Арабские сказки - Книга тысячи и одной ночи Страница 5

Услышав от пастуха эти слова, о джинн, я пошел с ним, без вина пьяный от охватившей меня радости и веселья, и пришел в его дом, и дочь пастуха приветствовала меня и поцеловала мне руку, а теленок подошел ко мне и стал об меня тереться. И я сказал дочери пастуха: "Правда ли то, что ты говоришь об этом теленке?" И она отвечала: "Да, господин мой, это твой сын и лучшая часть твоего сердца". — "О девушка, — сказал я тогда, — если ты освободишь его, я отдам тебе весь мой скот, и все имущество, и все, что сейчас в руках твоего отца". Но девушка улыбнулась и сказала: "О господин мой, я не жадна до денег и сделаю это только при двух условиях: первое — выдай меня за него замуж, а второе — позволь мне заколдовать ту, что его заколдовала, и заточить ее, иначе мне угрожают ее козни".

Услышав от дочери пастуха эти слова, о джинн, я сказал: "И сверх того, что ты требуешь, тебе достанется весь скот и имущество, находящееся в руках твоего отца. Что же до дочери моего дяди, то ее кровь для тебя невозбранна".

Когда дочь пастуха услышала это, она взяла чашку и наполнила ее водой, а потом произнесла над водой заклинания и брызнула ею на теленка, говоря: "Если ты теленок по творению Аллаха великого, останься в этом образе и не изменяйся, а если ты заколдован, прими свой прежний образ с соизволения великого Аллаха!" Вдруг теленок встряхнулся и стал человеком, и я бросился к нему и воскликнул: "Заклинаю тебя Аллахом, расскажи мне, что сделала с тобою и с твоей матерью дочь моего дяди!" И он поведал мне, что с ними случилось, и я сказал: "О дитя мое, Аллах послал тебе того, кто освободил тебя и восстановил твое право".

После этого, о джинн, я выдал дочь пастуха за него замуж, а она заколдовала дочь моего дяди, эту газель, и сказала: "Это прекрасный образ, не дикий, и вид его не внушает отвращения". И дочь пастуха жила с нами дни и ночи и ночи и дни, пока Аллах не взял ее к себе, а после ее кончины мой сын отправился в страны Индии, то есть в земли этого купца, с которым у тебя было то, что было; и тогда я взял эту газель, дочь моего дяди, и пошел с нею из страны в страну, высматривая, что сталось с моим сыном, — и судьба привела меня в это место, и я увидел купца, который сидел и плакал. Вот мой рассказ".

"Это удивительный рассказ, — сказал джинн, — и я дарю тебе треть крови купца".

И тогда выступил второй старец, тот, что был с охотничьими собаками, и сказал джинну: "Если я тебе расскажу, что у меня случилось с моими двумя братьями, Этими собаками, и ты сочтешь мой рассказ еще более удивительным и диковинным, подаришь и ты мне одну треть проступка этого купца?" — "Если твой рассказ будет удивительнее и диковиннее — она твоя", — отвечал джинн.

Рассказ второго старца

Знай, о владыка царей джиннов, — начал старец, — что эти две собаки — мои братья, а я — третий брат. Мой отец умер и оставил нам три тысячи динаров[8], и я открыл лавку, чтобы торговать, и мои братья тоже открыли по лавке. Но я просидел в лавке недолго, так как мой старший брат, один из этих псов, продал все, что было у него, за тысячу динаров и, накупив товаров и всякого добра, уехал путешествовать. Он отсутствовал целый год, и вдруг, когда я однажды был в лавке, подле меня остановился нищий. Я сказал ему: "Аллах поможет!" Но нищий воскликнул, плача: "Ты уже не узнаешь меня!" — и тогда я всмотрелся в него и вдруг вижу — это мой брат! И я поднялся и приветствовал его и, отведя его в лавку, спросил, что с ним. Но он ответил: "Не спрашивай! Деньги ушли, и счастье изменило". И тогда я свет его в баню, и одел в платье из моей одежды, и привел его к себе, а потом я подсчитал оборот лавки, и оказалось, что я нажил тысячу динаров и что мой капитал — две тысячи. Я разделил эти деньги с братом и сказал ему: "Считай, что ты не путешествовал и не уезжал на чужбину"; и брат мой взял деньги, радостный, и открыл лавку.

И прошли ночи и дни, и мой второй брат, — а это другой пес, — продал свое имущество и (все, что у него было, и захотел путешествовать. Мы удерживали его, но не удержали, и, накупив товару, он уехал с путешественниками. Его не было с нами целый год, а потом он пришел ко мне таким же, как его старший брат, и я сказал ему: "О брат мой, не советовал ли я тебе не ездить?" А он заплакал и воскликнул: "О брат мой, так было суждено, и вот я теперь бедняк: у меня нет ни единого дирхема[9], и я голый, без рубахи". И я взял его, о джинн, и сводил в баню и одел в новое платье из своей одежды, а потом пошел с ним в лавку, и мы поели и попили, и после этого я сказал ему: "О брат мой, я свожу счета своей лавки один раз каждый новый год, и весь доход, какой будет, пойдет мне и тебе". И я подсчитал, о ифрит, оборот своей лавки, и у меня оказалось две тысячи динаров, и я восхвалил творца, да будет он превознесен и прославлен! А потом я дал брату тысячу динаров, и у меня осталась тысяча, и брат мой открыл лавку, и мы прожили много дней.

А через несколько времени мои братья приступили ко мне, желая, чтобы я поехал с ними, но я не сделал этого и сказал им: "Что вы такого нажили в путешествии, что бы и я мог нажить?" — и не стал их слушать. И мы остались в наших лавках, продавая и покупая, и братья каждый год предлагали мне путешествовать, а я не соглашался, пока не прошло тесть лет. И тогда я позволил им поехать и сказал: "О братья, и я тоже отправлюсь с вами, но давайте посмотрим, сколько у вас денег", — и не нашел у них ничего; напротив, они все спустили, предаваясь обжорству, пьянству и наслаждениям. Но я не стал с ними говорить и, не сказав ни слова, подвел счета своей лавки и превратил в деньги все бывшие у меня товары и имущество, и у меня оказалось шесть тысяч динаров. И я обрадовался, и разделил их пополам, и сказал братьям: "Вот три тысячи динаров, для меня и для вас, и на них мы будем торговать". А другие три тысячи динаров я закопал, предполагая, что со мной может случиться то же, что с ними, и когда я приеду, то у меня останется три тысячи динаров, на которые мы снова откроем свои лавки. Мои братья были согласны, и я дал им по тысяче динаров, и у меня тоже осталась тысяча, и мы Закупили необходимые товары, и снарядились в путь, и наняли корабль, и перенесли туда свои пожитки.

Мы ехали первый день, и второй день, и путешествовали целый месяц, пока не прибыли со своими товарами в один город. Мы нажили на каждый динар десять и хотели уезжать, как увидели на берегу моря девушку, одетую в рваные лохмотья, которая поцеловала мне руку и сказала: "О господин мой, способен ли ты на милость и благодеяние, за которое я тебя отблагодарю?" — "Да, — отвечал я ей, — я люблю благодеяния и милости и помогу тебе, даже если ты не отблагодаришь меня". И тогда девушка сказала: "О господин, женись на мне и возьми меня в свои земли. Я отдаю тебе себя, будь же ко мне милостив, ибо я из тех, кому оказывают добро и благодеяния, а я отблагодарю тебя. И да не введет тебя в обман мое положение". И когда я услышал слова девушки, мое сердце устремилось к ней, во исполнение того, что угодно Аллаху, великому, славному, и я взял девушку и одел ее, и постлал ей на корабле хорошую постель, и заботился о ней, и почитал ее. А потом мы поехали дальше, и в моем сердце родилась большая любовь к девушке, и я не расставался с нею ни днем, ни ночью. Я пренебрег из-за нее моими братьями, и они приревновали меня и позавидовали моему богатству и изобилию моих товаров, и глаза их не знали сна, жадные до наших денег. И братья заговорили о том, как бы убить меня и взять мои деньги, и сказали: "Убьем брата, и все деньги будут наши". И дьявол украсил это дело в их мыслях. И они подошли ко мне, когда я спал рядом с женою, и подняли меня вместе с нею и бросили в море; и тут моя жена пробудилась, встряхнулась и стала ифриткой и понесла меня — и вынесла на остров. Потом она ненадолго скрылась и, вернувшись ко мне под утро, сказала: "Я твоя жена, и я тебя вынесла и спасла от смерти по изволению Аллаха великого. Знай, что я джинния, и когда я тебя увидела, мое сердце полюбило тебя ради Аллаха, — а я верую в Аллаха и его посланника, да благословит его Аллах и да приветствует! И я пришла к тебе такою, как ты видел меня, и ты взял меня в жены, — и вот я спасла тебя от потопления. Но я разгневалась на твоих братьев, и мне непременно надо их убить". Услышав ее слова, я изумился и поблагодарил ее за ее поступок и сказал ей: "Что же касается убийства моих братьев, то нет!" — и я поведал ей все, что у меня с ними было, с начала до конца. И, узнав это, она сказала: "Я сегодня ночью слетаю к ним и потоплю их корабль и погублю их". — "Заклинаю тебя Аллахом, — сказал я, — не делай этого! Ведь говорит изречение: "О благодетельствующий злому, достаточно со злодея и того, что он сделал". Как бы то ни было, они мои братья". — "Я непременно должна их убить", — возразила джинния. И я принялся ее умолять, и тогда она отнесла меня на крышу моего дома. И я отпер двери и вынул то, что спрятал под землей, и открыл свою лавку, пожелав людям мира и купив товаров. Когда же настал вечер, я вернулся домой и нашел этих двух собак, привязанных во дворе, — и, увидев меня, они встали и заплакали и уцепились за меня.