Роман Ясюкевич - Ба инь, или Сказки колокольчиков Страница 5

"Куда это Лао пошел?" — подумал путник и, приподнявшись, выглянул в низкое окно. От духана быстрым шагом удалялся человек, но это был не Лао, а кто-то показавшийся путнику смутно знакомым: и одежда на нем была знакомая, и узелок на плече, и прихрамывал он совершенно знакомым образом. "Если бы я не лежал сейчас на кровати, то подумал бы, что вижу себя!" — усмехнулся путник, потирая глаза. Вдруг он замер, как пораженный громом, и с ужасом уставился на свои руки. На свои руки старика с серой дряблой кожей, с опухшими в суставах пальцами, с заскорузлыми желтыми ногтями.

Духанщик Лао оказался колдуном и вором! Пока доверчивый путник спал, он украл не только его одежду, но и тело. "Так вот зачем он выспрашивал! Он теперь будет выдавать себя за меня," — догадался путник и бросился в погоню. О, легко сказать — бросился! Доставшееся юноше тело, тело старика, было способно едва ковылять, но и это не все. Духан словно сговорился со своим хозяином: дверь комнаты не хотела открываться; из стен повылазили сучки, мертвой хваткой цепляющиеся за одежду; циновки, устилающие пол, вдруг начинали скользить под ногами, а половицы разъезжались в стороны или проламывались. Когда же путник все-таки выбрался во двор, похитителя и след простыл, растаял в тумане, окутывающем Белую реку и мост, и берега. Путник пробовал идти наугад, но куда бы он ни шел, рано или поздно, опять утыкался в распахнутые двери духана, а туман все не рассеивался и время словно застыло…

Среди столичной знати, среди торговцев и чиновников умение Лао готовить блюда из рыбы ценилось очень высоко. Многие даже специально посылали слуг, чтобы те привезли к столу запеченую или отварную, тушеную или маринованую, копченую или соленую рыбу от Лао. Но жареную рыбу можно было попробовать лишь в самом духане. Ну, и что? Ездили. Сидели в своих богатых одеждах рядом с простыми дехканами и пастухами, караванщиками и ремесленниками — не чинились. Ведь сам император не считал для себя зазорным при случае пообедать у Лао.

Вот только ночевать в духане никто никогда не оставался, и никто никогда и краем глаза не видел кухню, на которой старик Лао творил свои кулинарные чудеса. "Говорят, он в родстве с колдуньями Вэй, — шептались за спиной, — Оттого и не умирает, оттого и готовит так вкусно. Но колдовство его доброе. Да, доброе… Днем, уж точно."

И никто из сплетников никогда не видел, как каждый вечер старик Лао выходит на балкончик над Белой рекой, чтобы поймать рыбу для ужина НА ДВОИХ. Как он бросает трепещущую рыбу на стол, и острые ножи сами взлетают и разделывают ее, а громадная сковорода сама подхватывает готовые куски и уносит к очагу, а над скворчащей в масле рыбой порхают в танце пряности и приправы. И как сам старик Лао сидит, сгорбившись, на низкой скамье и не отводит глаз от входной двери…

Да, и вот еще. Однажды наместник императора в провинции Ши вместе с супругой и маленьким тогда сыном прибыл с визитом к наместнику провинции Гуаль. И во время застолья жена наместника провинции Ши заметила:

- Вижу, у вас тоже рыбу не едят…

И оба наместника на мгновение замерли, как пораженные громом, и зачем-то посмотрели на свои руки.

Сказка про веник

Ехали дунгане, обронили веник. Полежал веник, полежал, может, подберет кто — не дождался. Вздохнул веник, поднялся с земли и заковылял по дороге на своих ножках-прутиках.

А что ж вы думаете, не бывает такого? Э-э! На свете еще и не такое бывает, просто людям про то знать не положено, да и незачем.

Веник-то не простой был, а веник-джан. Джаны, они разные. Обычно, конечно, злые и пакостливые — грязь она всегда прилипчивее… Э-э! Вы, наверное, и про джанов никогда не слышали? Так я вам и рассказываю.

Все люди, даже если они о том и не подозревают, обладают силой оживлять неживое. Старый чайник, дедушкин сундук, прабабушкин браслет — это уже не просто вещи. За долгие годы, проведенные рядом с людьми, они переняли от них часть жизненной силы и сами стали немного живыми. Да что там чайник! Дом, колодец, приметный камень у дороги и сама дорога — все они могут накапливать в себе жизненную силу, пока однажды… Теперь понятно, кто такие джаны? У каких-то вещей это получается лучше, у каких-то хуже; какие-то вещи и предметы накапливают только добрую силу, какие-то — всякую. Тут заранее ничего не скажешь, надо ждать, пока вещь или предмет не станут джаном.

Во-от, а веник-то был джаном. Его сделали из ивовых прутьев, сломаных в первое летнее полнолуние, а таким веникам сноса нет. К тому же, одна глупая девушка на него заклятие наложила и отваром из целебных трав облила. Бабка у той девушки была знахаркой и немного колдуньей, а девушка — не только глупая, но и ленивая, и хотела, чтобы веник сам дом подметал. Ничего у нее, конечно, не получилось, вернее, получилось, да не то.

Недалеко ушел веник от того места, где его обронили — по человеческим меркам шагов на девять, не больше. А остановился он потому, что уж очень ему дорога не понравилась — грязная. Сразу видно — в запустении хозяйство. И принялся веник дорогу подметать. Влево-вправо, влево-вправо — пыль стеной до самого неба. Работает веник — назад не смотрит. Влево-вправо, влево-вправо. До самого заката трудился, а потом оглянулся — а дороги-то и нет. Смел подчистую. Ровная степь позади. Поудивлялся веник, похрустел веточками, да и прилег отдохнуть.

Шел караван по степи. Верблюды, нагруженные так, что издалека казались мешками с ножками, еле двигались. Погонщики на них уже и не кричали — бестолку. Караван-баши трусил впереди на ишаке и тоже помалкивал. Так потихоньку добрался караван до того места, где дунгане веник обронили, смотрят: а дороги дальше нет. Пусто. Что за беда? Караван-баши чуть не носом землю рыл, под каждый саксаул, под каждую былинку заглядывал — нет дороги, и куда тепрь ехать неизвестно. Погонщики вокруг начальника сгрудились, глупые советы подают — тот еле успевал отмахиваться, словно ишак от мух.

Пробовали идти наугад, по солнцу, но испугались: солнце ведь тоже на месте не стоит. Вернулись к дороге, к тому, что от нее осталось. Купцы, хозяева товара, на караван-баши волками-каскырами смотрят: за что деньги платили?

- Э-э, однако, возвращаться надо, — сказал наконец караван-баши.

- Тут, наверное, какое-то колдовство совершили. Ничего, я другую дорогу знаю, хорошую.

Но пока они возвращались, да другую дорогу выбирали, веник и до нее добрался — такой трудолюбивый. Вскоре в степи вообще ни одной дороги не осталось, все веник смел. Да что дороги! Тушканчик проскачет или змея проползет, наследит — веник тут как тут. Караваны теперь вокруг степи ходили, по горам. "Ничего, что долго, зато по дороге," — говорили купцы.

Закончилась эта история очень просто. Возвращались дунгане оттуда, куда ездили, и увидели веник.

- Ой, это же мой веник! — закричала та самая глупая девочка, и подняла его.

Вы, конечно, воскликнете: а как же это дунгане без дороги ехали? А я вас сам спрошу: зачем дорога, если знаешь, откуда ты и куда хочешь попасть?

История о том, как Рыжий Дервиш приручил взрослого тигра

Однажды Рыжий Дервиш пришёл в город, правитель которого считался одним из лучших охотников в Подлунной. Как раз в тот день, когда был пойман тигр, целый месяц наводивший ужас на всю округу. Тигра заточили в железную клетку и выставили на площади. Он всё ещё не смирился и, грозно рыча, яростно кидался на толстые прутья. Сбежавшиеся отовсюду люди смеялись над зверем и дразнили его.

— Ничтожные! — воскликнул Рыжий Дервиш, увидев эту картину, — Не вы ли ещё недавно прятались вечерами в своих домах и боялись даже нос высунуть за городские ворота с наступлением темноты? А сейчас вы смеётесь и бросаете камни. Тигр не виновен в том, что Боги-Близнецы сотворили его таким. А вы? Чем вы сейчас отличаетесь от трусливых шакалов, пожирателей падали?..

Правитель города услышал гневную речь Рыжего Дервиша и призвал его к себе.

— Про тебя рассказывают, что хитрее ума не найти. Подскажи, что мне делать с пленником. Убивать я его не хочу. Отпустить не могу. А держать в клетке на потеху толпы — мне противно.

— О, мудрейший, — ответил Дервиш, — Тебе надо приручить тигра.

— Приручить взрослого тигра? — правитель расхохотался, — Наверное, лгали мне о твоём уме. Где это видано: приручить взрослого тигра?

— Самое простое дело, — Рыжий Дервиш пожал плечами.

— Простое, говоришь? А сам смог бы?

— Конечно, только…

— А-а! Вот ты и признался! — воскликнул правитель.

— Я хотел сказать, о, быстрейший, что для такого дела требуется не меньше четырёх лун, да ещё не меньше ста баранов. А у меня нет ни того, ни другого.

— А если я дам тебе отару в сто голов с тем условием, что если через четыре луны ты приручишь этого тигра, то сможешь взять в моей сокровищнице столько серебра, сколько поднимет твой ишак?.. Но если ты не справишься, будешь целый год развлекать меня рассказыванием историй и игрой на флейте. Согласен?