Третьяков Федорович - Андрейка и лодырь Ромашка Страница 5

Проезжавший на возу с ящиками веселый дядька сперва заорал:

– Бей его, я его знаю!

Потом окликнул тюковских:

– Эй! Вы чего?

– Шапкинского гоняем! – объяснил Носарь, останавливаясь.

– А чего он наделал?

– А так… Ходят тут… шапкинские!

И Носарь повернул назад. Вполне вероятно, он все-таки не хотел обострять отношения с Андрейкой, надеясь, что когда-нибудь Андрейка пустит его поглядеть на обезьянят.

Самым злым и азартным оказался Кенгура, которому раза три удалось-таки приблизиться к Андрейке, чтобы достать его кулаком по затылку и по спине… При этом он злопамятно восклицал:

– Покривляешься у меня! Покривляешься!

Не соображал, что у Андрейки спина и голова крепкие, как камень: ему нипочем, а Кенгура небось все кулаки себе расколотил, разгорячился до чего! Так ему и надо, правильно его Кенгурой прозвали, Кенгура и есть!

Да еще бежал, не отставая, военный карапуз и в восторге от происходящих событий размахивал над головой своей саблей, вскрикивая:

– Лови! Лови! Лови!…

В конце концов и они отстали.

Скрывшись в тихом, спокойном месте, за базарными ларьками, Андрейка немного отдохнул и осмотрел свой костюм, который тоже почти не пострадал. Если разобраться, что плохого сделал он этому Кенгуре? Наоборот, рассмешил всех… Все прямо укатались: статуя, а вдруг заржала и убежала! На что уж Полина имела на Андрейку зуб, и то, когда его тащила, было видно, что вот-вот засмеется, но неудобно перед Андрейкой, сдержалась, а потом, наверно, ушла куда-нибудь и каталась там! А без Андрейки Кенгура так и простоял бы столбом, как дурак. Дурак он и есть. А на настоящую статую ничуть не похож: разве такие маленькие статуи бывают? И моргал вдобавок… А когда он припомнил, как не растерялся и заговорил тюковским зубы, применив военную хитрость, повеселел еще больше. А припомнив, что Яношик постоянно попадал в такие переделки, потому что гайдуцкая жизнь тем и отличается от обыкновенной, что гайдука все время ловят, Андрейка и совсем развеселился.

Заметив, что под стенкой колхозного универмага стоит беспризорное ведро с жидкой известкой и широкой, как веник, кистью, а вдоль всего здания тянется асфальтированный тротуар, ровный и гладкий, Андрейка сразу догадался, что можно сделать для полного посрамления Кенгуры.

Обмакнув кисть в ведро, он начал писать по асфальту громадными буквами: «Кенгура – дурак набитый». Но немного не рассчитал – сделал буквы чересчур большими, стараясь, чтобы надпись была видна даже с самолета, ежедневно летавшего из области в район, и пассажиры из других мест, пролетая над Тюковкой, могли прочитать ее и узнать, кто живет в Тюковке. Известки не хватило, получилось только «Кенгура – дура…». Впрочем, если перенести ударение, будет тоже неплохо – такое маленькое стихотворение, всего из двух слов…

Поставив ведро с кистью на место, Андрейка слазил по пожарной лестнице на крышу универмага, чтобы взглянуть сверху, как надпись будет читаться с самолета: с крыши хорошо читалось, а с самолета будет еще лучше!

После этого он походил по крыше, всю ее обсмотрел и полюбовался с высоты на Тюковку, которая вся была как на ладони. И та улица виднелась, где живут Носарь с остальными, только их самих не видно: может, думают, куда теперь Андрейка делся? Наверно, убежал со страху к себе в Шапкино… А он вот где оказался! Как Яношик в Моравских юрах, стоит на вышине и все стороны вдаль озирает.

Андрейка присел у трубы и начал думать, что Яношика никогда бы не поймали, не пойди он к той ведьме, которая украла у него волшебный пояс и подсыпала под ноги гороху, чтобы поскользнулся… И, наверно, у него не было собаки, а то она не позволила бы жандармам незаметно подкрасться. А может, собака в тот раз оставалась в лесу сторожить Яношиково имущество…

Тут Андрейка вспомнил про свою собаку: он себе по крышам разгуливает, а она там дожидается. Он поспешно слез с универмага и припустился к тому месту, где должна ждать собака.

Хоть Андрейка и опоздал, но собака не ушла, дожидалась: верила, что за ней придут!

…А когда они с собакой вышли из опасных тюковских улиц, да очутились в родном знакомом лесу, да вырыли из-под листьев свою валашку, тут все пошло иначе! Тут уж никакая Носарева шайка, хоть в сто человек, не могла Андрейку окружить, потому что он сам их всех окружил. Появлялся со всех сторон, выскакивал из-за каждого куста и дерена, атаковал с валашкой в руке, бился на кулаках, разгромил всех и вогнал прямо в панику. И, наконец, взял всех в плен, а собака помогала отыскивать спрятавшихся и тоже приводила в плен. Всех побежденных в честном бою противников Андрейка милостиво отпустил, заключив с ними мир на вечные времена, а Носаря и еще некоторых принял к себе в гайдуки, так как они очень просились. Только одного Кенгуру не отпустил. С ним много было возни. Трусливый Кенгура сто раз убегал и все возвращался, никак уняться не мог, но верная собака, только покажешь ей в ту сторону: «Кенгура!», с лаем бросалась, хватала его, сваливала наземь и отдавала в руки Андрейке. Прямо всего изодрала, и Андрейка подбавил, даже противно смотреть. Вел он себя трусливо и унизительно, как подобает такому злопамятному и глупому человеку… А через стену замка на них поглядывала Рыжая Лиса и прихорашивала свои красивые волосы…

Возни с Кенгурой было много, и бои продолжались до тех пор, пока солнышко пошло на снижение, тени далеко протянулись, и скоро должен был прийти с работы отец.

Поэтому Андрейка, последний раз позволив Кенгуре удрать в самом жалком, измочаленном виде, больше его догонять не стал, а попрощался с собакой и пошел домой, во все горло распевая гайдуцкую песню.

Неизвестно, прочитал Кенгура Андрейкину надпись на асфальте около универмага или не успел… На другой день Андрейка пошел посмотреть, но ее там уже не было: может, сам Кенгура стер от позора, а может, дворникам не понравилась…

Но только с тех пор Кенгура вовсе озверел и не давал Андрейке никакого проходу.

Хороша гайдуцкая жизнь, но одно плохо: очень тяжело, просто никуда не годно, если тебя все время ловят…

Будто ты не гайдук, а самый последний заяц: в школу иди – озирайся, из школы – тоже, только и знай бойся, не выскочит ли откуда как полоумный Кенгура. А он взял такую моду – подкарауливать Андрейку в самых неожиданных местах, являясь будто из-под земли: то выбежит из магазина, то соскочит с проезжающего грузовика, то притаится за углом, не на своей даже улице… Словом, где ни иди – везде он: ехидная рожа так и ухмыляется, так и скалится, точно у людоеда какого…

Кроме того, и перед посторонними людьми бывает довольно унизительно, когда за тобой то и дело гонятся, да колотят, да в грязь сталкивают с книжками вместе, да кидаются в спину разным мусором – что тут хорошего?…

А Кенгура с каждым днем дрался все крепче и налетал все азартней – подумаешь, будто Носарь и компания специально его назначили для борьбы с Андрейкой, чтобы не отвлекать свое внимание от более важных людей, вот он и старается, из кожи лезет, просто покоя ему нет…

Лично Носарь и компания Андрейку пока не трогали. Может, руки еще не доходили, но вообще опасными они становились, только когда соберутся вместе, а в обыкновенное время каждый по отдельности человек как человек, занят своим мирным делом: учится там или помогает по хозяйству, по улице ходит смирно, ни на кого не набрасывается, даже иногда с Андрейкой добродушно здоровается, а как соберутся – тут уж старайся не попадаться им на глаза.

Андрейка и не попадался! Правда, повстречалась ему раза два та Рыжая Лиса и при виде Андрейки сразу принималась вертеться, хохотать и всячески веселиться: неизвестно, чем Андрейка ее развеселил, но видно, что не обижается…

Пожалуй, даже не так обидно было бы терпеть от самого Носаря или другой такой же известной и уважаемой личности, но тут какая-то Кенгура… С ним одним Андрейка, пожалуй бы, и справился, да тронуть его – лучше и не думай! Дружные тюковцы не любили, когда у них трогают даже самого крошечного сопляка, а с их многолюдным могущественным селом не могло тягаться маленькое слабое Шапкино, где главные ребята – Андрейка, Алеха и Моська, да слабосильный Читака, да Сенечка, которого и засчитывать нечего… Школы нет, приходится ходить в чужое место и там применять разные военные хитрости…

Хорошо еще, что территория около самой школы с древнейших времен считалась нейтральной, где драться не полагалось, а желающие должны подстерегать своих врагов на какой-нибудь другой улице…

Сам Яношик позавидовал бы такому множеству военных хитростей, которые применял Андрейка в своей войне с Кенгурой, не давая тому никакого житья. Например, возьмет да и подкатит на автобусе к самой школе или с уроков уйдет пораньше, а Кенгура напрасно его ожидает, время тратит…