михайловна. – Но я вам помогу, я обещаю вам помочь, – с искренним сочувствием добавила она и, распрощавшись с Петром Владимировичем, вернулась в столовую.

А он забрался вместе с Вовой Драчевым в уголок возле медпункта и сел там на диване.

«Кажется, здесь совсем тихо», – облегченно зевнул он, чувствуя, что может немного отдохнуть.

Деревянным голосом мальчик забубнил какое-то алгебраическое правило. А Петр Владимирович прислонил голову к спинке дивана и задумался о сегодняшнем таком насыщенном событиями дне.

ЧТО ПРОИЗОШЛО В ПОСЛЕДНИЙ ЧАС ПЕРЕД ОТБОЕМ

Спальни девочек помещались на третьем этаже, спальни мальчиков – на четвертом.

Девочки всей гурьбой повели Петра Владимировича показывать свое жилище. Кровати стояли двумя совершенно прямыми линиями. Белые пикейные покрывала, накидки на подушках сверкали аккуратностью и чистотой; на полу – ни соринки. На тумбочках, покрытых белыми салфетками, лежали книги, свертки с вышиваньем, какие-то коробочки, содержимое которых было нужно лишь одним девочкам.

Петр Владимирович с опаской прошелся от двери к дальней стене и обратно, ни к чему не смея прикоснуться.

Староста спальни, рыженькая Наташа Ситова, принялась бойко объяснять ему, кто на какой кровати спит.

Вдруг в комнату поспешно вошли две строгие восьмиклассницы с голубыми нарукавными повязками. Одна в очках – уже известная Люба Райкова, председатель Совета Справедливых, другая – член этого Совета. Поспешно оглянули они спальню.

– Четверка! – равнодушно бросила Люба и записала в тетрадь.

– Почему четверка? – возмутилась Галя Крайнова. – Смотрите, какая чистота!

Люба тотчас же молча ткнула пальцем на бумажку, валявшуюся на полу, и на книгу поверх подушки. Обе восьмиклассницы скорыми шагами вышли.

– Обязательно эти «справедливки» найдут, к чему придраться, – раздраженно заметила Наташа Ситова.

Галя Крайнева досадливо передернула плечами и добавила:

– Никогда не поставят пятерки.

– Отсюда вывод: чистота должна быть безупречной, – заметил, посмеиваясь, Петр Владимирович.

– Как надоело с этой чистотой! – печально вздохнула Галя Крышечкина. – Давайте, девочки, лучше поскорее ляжем в постели.

Договорились: Петр Владимирович поднимется к мальчикам, а ровно через двадцать минут вернется.

В спальне мальчиков шестого «Б» стояло также пятнадцать кроватей. И застелены они были такими же пикейными покрывалами. Но одна кровать выдвинулась вперед к проходу, другая стояла косо. Покрывала были кое-где сбиты, из-под них выглядывали простыни и одеяла. Книги на тумбочках и кроватях лежали как попало и даже корешками вверх. Посреди комнаты валялись грязные, рваные носки.

Одни мальчики читали, другие, оживленно переговариваясь между собой, спешно раздевались; они хотели забраться под одеяло пораньше, чтобы хоть полчаса до отбоя почитать, лежа в постели.

– А вы успеете нам немножко рассказать? – высунулся из-под одеяла Игорь Ершов.

Но Петр Владимирович совсем не был расположен говорить сейчас о веселых приключениях.

– Кто староста спальни? – спросил он.