Зденек Слабый - Три банана, или Пётр на сказочной планете Страница 5

Фокусник снова полез в сумку кенгуру, и у него в руке оказался… кролик. Кролик поклонился публике, занял исходную позицию, перекувыркнулся, сделал свечку, ещё раз перекувыркнулся, сделал сальто, а потом стал прыгать в высоту и в длину. Надо ему поаплодировать.

Фокусник снова погрузил руку в сумку кенгуру… и залаял пёс — фокстерьер. А как интересно он одет! На нём шапочка с колокольчиками, маленькие сапожки и рукавички. Он поприветствовал публику коротким «тяв-тяв» (но я думаю, что даже вы не очень-то понимаете собачий язык), заиграл невидимый оркестр, и фокстерьер начал танцевать.

Снова вышел клоун. Он рассказал такую историю:

— В кондитерскую вошёл конь и сказал: «Дайте мне полкило леденцов». Продавщица взвесила ему конфеты, конь откланялся и ушёл. Человек, евший в кондитерской торт, удивился: «Вот интересно, правда?» — «Что вы имеете в виду?» — спросила продавщица, «да этого коня». — «Конечно, — ответила продавщица, — очень странно. До сих пор он всегда покупал апельсиновые корочки в шоколаде».

Все засмеялись, кроме Петра.

— Этот анекдот я уже слышал, — сказал он громко. При его словах музыка прекратилась и всё замерло.

Клоун подошёл к самой рампе и вызывающе посмотрел Петру в глаза:

— Вы, кажется, что-то сказали, молодой человек? Пётр растерялся:

— Абсолютно ничего.

— Нет, вы всё-таки что-то сказали! — нападал клоун.

— Я только сказал… — медленно произнёс мальчик, — что это довольно-таки старый анекдот.

— Анекдот? Старый? — Клоун захлопал в ладоши. — На время прервём представление. Покажем пану… пану…

— Его зовут Перт, — поторопился Тау.

— …пану Перту документальный фильм о том, что я сейчас рассказывал. Случай, который я здесь кратко изложил, вовсе не анекдот, а тем более не старый. Этот случай произошёл всего полгода назад в Вон Там, и я считал своим долгом немедленно вас с ним познакомить.

При этих словах клоун всё время бросал на Петра вызывающие взгляды. Тем временем над манежем опустился экран, зашумел кинопроектор, погас свет. На экране вся история развивалась так, как её рассказывал клоун.

Когда свет зажёгся, шут сказал сердито:

— Теперь вам ясно, пан Перт, что вы меня оскорбили? И даже очень оскорбили! Пётр был сам не свой.

— Простите меня, пан шут, — сказал он тихо.

— Вы просите прощения, — закричал клоун, — и снова меня оскорбляете! Как это вам объяснить?

Мальчик не мог ничего понять, но May шёпотом объяснила ему его ошибку:

— Это пан Bay, а совсем не пан Шут.

— Теперь вам понятно, пан Перт, — продолжал клоун Bay, — что мы должны драться?

— До сих пор мне это было не совсем понятно, — сказал Пётр.

— Выберите себе оружие, — предложил Bay.

— Какое? — У Петра даже живот заболел от страха.

— Какое хотите. Вы, очевидно, знаете, какое оружие применяется на дуэлях. На всякий случай — если вы в этой области недостаточно осведомлены — я повторю вам. Мы можем драться на пистолетах, шпагах, пушках, пудингах, булавках, кулаками, словами или шапками.

Пока Пётр раздумывал, что ответить, к ним подошёл седовласый человек во фраке, поклонился и сказал сладким голосом:

— Не сердитесь, уважаемые, но мы должны продолжать программу. Я понимаю, что пан Bay очень вспыльчив. Я понимаю также, что пан Перт мог высказать определённые сомнения в связи со словами пана Bay. Я прекрасно понимаю, что вся эта история должна кончиться дуэлью, но я коленопреклонно вас молю: пожалуйста, только не здесь. Я не могу допустить, чтобы манеж моего цирка обагрился кровью. — Он повернулся к Петру и снова поклонился. — Дело в том, что я директор цирка Зау.

Клоун с минуту размышлял, потом сказал высокомерно:

— Ну ладно. Я вполне понимаю (это он собезьянничал у директора), что он не хочет, чтобы я убил Перта именно здесь. В таком случае я предлагаю… — он снова повысил голос, — я предлагаю, чтобы дуэль состоялась после циркового представления. Вы согласны, пан Перт?

— Разумеется, — поторопился Пётр.

— Тогда всё в порядке, — расплылся в улыбке директор. — Следующий номер, пожалуйста!

Пётр, конечно, остальных номеров почти не видел. Он всё время думал о предстоящей дуэли. Может быть, удрать? Но нет, это было бы нечестно. Какое оружие ему выбрать? Он решил посоветоваться об этом с May.

На арену выбежали обезьяна и дикобраз. Обезьяна развернула большой лист бумаги, вырвала из дикобраза четыре иглы, взяла по игле во все четыре лапы и начала писать всеми сразу. Её правая верхняя лапа написала:

Шишли-мишли! Шли мы, шли

Её левая верхняя лапа написала:

К Шепелявой улице пришли

Её правая нижняя лапа написала:

Побывали в светлом зале

Её левая нижняя лапа написала:

Обезьяны там скакали

Обезьяна с достоинством поклонилась, но никто не стал аплодировать.

На арену выбежал запыхавшийся директор Зау и начал поспешно извиняться за обезьянье выступление:

— Любезная публика, сделайте милость, не сердитесь, что сегодняшнее выступление обезьяны прошло не на обычном уровне. Дело в том, что наша вторая обезьяна Боо серьёзно заболела и лежит в больнице в Ещё Дальше. Поэтому мы не смогли вам сегодня написать всю историю о Шепелявой улице.

Только тогда May начала вяло аплодировать, а Тау присоединился к ней тремя хлопками. А если ещё кто-нибудь из вас похлопает, Зау будет очень доволен.

Освещаемая рефлекторами, на манеж выпорхнула танцовщица в белом одеянии и с большими крыльями мотылька за спиной. «Такие крылья у бабочки-капустницы», — сразу сообразил Пётр.

Она начала танцевать под аккомпанемент виолончели, флейты и арфы. Тонкая и гибкая, как ивовый прутик, она была очень красива. Её ясные глаза светились зелёным светом, по плечам струился поток чёрных, как вороново крыло, волос. И Пётр на мгновение перестал думать о дуэли, следя за её плавными движениями.

Однако через некоторое время ему стало казаться, что в её красоте есть что-то странное. Он не мог себе объяснить, что это, но она показалась ему злой. Выражение её глаз ежесекундно менялось, в них было презрение, злорадство, а может быть, и жестокость… Но потом её взгляд стал поласковее, и у Петра изменилось впечатление. Он решил, что это было какое-то наваждение. Или, может быть, она только притворялась ласковой?

— Кто она? — спросил он тихо у May.

— Её зовут Hay, — ответила девочка. — Она здесь только на гастролях. Но если вы поедете в Вон Там, вы несомненно с ней ещё встретитесь. — Тут May задумалась. — Я мало о ней знаю. Но меня удивляет… — Она умолкла, потому что Hay почти что приблизилась к их местам.

— Что вас удивляет? — с нетерпением спросил Пётр.

— Я слыхала, что она ненавидит пана Bay за то, что, мол, пан Bay как-то попытался… — Вдруг May отвела взгляд. — Но вам я об этом ничего не могу сказать. — И она быстро закончила: — Меня удивляет, что она выступает с паном Bay на одном манеже. Наверняка это не без причины.

Танцовщица порхала по манежу, едва касаясь пола золотыми туфельками. Когда она закончила танец, раздался гром аплодисментов, как будто аплодировали не меньше тысячи зрителей. И хотя танцовщица убежала, аплодисменты продолжались. Тогда Hay снова выбежала к тому месту, где сидел Пётр, и изящно поклонилась.

Пётр услышал, как при поклоне она тихонько проговорила:

— Ничего не бойтесь. Bay ужасный трус. Вы непременно выиграете. Я хочу, чтобы вы выиграли!

На середину манежа приковылял верблюд, сел на заранее приготовленное мягкое кресло, нацепил очки и сказал унылым голосом:

— Я прочту вам «Большую верблюжью сказку». — Потом он важно покивал головой и сказал ещё более уныло: — Я вижу, что вы с нетерпением ожидаете соревнования самокатов. Тогда я не прочту вам ничего. — И он поднялся, чтобы уйти.

Как пушечное ядро, к креслу подлетел Зау и начал уговаривать верблюда всё-таки прочитать сказку. В конце концов верблюд пожал своими горбами, устало опустился в кресло и сказал таким унылым голосом, какого Петру в жизни не приходилось слышать:

— Хорошо. Слушайте «Малую верблюжью сказку». — Он раскрыл толстую книгу и начал листать страницы. При этом он вполголоса читал названия: — «Средняя верблюжья сказка»… Это не она. «Самая длинная верблюжья сказка»… Если бы я стал её читать, вам пришлось бы сидеть здесь много лет. Страсть какая длинная верблюжья сказка… Она такая длинная (он подбирал выражение)… такая длинная… страсть какая. «Верблюжья карликовая сказка»… Эту я не люблю. «Самая короткая верблюжья сказка»… На неё вообще не стоит тратить времени. — И вдруг он заволновался; — Я никак не могу найти «Малую верблюжью сказку». Я прочту вам «Очень короткую верблюжью сказку», и всё! Только не торговаться!

Поскольку никто не торговался, верблюд начал;