Геннадий Цыферов - Сказки Страница 6

«Дорогой Мишутка! Я покидаю свой домик и ухожу к далёкому морю. Можешь спокойно теперь учиться музыке. Спасибо за цветы».

— Теперь я, конечно, согласен. Где ноты? — сказал медвежонок.

И вскоре, в ближайший праздник, Мишутка вышел на полянку.

— Медвежий весёлый вальс, — объявил папа.

Но медвежонок заиграл совсем не весёлое, а даже что-то печальное.

— Что с тобой, что с твоей трубой? — удивились зайцы.

— А я и сам не знаю, — покачал головой медвежонок. — Надо подумать.

И думал он до самого вечера. А потом сказал зайчатам:

— В этой серебряной поющей раковине когда-то жила серебряная улитка. Сейчас она ушла. Но ведь когда ты покидаешь свой дом, там остаётся твоё сердце. Сердце улитки грустит в моей трубе.

Вот и вся сказка.

А может быть, и не сказка.

Лично я верю: у всякого инструмента есть своё доброе сердце. Иначе почему нас трогает музыка?

ЖИВОЙ МОТОЦИКЛ

Случилось это в воскресенье. Как раз в то время медвежонок сидел дома и читал лесную газету. И вдруг он прочёл:

В ГОРОДСКОМ ПАРКЕ

СОСТОИТСЯ ВЫСТАВКА

НОВЫХ МОТОЦИКЛОВ

«А что такое мотоцикл?» — задумался медвежонок.

Пошёл медвежонок спрашивать ослика.

— Мотоцикл — значит, му-м-м, — замычал ослик. — А, по-моему, это то, что мычит.

Медвежонок тут же всё понял и побежал на луг. Там на зелёной травке пасся маленький телёнок.

— А ну, приказал Мишка, — скажи «му».

— Му-му, — замычал телёнок.

— Спасибо, — сказал медвежонок. — Всё правильно, — значит, ты и есть мотоцикл. Сейчас нам срочно надо ехать на выставку мотоциклов.

И сказав это, медвежонок прыгнул на спину телёнку, и они двинулись в путь. А вскоре случилось вот что.

— Позвольте представиться, мой новый мотоцикл, — так говорил медвежонок директору выставки.

Но директор был очень городской человек. Он никогда не ездил в деревню и потому весьма удивился, увидев телёнка и медвежонка.

— Что это такое, — забурчал он, что за странные посетители. — Вас, конечно, я знаю, вы медвежонок. Видел в цирке. Но позвольте, на чём вы приехали? Эдакое четвероногое со странным рулём.

— Как, вы не знаете? — заворчал медвежонок. — Да это же мой мотоцикл. И как вам не стыдно не верить!

— Но, наверное, новой марки, — вздохнул директор. — И всё-таки — никогда не видел такого странного мотоцикла.

Тут он обошёл телёнка со всех сторон и осторожно потрогал.

— Интересно, весьма интересно, — пел про себя директор и вдруг спросил: — А чем вы его заправляете?

— Как — чем? — засмеялся Мишка. — Опять не знаете? Да травой и листьями!

— О, — улыбнулся директор. — Да это очень хорошо. А то от бензина у меня часто кружится голова.

И обрадованный директор ещё раз погладил новый мотоцикл. Потом мотоцикл поставили на почётное место.

И мотоцикл-телёнок задремал на почётном месте и засопел носом. Он делал это так громко, что директору показалось, будто телёнок-мотоцикл завёлся, и директор закричал:

— Безобразие, да ваш мотоцикл не соблюдает никаких правил, никаких. Заводится сам по себе, без хозяина.

— Успокойтесь, — сказал медвежонок. — Он совсем не заводится. Он спит, устал за дорогу.

— Спит? Но всё равно, безобразие. Разве можно спать на такой прекрасной выставке. Разбудите немедленно!

Но сколько медвежонок и директор ни будили новый мотоцикл, он не просыпался.

Пришлось звать милиционера. Известно, все машины, даже большие сорокатонные автомобили, боятся милицейского свистка. Но сколько милиционер ни свистел, телёнок всё-таки не проснулся.

— Ну и мотоцикл, — вздохнул директор, — право не знаю, что с вами делать. — Долго думал директор и, глядя на него, дрожал медвежонок — боялся, чтобы с выставки не выгнали.

Но директор был добрым и поэтому улыбнулся.

— Так вы говорите, — спросил он медвежонка, — вы говорите, ваш мотоцикл заправляют листьями, травой?

— Да, — кивнул медвежонок.

И тут директор достал из петлицы цветок:

— Пожалуйста!

Телёнок вздохнул и проснулся.

Не стоит говорить, как все смеялись. Тот смех даже передавали по радио.

А потом добрый директор сказал:

— Конечно, есть сильные и красивые мотоциклы, быстроходные. Но зато этот — самый милый. Он любит траву и цветы. Я думаю, его надо наградить.

И телёнку торжественно вручили диплом:

«Самому милому мотоциклу в мире».

КАК ЛЯГУШКИ ЧАЙ ПИЛИ

Не хотел ослик работать. Заупрямился: «Не буду».

Снял хомут. Снял дугу. Привязал к дуге верёвочку. Нарвал в огороде луковых стрел и стал стрелять в солнышко. «Попаду? Не попаду? Попаду — на солнце лук вырастет зелёный!..»

Бежали по кругу карусельные лошадки: цок-цок. Потом начали спорить, кто первый.

— Я первая, — сказала лошадка с золотой гривой.

— Я вторая, — сказала лошадка с серебряным хвостиком.

— Я третья, — сказала лошадка с медными подковками.

Побежали. Пробежали круг, пробежали второй. Опять встали.

— Нет, — заплакала золотая гривка, — я не буду больше бегать. Если я первая, то почему впереди меня последняя?

Покраснел помидорчик на один бок. Теперь — как маленький светофорчик: там, где солнышко взойдёт, бок красный; где луна — зелёный.

На лугах спит белый мохнатый туман.

Трубку он курит. Дым под кусты он пускает…

Вечером у синей-синей реки из белых-белых кувшинок пили чай зелёные лягушки.

Однажды выросли у оленёнка на голове ветви — рожки. Ждал оленёнок, когда листья будут. Осень пришла, на деревьях листва осыпалась, а он всё ждал, ждал.

— Ши-ши-ши, — шуршит осока. — Тише, тише… Камышшши. Рыба в омуте уснула. Попрошу вас не шуметь.

Берёзка спросила сосну, куда она так тянется.

— К небу.

— Зачем?

— Хочу облачко-парус надеть на верхушку.

— Для чего?

— За голубую речку, за белую горку улететь.

— К чему?

— Посмотреть, куда солнышко садится, где оно, жёлтое, живёт.

Вышел звёздной ночью гулять ослик. Увидел в небе месяц. Удивился: «А где же ещё половинка?» Пошёл искать. В кусты заглянул, под лопухами пошарил. Нашёл её в саду в маленькой лужице. Посмотрел и тронул ножкой — живая.

Шёл дождь, не разбирая дороги, по лугам, по полям, по цветущим садам. Шёл, шёл, споткнулся, вытянул длинные ноги, упал… и утонул в последней луже. Лишь пузырьки кверху пошли: буль-буль.

Мальчик гулял во дворе. Пришёл домой мокрый и грязный.

— Где ты был? — спросила мама.

— В луже…

— А что там делал?

— С солнцем в ладушки играл: хлоп, хлоп! Весело было.

Ветер на листьях гадал, скоро ли будет зима: «Скоро? — Не скоро. Скоро? — Не скоро…» Последний листок оторвал, полез в трубу печную греться.

Весна уже, а ночами холодно. Мороз студит. Показала верба почки-пальчики и надела на них меховые варежки.

Стал журавлик на одну ножку. И позабыл, что у него есть вторая. Так стоял долго-долго, пока не вспомнил.

Нашли гусь с лягушкой на дороге кленовый листок. Поспорили, чья эта лапка. «Твоя, — толкует гусь, — зелёная». Забрала лягушка листочек. А через неделю его обратно гусю принесла. Порозовел листочек по краям, будто гусиная лапка.

Нарисовал мальчик солнышко. А кругом лучи — ресницы золотые. Показал папе:

— Хорошо?

— Хорошо, — сказал папа и нарисовал стебелёк.

— У! — удивился мальчик. — Да это подсолнух!..

Нарисовал жираф сам себя. Посмотрел и удивился: получился подъёмный кран.

Вылез ночью из норы мышонок, звёзды посмотреть. Посмотрел и испугался: будто кошкины глаза.

Обмоталась белая зебра чёрной лентой и принялась всех донимать: «Ну отгадайте, какая я — чёрная или белая? Белая или чёрная?»